Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в тридцатилетнем ресурсе (1980-2009 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

99

 

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

 

НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ТВОРЧЕСТВА Г.И. ЧЕЛПАНОВА

 

Т.Д. МАРЦИНКОВСКАЯ, М.Г. ЯРОШЕВСКИЙ

 

Работа выполнена при поддержке РФФИ, проект № 97-06-80280

 

Последние годы жизни Г.И. Челпанова мало известны. Распространенным является мнение о том, что после вынужденного ухода в 1923 г. из Психологического института он был лишен возможности работать и его научная деятельность в то время ограничивалась литературной полемикой со сторонниками марксистской психологии. Однако и последние годы его жизни являются не менее насыщенными творчеством и значительными, часто трагическими событиями, в которых отразилась судьба не только самого Георгия Ивановича, но и психологической науки в России.

Действительно, в начале 20-х гг. Г.И. Челпанов остался практически без работы. Прерывалась его продуктивная научная и педагогическая деятельность. Вначале он был уволен из Московского университета, в котором возглавлял кафедру философии, а затем лишился и поста директора в созданном им Психологическом институте, причем инициатором его ухода стали его же бывшие ученики и сотрудники - К.Н. Корнилов, П.П. Блонский и другие, выступавшие за построение психологии на основе марксизма.

Г.И. Челпанов же настаивал на том, что эмпирическая психология, как и математика, физика и другие положительные науки, должна быть вне какой бы то ни было философии, в том числе и марксистской. В то же время он не отвергал принципиальную возможность построения марксистской психологии, подчеркивая, что это должна быть социальная, но не экспериментальная психология.

О путях построения такой психологии он размышлял в опубликованной уже после ухода из Психологического института книге "Психология и марксизм". В этой книге Г.И. Челпанов делал попытку пересмотреть свои старые взгляды, отказываясь от мысли о несовместимости психологии с материализмом и марксизмом. В то же время он подчеркивал, что и в более ранних своих книгах он не отвергал материализм в принципе, а критиковал только вульгарный материализм Л. Бюхнера, поэтому ему нельзя инкриминировать антимарксизм. Доказывая, что он никогда не критиковал К. Маркса, Г.И. Челпанов признавал, что, конечно, недооценивал его взглядов, в том числе и тот факт, что, как кажется Г.И. Челпанову, материализм К. Маркса - это и материализм Б. Спинозы, который, безусловно, может быть совместим с психологией.

Г.И. Челпанов писал, что он не выступал и не выступает против материализма, но возражает только против редукционизма и сведения психики к условным рефлексам. Критикуя попытки заменить психологию рефлексологией, Г.И. Челпанов ссылался на К. Маркса, которого, как это видно из большого количества цитат, приводимых в книге, хорошо изучил. Он цитирует в своей книге также и Г.В. Плеханова, и Ф. Энгельса, но особенно важное место в его построениях играют "Тезисы о Фейербахе" К. Маркса.

Для Г.И. Челпанова эта работа служит доказательством того, что интроспекция может

 

100

 

быть совместима с новой марксистской психологией, так как ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс не отвергали субъективность психики, принимая реальность и самостоятельность сознания и его влияние на жизненные процессы. В том факте, что марксизм признает своеобразие и активность сознания, Г.И. Челпанов и видел подтверждение своим взглядам на необходимость интроспективного исследования содержания сознания. Особенно важным в этом плане ему представлялся первый тезис К. Маркса, в котором говорится, что до Л. Фейербаха главным недостатком материализма было понимание чувственного мира как объекта созерцания, а не как субъективного, практического действия человека. Г.И. Челпанов подчеркивал в своей книге, что он всегда отвергал в материализме пассивность и объективность в понимании психики, т.е. по сути именно такое дофейербаховское понимание материализма, о котором писал К. Маркс. Г.И. Челпанов говорил о том, что вся психология построена именно на понимании субъективности и связи активности сознания с активностью людей, практическая деятельность которых направляется их идеями, мыслями. При этом он, в свою очередь, критиковал позиции К.Н. Корнилова и П.П. Блонского, считая, что именно они плохо понимают марксистскую психологию, забывая о субъекте, об активности его сознания. Предлагая свое понимание марксистской психологии, Г.И. Челпанов связывал ее с положением К. Маркса о том, что сущность человека представляет собой совокупность общественных отношений, т.е. Я, как писал Г.И. Челпанов, является "социальным Я". Поэтому, подчеркивал он, марксистская психология является в первую очередь социальной психологией и должна изучать, каким образом общественные отношения, в которые вступает человек, формируют его сознание.

Конечно, содержание книги Г.И. Челпанова показывает, что марксизм им не был изучен достаточно основательно, свидетельством чему является, в частности, тот факт, что он отождествлял марксизм и спинозизм. Да и по характеру эта книга в некоторых местах является прообразом будущих покаянных статей и дискуссий, в которых психологи признавались в своих мнимых ошибках, обещая впредь придерживаться генеральной линии партии в своих научных исследованиях. В 30-е гг. такая участь постигнет тех, кто раньше выступал против Г.И. Челпанова как врага новой психологии. Появление "Психологии и марксизма" является несколько наивным способом доказать свою лояльность новому режиму и вернуться в психологию, в том числе и в свой институт. В то же время на страницах книги перед нами предстает иной Г.И. Челпанов, которого современники явно не смогли до конца понять и оценить. В откликах на книгу отчетливо выразился феномен "социальной перцепции", когда окружающие, уверенные в идеализме Г.И. Челпанова и его несовместимости с новой психологией, увидели только его ошибки, не разглядев действительно новые положения его концепции. А новым для Г.И. Челпанова здесь является прежде всего тезис об активности сознания, связи личности с социальным окружением, культурой. Именно положение о влиянии культуры на сознание, в частности на процесс восприятия художественных произведений, и станет одним из важнейших в его последующих исследованиях. Но, повторим, эти новые мысли, прозвучавшие в его книге, остались не услышанными и не принятыми его современниками, которые увидели в ней только несовместимость Г.И. Челпанова и его идей с новой ситуацией, невозможность для него вписаться в предложенное прокрустово ложе новой методологии.

Однако в первое время судьба еще достаточно милостива к нему. Известно, что И.П. Павлов, который с большим уважением относился к Г.И. Челпанову и к его деятельности, сожалел, что такой талантливый ученый изгнан из института и остался без работы. Говорили о том, что И.П. Павлов собирался пригласить его в свою лабораторию, планируя создать специально для него психологический отдел.

Но и в Москве Г.И. Челпанов не остался без дел. В 1921 г. была создана Государственная академия художественных наук (ГАХН), в которой он нашел интересную для себя работу.

ГАХН объединила ученых и деятелей искусства, многие из которых в начале 20-х гг. остались без работы, так как не придерживались строго марксистской ориентации. В то же время как государственное учреждение

101

 

академия была призвана решить и политическую задачу - стать связующим звеном между революционными запросами общества и художественным миром. Ее президентом был назначен известный искусствовед П.С. Коган, который был также и членом партии. Симптоматично, что особенно в первое время работа академии направлялась А.В. Луначарским, активно участвовавшим в жизни ГАХН. Президент академии П.C. Коган справедливо писал о том, что она становится центром, в который стремятся все творческие силы в области искусства.

Первоначально работа академии развивалась по двум исследовательским направлениям, соответствовавшим двум отделениям ГАХН. Задачей физико-психологического отделения было, во-первых, изучение "физической организации искусства", построенного по законам акустики, оптики, ритма и т.д. В основу психологических исследований, являвшихся вторым направлением работы этого отделения, была первоначально положена популяризируемая в то время рефлексология В.М. Бехтерева, которая как наука о поведении противопоставлялась эмпирической психологии. Однако постепенно доминирующими в исследовательских ориентациях членов этого отделения стали проблемы психологии творчества; ученые ставили своей задачей изучение процессов и законов творчества, исходя из разнообразных точек зрения, в том числе психоанализа, эмпирико-психологической эстетики Г. Фехнера, функционализма К. Штумпфа, психологии творчества А.А. Потебни и Д.Н. Овсянико-Куликовского. При организации академии в 1921 г. эти два раздела были слиты в одно физико-психологическое отделение, которое первоначально возглавлялось известным художником В.В. Кандинским, а затем, после отъезда В.В. Кандинского за границу - искусствоведом А.В. Бакушинским.

В центре интересов второго - социологического отделения лежала реализация запросов общества к академии, в том числе и поставленные А.В. Луначарским вопросы о преемственности между буржуазной и социалистической культурами и помощи школе. Одним из важнейших аспектов деятельности этого отделения, возглавляемого В.М. Фриче, была разработка и введение в практику марксистского метода социологического анализа искусства.

Однако уже в течение первого года работы академии стало ясно, что эмпирическим исследованиям необходимо придать методологическую направленность. Это обстоятельство стала особенно явным с приходом Г.Г. Шпета, который и возглавил возникшее через год третье, философское отделение академии. В 1924 г. Г.Г. Шпет стал также вице-президентом академии, фактически возглавив всю ее научную деятельность.

Г.Г. Шпет в юности учился у Г.И. Челпанова в Киевском университете. Г.И. Челпанов принимал большое участие в судьбе своего талантливого студента как в киевский, так и в ранний московский период. Он помог ему вернуться в университет из ссылки, способствовал его переезду в Москву, помогал ему в заграничных командировках, стремился помочь и в решении личных проблем. Г.Г. Шпет всегда очень тепло вспоминал Г.И. Челпанова, относясь к нему не только как к учителю, но и как к близкому человеку. Став вице-президентом ГАХН, он постарался помочь Г.И. Челпанову в трудной жизненной ситуации, предложив работу в физико-психологическом отделении академии. В ГАХН работал также и сын Г.И. Челпанова Александр, филолог-германист, который был членом литературной секции академии.

Работа в физико-психологическом отделении, главным образом в комиссии по восприятию пространства, привлекала Г.И. Челпанова возможностью продолжения его научной работы по изучению пространства, которая была начата им еще в киевский период.

Проблема восприятия пространства занимала Г.И. Челпанова еще с начала его научной деятельности. Во время стажировки в Германии в 1897 г. он общался не только с В. Вундтом, но и с К. Штумпфом, под влиянием работы которого "О психологическом происхождении пространственных представлений" (1873) написана докторская диссертация Г.И. Челпанова. Этой же проблеме была посвящена его большая двухтомная монография "Проблема восприятия пространства" (1896-1904). Именно после защиты в 1906 г. диссертации и получил Г.И. Челпанов

102

 

приглашение возглавить кафедру в Московском университете.

В то время Г.И. Челпанов исходил в своих исследованиях (как теоретических, так и эмпирических) из основных психологических концепций перцептивных процессов и их детерминации, выработанных в том числе и в дискуссиях об элементах и функциях сознания. Как известно, в этот период в своей психологической концепции Г.И. Челпанов последовательно отстаивал принцип "чистой, эмпирической" психологии, продолжая традиции западноевропейской школы. Он доказывал, что предметом психологии является изучение субъективных состояний сознания, которые столь же реальны, как и любые другие явления внешнего мира. Таким образом, психология по-прежнему выступала в качестве науки о сознании индивида, феномены которого не могут быть сведены к физиологическим явлениям или выведены из них.

В то же время противоречивость позиции Г.И. Челпанова сказывалась в том, что он склонился к признанию наличия в сознании априорных элементов и идей, объединяющих наши чувственные представления в цельное знание, в опыт субъекта. О существовании этих априорных идей мы узнаем из нашего внутреннего опыта. В своих работах "Душа и мозг", "Восприятие пространства" Г.И. Челпанов утверждал, что посредством самонаблюдения и самоанализа собственных впечатлений и возникают априорные понятия пространства, времени, причинности и др.

Однако к середине 10-х гг. нашего века психологическая наука существенно изменилась. Положения, служившие для Г.И. Челпанова путеводной нитью, оказывались в новой ситуации несостоятельными. Прежние представления о сознании рушились под напором учения о бессознательном, психологии поведения, данных о целостных структурах, определяющих восприятие окружающего мира.

Духовная эволюция Г.И. Челпанова привела его постепенно к мысли о том, что психологическая наука не должна основываться на устаревшей к XX в. позиции В. Вундта и Э. Титченера. Поэтому он не мог не оценить значение вюрцбургской школы, важность поворота от исследования элементарных психических процессов к изучению высших познавательных функций. Это направление не являлось оригинальным, а сочетая чистый эмпиризм с априоризмом, отражало борьбу тенденций в западной психологии, где к тому времени назрел острый кризис в трактовке как сознания, так и самого предмета психологии.

Г.И. Челпанов считал, что экспериментальное исследование мышления с помощью субъективного метода знаменует переворот в психологии. Оно показывает, что возможны чисто психологические эксперименты, не нуждающиеся в специальных приборах. Этот был выход к феноменологии познания, который открывал, как совершенно справедливо отмечал Г.И. Челпанов, перспективы для дальнейшего развития психологии, преодоления ею методологического кризиса. Поэтому главным методом в его концепции и остается самонаблюдение, хотя он подчеркивал необходимость дополнения этого метода данными эксперимента, сравнительной и генетической психологии. Ведущая роль интроспекции, по мнению Г.И. Челпанова, связана с тем, что многие факты душевной жизни являются трансцендентными, а потому не поддающимися объективному и позитивистскому объяснению и исследованию. Трансцендентными и субъективными, с его точки зрения, являются не только такие категории, как пространство и время, но и цвет и звук. С этих позиций он и рассматривал впоследствии, во время работы в ГАХН, и восприятие картин, и другие виды художественного восприятия и творчества.

События, происходившие в мировой психологической науке, серьезно поколебали воззрения Г.И. Челпанова на внутренний опыт и роль самонаблюдения в психологических исследованиях. В 20-е гг. на его взгляды оказала некоторое влияние феноменология Э. Гуссерля, приверженцем которой являлся Г.Г. Шпет. Надо признать, что влияние Г.И. Челпанова на Г.Г. Шпета в научном плане закончилось весьма рано, по-видимому, уже ко времени первого отъезда Г.Г. Шпета за границу в 1910 г. Но, пройдя через увлечение Э. Гуссерлем, Г.Г. Шпет отказался и от его идеи приоритета чисто абстрактных феноменов сознания. Изучение внутренней формы слова и этнической психологии привело Г.Г. Шпета к мысли о необходимости изучения

103

 

сознания, содержание которого связано с этническими и культурными переживаниями человека. Эти взгляды Г.Г. Шпета оказали определенное влияние и на Г.И. Челпанова, что нашло отражение и в совместно издаваемом ими журнале "Психологическое обозрение".

Поворот Г.Г. Шпета к изучению социального бытия, анализу исторических детерминант, формирующих сознание человека, изменяющих внутреннюю форму слова, был связан с общей культурной ситуацией в России. Размышляя над феноменом развития отечественной культуры в первые десятилетия XX в, нельзя не отметить расцвет науки и искусства в этот период, несмотря на, казалось бы, неблагоприятные внешние обстоятельства: война, две революции, мировоззренческий кризис русской интеллигенции. Однако именно в эти годы появляются ученые и художники, обогатившие отечественную культуру, наметившие пути ее дальнейшего развития на многие годы. Этот расцвет коснулся не одной какой-то области науки или искусства, значительные открытия сопутствуют развитию разных областей - это и психология, и философия, и физиология, и искусствоведение, и искусство. Достаточно перечислить лишь несколько имен - Н.А. Бернштейн, А.А. Ухтомский, И.П. Павлов, Л.С. Выготский, П.П. Блонский, С.Л. Франк, Н.О. Лосский, Н.А. Бердяев, П.А. Флоренский, А. Белый, В.И. Иванов, Г.Г. Шпет, Н.К. Рерих, М.М. Бахтин, Ю.И. Айхенвальд, Л.И. Петражицкий, Р.О. Якобсон...

Но удивителен не только сам по себе почти беспрецедентный факт такого созвездия гениев одновременно в одной стране, удивительно и то, что проблемы, которые решались этими учеными, принадлежавшими к разным школам, наукам и ориентациям, схожи между собой, так как в центре их внимания - вопросы, связанные с формированием универсальных объяснительных концепций, что было вообще характерно для отечественной науки. Она еще в XIX в. стремилась найти тот фундамент, которой бы мог объединить несколько эмпирических наук - психологию, эстетику, искусствознание, этнографию и др. Однако именно в начале века эта общая проблема формулируется в разных дисциплинах как проблема смысла и сути культуры, отличий природного и культурно-исторического бытия, границ и способов влияния культуры на личность. Актуальность этих проблем особенно возрастала в связи с тем идеологическим кризисом, который захватил широкие круги русской интеллигенции. В русле этого мировоззренческого вопроса ставились и более конкретные проблемы исследования искусства, творчества, которое понималось как процесс кристаллизации духа и культуры в продуктах деятельности человека. Характерной чертой времени является и тот факт, что в разных концепциях эти исследования связывались с анализом природы знака и символа, их места и роли в процессе жизни и художественной деятельности человека. Эти вопросы становились лейтмотивом творчества философов, психологов, художников.

Такая связь открытий и вопросов, на которых сфокусировалось внимание великих людей того времени, заставляет нас пристальнее вглядеться в само то время, предположить, что это не просто случайность или мистическое сочетание, но результат влияния культурного поля, существовавшего в то время, поля, в котором жили, общались и творили эти люди, чьи имена являются украшением любой науки.

ГАХН являлась одной из ярких составляющих этого поля, так как в этом учреждении несомненно существовала особая аура, способствовавшая расцвету коллективного творчества членов академии. Г.И. Челпанов, оказавшись в их рядах, быстро уловил эти изменения, пересмотрев и свои взгляды. Он всегда шел за общими тенденциями, отражал ведущее направление в развитии мировой и отечественной психологической науки. Поэтому в 20-е гг. Г.И. Челпанов обратился к новым для себя проблемам - проблемам личности, бессознательного, изучению роли движений глаз в восприятии, анализу влияния культуры на процессы познания.

Таким образом, взгляды Г.И. Челпанова на психологию восприятия, соотнесенные с приоритетной для ГАХН проблемой культуры, и стали отправной точкой его исследований в академии. Общий стиль работы комиссии, в основу которого были положены межпредметные исследования философии искусства, отвечал устремлениям Г.И. Челпанова, считавшего гносеологию главным фактором решения общих задач.

 

104

 

Вопросы, связанные с изучением границ и пределов познания, всегда занимавшие ученого, решались в этот период в исследовании возможностей эстетического восприятия, понимании прекрасного и безобразного в художественных произведениях.

Вначале Г.И. Челпанов работал в комиссии по изучению художественного творчества, а в конце 1924 г. Г.Г. Шпет совместно с руководством физико-психологического отделения специально для Г.И. Челпанова создал комиссию по восприятию пространства, которую тот и возглавлял до 1929 г. Вместе с ним в академии работали его близкие ученики и сотрудники по Психологическому институту - Н.П. Ферстер, В.М. Экземплярский, сестры О.А. и Н.А. Черниковы и другие. В работе комиссии принимали участие и такие известные психологи, как М.М. Рубинштейн и А.В. Бакушинский. Кроме того, Г.И. Челпанов входил и в другие комиссии академии, например в комиссии по исследованию эстетического восприятия, исследованию примитивного творчества. Теоретические исследования, проводившиеся в начале работы комиссии, по мнению Г.И. Челпанова, необходимо было продолжить; кроме того, следовало провести экспериментальное изучение процесса восприятия пространства. Возможности для этого представились в связи с открытием психофизической лаборатории, которую возглавил В.М. Экземплярский и в работе которой деятельное участие принимал Г.И. Челпанов.

Большое внимание в работе комиссии уделялось изучению подходов к проблеме восприятия в ведущих психологических направлениях того времени, прежде всего в гештальтпсихологии. Сохранившиеся тезисы докладов показывают, что на заседаниях обсуждались проблемы восприятия формы и кривизны линий, глубины и движения, особенности передачи пространства в детских рисунках и в примитивном творчестве. Анализировались и методы исследования восприятия пространства (например, отдельные заседания были посвящены проблеме тестов) экспериментальные методики О. Кюльпе, К. Штумпфа, К. Коффки, М. Вертгеймера и других ученых. В течение шести лет работы в ГАХН Г.И. Челпанов сделал несколько принципиально новых по тематике докладов, в том числе "Психологическое объяснение красоты элементарных форм", "Проблемы психологии художественного творчества", "О методах изучения художественного творчества", "Роль подсознательного в процессе творчества".

Исследования искусства связывались Г.И. Челпановым с теми принципами, которые были им установлены при изучении новой для него проблемы личности. Он предложил особый метод познания личности (а позже искусства) - метод "вчувствования". Сущность его в том, чтобы не наблюдать факты со стороны, не объяснять их, а самому их пережить, пропустить через себя. Если развитие сознания, по его мнению, связано с восприятием  окружающего мира, то развитие самосознания формируется при осознании человеком своего внутреннего мира, причем активную роль в этом процессе Г.И. Челпанов отводил воле. По его мнению, именно при осуществлении произвольного движения происходит осознание того, что это движение происходит от собственного желания, т.е. "тело осознается моим потому, что оно подчиняется моему Я". Расширенное представление Я, в котором соединяется представление о моем внутреннем мире с представлением о теле и является, по мнению Г.И. Челпанова, личностью. Он, как и многие психологи того времени, выделял физическую, социальную и духовную личности. Их развитие в онтогенезе связано с развитием сознания и самосознания и состоит из следующих стадий: проективная (восприятие окружающих), активная (развитие деятельности, подражание взрослым), субъективная (осознание себя).

Работая в ГАХН, Г.И. Челпанов исследовал не только восприятие пространства, но и проблему эстетического удовольствия. Он стремился изучить как психологические, так и психофизические причины его возникновения, связывая процесс восприятия искусства как с сознательной работой мышления, так и с бессознательными процессами. При этом сознательное эстетическое удовольствие Г.И. Челпанов объяснял, исходя из понимания душевной деятельности как направленной к определенной цели. Противоположность между удовольствием и страданием, с его точки зрения, совпадает с противоположностью между свободным и воспрепятствующим действием. Таким образом,

 

105

 

не только развитие личности, но и развитие эстетического чувства, формирование художественного вкуса Г.И. Челпанов объяснял, исходя из волевого действия.

Бессознательные процессы, связанные с эстетическим восприятием, с точки зрения Г.И. Челпанова, соотносились с физиологическими и психофизическими процессами, а также с законами сохранения энергии, о чем говорили и другие ученые, исследовавшие в тот период художественное творчество, например Д.Н. Овсянико-Куликовский. Г.И. Челпанов отмечал, что закон удовольствия связан с наименьшей затратой душевной энергии при совершении максимального действия. Потому, как считал Г.И. Челпанов, факторами красоты являются разнообразные ритмичные, симметричные и пропорциональные формы. Метод "вчувствования", который, по его мнению, является ведущим и при восприятии красоты элементарных форм, заключается в том, что каждая форма истолковывается как имеющая динамический характер.

Творческая атмосфера академии, интересная работа опять наполнили жизнь Г.И. Челпанова научными поисками, смыслом. В этих последних работах перед нами предстает уже другой ученый, психологические взгляды которого отличаются от его предыдущих воззрений, выходя за рамки интроспективной психологии в двух весьма важных направлениях: 1) поиск физиологических коррелятов психических состояний субъекта в актах перцепции; 2) переход от анализа индивидуального сознания к исследованию восприятия в культурологическом плане.

В стенах академии продолжалась педагогическая деятельность Г.И. Челпанова, так как при академии была открыта аспирантура. ГАХН выдвигала Г.И. Челпанова на заведование создававшейся кафедрой психологии, однако это представление было отклонено Всесоюзной Академией наук. В этот же период Г.И. Челпанов прочел цикл научно-популярных лекций по психологии в Доме ученых об истории и основных психологических школах, существовавших в начале века. Последняя работа Г.И. Челпанова была опубликована в 1927 г. в сборнике статей ГАХН. Его надеждам на дальнейшую работу не суждено было сбыться.

В конце 1929 г. в России наступила эра тоталитаризма, была свернута НЭП, появились первые постановления о педологии и введении единообразия в школьное обучение. Новые веяния коснулись и ГАХН, в которой начали работать комиссии, проверявшие "идеологическое соответствие" научных исследований, проводимых в академии, марксистской философии. В 1930 г. ГАХН закрыли, и Г.И. Челпанов, так же как и другие ведущие сотрудники академии, остался без работы. Не было разрешено ему также читать публичные лекции и издавать свои работы. Большие надежды Г.И. Челпанов возлагал на сконструированный им в 1925 г. "универсальный психологический аппарат для психологических и психотерапевтических исследований". Однако все его попытки реализовать это изобретение окончились неудачей, прибор так и не был запущен в производство, а единственный опытный экземпляр начал функционировать уже после смерти Г.И. Челпанова.

Отсутствие работы и возможности реализовать свое изобретение стали причиной тяжелого финансового положения Г.И. Челпанова, который остался почти без средств к существованию. Из его московских учеников только Г.Г. Шпет изредка заходил к нему и хоть немного старался помочь, однако материальное и политическое положение самого Г.Г. Шпета в это время было очень сложным.

Последние годы были поистине трагическими для Г.И. Челпанова. В 30-е гг. одна из его дочерей умерла, а другая навсегда уехала из страны. В 1935 г. был арестован сын Александр по "Делу по обвинению немецко-фашистской контрреволюционной организации на территории СССР (дело № Н9276)". Это дело было сфабриковано в связи с политическими событиями в Германии. Всего по нему проходило 140 человек, среди них Г.Г. Шпет, А.Г. Габричевский, Е.А. Сейер, Б.И. Ярхо и другие сотрудники ГАХН. Необходимо отметить, что в эти годы было репрессировано почти 80 % сотрудников этой академии. После следствия Е. Мейер, главный редактор "Большого немецко-русского словаря", который был признан "контрреволюционным и фашистским", а также филолог-германист А.Г. Челпанов и школьный учитель А. Дик, принимавшие участие в его

 

106

 

составлении, были приговорены к расстрелу. Остальные жертвы этого дела получили разные сроки заключения и ссылки, многие из них (М.А. Петровский, Г.Г. Шпет) впоследствии были также расстреляны. В это время Г.И. Челпанов был уже тяжело болен, он скончался 13 февраля 1936 г.

Жизнь и судьба Г.И. Челпанова, так же как и многих его учеников, является ярким примером репрессированной науки. Его вклад в отечественную психологию, его книги, как и труды практически всех сотрудников ГАХН, были, да и теперь остаются мало известными широкому кругу психологов. Забыты и те новые идеи, которые разрабатывались Г.И. Челпановым в новом социокультурном контексте и которые отражали как логику развития самой психологической науки, так и ситуацию в российской культуре. В то же время эти последние работы Г.И. Челпанова чрезвычайно важны для воссоздания общей картины его психологической концепции, так как в них он существенно пересмотрел свои воззрения. Хотя Г.И. Челпанов и не создал самобытного психологического учения, однако ему отечественная психология обязана появлением многих значительных научных имен. Будучи видным педагогом и организатором науки, Г.И. Челпанов сыграл важную роль в формировании высокой исследовательской культуры российской психологической школы. Он создал свою школу, заложив основу дальнейшего плодотворного развития психологической науки в России.

 

1. Бюллетень ГАХН. 1924. № 1.

2. Бюллетень ГАХН. 1925. № 2-3.

3. Бюллетень ГАХН. 1926. № 2-3.

4. Челпанов Г.И. Душа и мозг. М.: Изд-во ПИ РАО, 1996.

5. Челпанов Г.И.  Материалы личного дела. РГАЛИ. Ф. 941.10.614.

6. Челпанов Г.И.  Тезисы докладов. РГАЛИ. Ф. 941.2.18.

7. Челпанов Г.И.  Тезисы докладов. РГАЛИ. Ф. 941.21.15.

 

Поступила в редакцию 17.VI 1998 г.