Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в тридцатилетнем ресурсе (1980-2009 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

ПСИХОЛОГИЯ И ПРАКТИКА

«СУБЪЕКТ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ» В ПРОБЛЕМАТИКЕ ТВОРЧЕСТВА*

Д.Б. БОГОЯВЛЕНСКАЯ

Основная трудность в определении понятия "творчество" связана в первую очередь с отсутствием его непосредственно операционального, психологического наполнения; этим можно объяснить использование до сих пор определения творчества лишь по его продукту - созданию нового.

Один из подходов к решению этой проблемы был предложен Дж. Гилфордом, раскрывшим творческие способности через факторы дивергентности. Их выделение в качестве самостоятельной способности - "творческости", независимой от факторов конвергентного мышления, не вызвало ни сомнений, ни протеста даже со стороны представителей альтернативных концептуальных подходов (последователей теории деятельности и др.). Объяснение этому можно найти в том, что рассмотрение творческой способности в качестве особой, самостоятельной способности, ответственной за творческие достижения человека, базируется на ряде исходных противоречий в самой природе одаренности и творчества. Эти противоречия находят отражение в парадоксальной феноменологии: человек с высокими способностями может не быть творческим, и наоборот, нередки случаи, когда менее обученный и даже менее способный человек является творческим.

Рассмотрим классический пример: П. Гоген и Н. Пиросмани явно уступают в мастерстве рисунка художнику-копиисту. Вместе с тем они входят в плеяду крупнейших художников наряду с М.А. Врубелем и А.И. Куинджи, давших человечеству свое видение мира, т.е. творцов. Этот пример позволяет конкретизировать проблему: если умения и специальные способности не определяют творческий характер деятельности, то в чем разгадка творческости личности? Ответить на этот вопрос, естественно, гораздо проще, апеллируя к особой творческой способности.

Вместе с тем несовпадение в своих проявлениях успешного овладения деятельностью (обучаемости), ума и "творческости", по сути дела, аналогично тому, что мы наблюдаем при несовпадении характеристик функциональных и операциональных компонентов в структуре способностей (ядра и периферии). Оно проявляется в том, что человек обученный (с хорошо сформированными операциональными компонентами) может достичь больших успехов, чем способный (обладающий лучшими функциональными характеристиками, т.е. ядром способностей), но в силу обстоятельств плохо обученный. Поскольку при тестировании мы вынуждены судить об уровне развития способностей по успешности выполнения заданий, то это противоречие обсуждается специалистами и лежит в основе критики валидности самих тестов.

Представляется, что возможен другой подход к интерпретации природы творческой продуктивности, который не прибегает к понятию творческой способности как объяснительному принципу, поскольку в рамках этого подхода рассматривается механизм искомого феномена.

Нами предпринята попытка раскрытия операционального психологического наполнения этого механизма, что становится возможным лишь при рассмотрении феноменов творчества в процессуально-деятельностной парадигме.

Деятельность всегда осуществляется личностью. Ее цели и мотивы оказывают влияние на уровень выполнения деятельности. Если цели личности лежат вне самой деятельности, если человек работает лишь adgonorares или только для того, чтобы не потерять престиж, то деятельность (осуществляемая на уровне действия) выполняется в лучшем случае добросовестно и ее результат даже при блестящем исполнении не превышает нормативно требуемого. Отмечая высокие способности такого человека, не следует говорить о его высоком творческом потенциале, поскольку творчество предполагает совпадение мотива и цели, т.е. увлеченность самим предметом, поглощенность деятельностью. В этом случае деятельность не приостанавливается даже тогда, когда выполнена исходная задача, реализована первоначальная цель. То, что человек делает с любовью, он постоянно совершенствует, реализуя все новые замыслы, рожденные в процессе самой работы. В результате новый продукт его деятельности значительно превышает первоначальный замысел. В этом случае можно говорить о том, что имело место развитие деятельности по инициативе самой личности (фактически саморазвитие деятельности), а это, на наш взгляд, и есть творчество [1].

Таким образом, творческие способности рассматриваются нами не как особый, самостоятельный вид способностей, они выступают не в качестве отдельной модальности, а характерны для любого вида труда. Условно говоря, творческость - это способность не просто к высшему уровню выполнения любой деятельности, но к ее преобразованию и развитию.

Самочинное развитие деятельности, совершаемое вне утилитарной потребности, по своей воле, свободному выбору (мы обычно определяем этот феномен как ситуативно нестимулированную продуктивную деятельность) - это и есть проявление подлинного субъекта деятельности.

Таким образом, не особая специфическая способность, а позиция субъекта деятельности определяет возможность творческих достижений. Если это так, то встает ряд вопросов: как формируется эта позиция, что выступает в качестве условий ее формирования, каковы детерминанты этого процесса?

Многолетний эксперимент, проводившийся В.В. Давыдовым, позволяет исследовать влияние разработанной им экспериментальной программы на формирование субъекта деятельности, обладающего признаками самодостаточности и самочинности.

Эти признаки достаточно четко идентифицируются с помощью методик "Креативное поле"  , позволяющих развести направленность на выполнение заданной человеку деятельности в требуемых пределах, ориентацию на оценку, с одной стороны, и ориентацию на сам процесс - с другой. Указанное обстоятельство имеет принципиальное значение, если мы реально работаем в процессуально-деятельностной парадигме, воплощая ее требования и принципы. Как сказано выше, в случае ориентации на выполнение предъявляемых требований, на внешний успех процесс обрывается, как только они выполнены. Если же самоценным является сам процесс деятельности, то в этом случае он не обрывается, он развивается. Здесь мы наблюдаем феномен самодвижения деятельности, который приводит к выходу за пределы заданного, что и позволяет увидеть "непредвиденное". В этом выходе за пределы заданного, в способности к продолжению познания за рамками требований заданной (исходной) ситуации, т.е. в ситуативно нестимулированной продуктивной деятельности, и кроется тайна высших форм творчества, способность видеть в предмете нечто новое, такое, чего не видят другие [1].

Способность к саморазвитию деятельности не объяснима лишь свойствами интеллекта. Исходной гипотезой, получившей свое экспериментальное подтверждение в многолетних исследованиях, было предположение, что это свойство целостной личности, отражающее взаимодействие когнитивной и аффективной сфер в их единстве, где абстракция одной из сторон невозможна, т.е. оно далее неразложимо и поэтому может рассматриваться в качестве единицы анализа творчества.

------------------------------------------------------------------------

* Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект № 96-03-04355а.


Далее...