Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в тридцатилетнем ресурсе (1980-2009 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ И НАУЧНОЕ ТВОРЧЕСТВО Т.В. КУДРЯВЦЕВА
(К 70-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)

В. В. ДАВЫДОВ, В. Т. КУДРЯВЦЕВ

В 1998 г. доктору психологических наук, профессору Товию Васильевичу Кудрявцеву исполнилось бы 70 лет. Он покинул мир на самом пороге своего шестидесятилетия, исполнив себя и свое призвание, исполнив - но не исчерпав.

Т. В. Кудрявцев родился 22 июля 1928 г. в пос. Дорохово - замечательном уголке западного Подмосковья. Его отец Василий Федорович, выходец из крестьянской семьи, впоследствии областной советский работник, вспоминал в своем интервью, датированно 1981 г.: "Вам и представить трудно, что значило тогда - окрестить ребенка.. . Назвали первенца Товием. Во всем искали новизну, необычное. Вот в календаре и отыскали редкое имя" [1]. Правда, несколько позже первенца все же окрестила тайком его бабушка (по материнской линии), которая ранее состояла в замужестве за волостным писарем, продолжателем рода сельских священнослужителей. Среднюю школу Товий Васильевич заканчивал уже в Калинине (ныне Тверь). Дух Тверской земли рано или поздно рождает одержимость "молодой" Волгой, которая притягивала его к себе, вдохновляла и успокаивала. (Товий Васильевич принадлежал к загадочному племени рыбаков, штудировал рыбацкую библию - знаменитый труд Л. П. Сабанеева о жизни и ловле пресноводных рыб, а позднее нашел на этой почве общий язык со своим старшим коллегой Н. Д. Левитовым. ) Волга была для него своего рода смысловой метафорой жизни, вобранным в самые глубины души олицетворением бергсоновского "жизненного порыва". Об этом свидетельствует ряд дневниковых записей, в числе которых есть и такая: "Если бы я был бакенщиком, я, наверное, был бы писателем" (15. XI. 1957).

Товий Васильевич не просто увлекался художественной литературой и хорошо разбирался в ней. Она являлась органичным продолжением его внутреннего мира, столь же глубоко и тонко переживаемым, как и события личной жизни. Он очень хотел стать литератором (прозаиком и поэтом), причем эта юношеская мечта не оставляла его и в более поздние годы. Есть серьезные основания полагать, что именно она в итоге привела Товия Васильевича в психологию.

Окончив отделение логики и психологии филологического факультета МГУ в 1952 г., Товий Васильевич преподавал логику и психологию, русский язык и литературу в средней школе. В 1953 г. он поступил в аспирантуру НИИ психологии АПН РСФСР, по предложению его директора А. А. Смирнова. Надо сказать, что Анатолий Александрович вообще сыграл роль доброго гения в судьбе Товия Васильевича (как и в судьбах очень многих психологов). Именно он содействовал его переводу из Казахского госуниверситета в Алма-Ате, где тот учился некоторое время, на упомянутое отделение МГУ, которое возглавлял. Он же руководил дипломной работой Т. В. Кудрявцева, а позже поручил ему руководство своей бывшей лабораторией психологии политехнического и трудового обучения в НИИ психологии. Сам Товий Васильевич до конца дней считал А. А. Смирнова своим Учителем.

Из проблематики дипломной работы выросла и тема кандидатской диссертации - "Процесс переключения от одной умственной операции к другой в учебной работе младших школьников", которую он защитил в 1956 г. под руководством Н. А. Менчинской. Влияние Натальи Александровны здесь было ощутимым, но и школа Анатолия Александровича не прошла даром для Товия Васильевича. Ведь А. А. Смирнов с сотрудниками (как и харьковский коллектив П. И. Зинченко) изучали изнутри интеллектуализированную, ведомую разумным и осмысленным действием память. Функционализм разрушил нерасчлененную целостность интеллектуального и мнемического. Этим же исследователям удалось при помощи понятия деятельности (действия) не только восстановить ее, но и придать ей расчлененную, органичную форму.

Так и в диссертационной работе Товия Васильевича содержалась попытка преодоления установок классической психологии внимания, которые обязывали усматривать в переключении сугубо утилитарный, рутинный, а то и механический акт. По его мнению, данная проблема вообще не "вмещается" в узкие рамки объяснительных схем психологии внимания, она должна ставиться и изучаться в контексте многоаспектной проблематики умственного развития. Он показал, что в основе эффекта переключения ребенка от одной хорошо закрепленной операции к другой (например, от сложения к вычитанию) лежит специфическая система мыслительных действий, которые обеспечивают предварительный анализ содержания задания, включающий осмысливание его существенных элементов. Отсюда вытекает вполне отчетливая аналогия, с одной стороны, с исследованиями эффектов непроизвольного запоминания (А. А. Смирнов, П. И. Зинченко и их сотрудники), с другой - с классическими работами А. В. Запорожца о развитии произвольных движений: форсированная автоматизация действия переключения вне такого анализа и осмысливания столь же неэффективна, как и форсированная автоматизация двигательного навыка. Последним, в частности, объясняется парадоксальный факт, выявленный в экспериментах Товия Васильевича: при оперировании простым материалом число ошибок переключения у детей увеличивается, а при оперировании сложным - уменьшается. Простой материал не требует аналитического усилия и построения целостного образа ситуации, тогда как сложный объективно ориентирует именно на это. В первом случае у ребенка формируется установка на решение однородных задач, а во втором - на их дифференцирование и смену [2].


1982 г.
(Из семейного архива)

Следующий (непродолжительный) этап научной биографии Товия Васильевича можно считать предваряющим и подготавливающим главное - "эпоху" психологии технического мышления (это период с начала 60-х до середины 70-х гг. ). На этом этапе он, теперь уже сотрудник руководимой Н. А. Менчинской лаборатории обучения, впервые сталкивается с психологической проблематикой политехнического обучения, усвоения и применения технических знаний, решения конструктивно-технических задач. Эти первые шаги привели автора к границе той terra incognita, с открытием и освоением которой имя Т. В. Кудрявцева ассоциируется в сознании научного сообщества.

В психологии счастье открытия - в классическом естественнонаучном смысле этого слова - выпадает немногим. Выдающиеся достижения в нашей науке нередко являются продуктом реинтерпретации содержания, уже оформленного в координатах "готового" научного знания. Такова ее предметная специфика, ибо, как известно, неодномерна и безгранична душа человеческая. Однако Товий Васильевич именно открыл самобытный психологический феномен технического мышления в указанном выше смысле слова (пусть всего лишь феномен, но зато уж весь феномен, говоря словами П. Тейяра де Шардена). Конечно, психологические особенности деятельности человека с техническими объектами в условиях трудового обучения и воспитания, различных форм профессиональной подготовки и переподготовки, наконец, реального производства широко изучались и до него. К тому же момент его вхождения в названную проблематику совпал с пиком увлечения ученых и практиков политехнизмом и "соединением обучения с производительным трудом" - увлечения, напомним, "освященного" решениями партии и правительства.

Продвигаясь к границе своей terra incognita, Товий Васильевич имел уже вполне сформированные мировоззренческие установки относительно проблемы "человек и техника". Явно не в унисон тону всеобщего подъема и воодушевления выдающимся успехом страны в освоении ближайшего космоса звучит его следующая дневниковая запись: "Вот уже несколько дней искусственный спутник кружится вокруг нашей планеты. И все умные люди думают - вот это достижение.. . И никто не думает о том, как измельчала душа человека. Думают теперь, что техника безгранична. Это какой-то необыкновенный идиотизм нашего трудного времени. Человек - вот что безгранично. Мы же теперь его безгранично обкарнываем. Мы в известной степени отняли у человека все человеческое - любовь, веру, искусство, поэзию, мысль. И жизнь когда-нибудь жестоко отомстит за это!

Я это знаю" (11. X. 1957). Оставаясь верным себе, Товий Васильевич позднее подходил к анализу технической деятельности с человеческими и человечными мерками, а не с мерками самой по себе техники или пресловутого "социального заказа".

В связи с этим приведем весьма показательный эпизод из биографии Т. В. Кудрявцева. Много лет спустя под его руководством был разработан экспериментальный факультативный курс "Основы профессионального творчества" для учащихся профтехучилищ [18]. В целях его апробации на столичной базе наугад отобрали группу ребят из одного, самого обычного уральского ПТУ. Апробация дала блестящие результаты: ребята не только хорошо овладели способами и инструментами творческого решения учебно-профессиональных задач, но и за короткое время (тематическим планом предусматривалось 40 часов интенсивных занятий) изменились внутренне. Обретя доселе неведомый им смысл в творческом самоустремлении, они постепенно превратились в подлинных соавторов эксперимента. Однако вскоре после того, как "испытуемые", счастливые и окрыленные, покинули Москву, создатели курса Т. В. Кудрявцев и методист Д. И. Ландо начали получать от них тревожные письма. Рефреном этих посланий было примерно следующее: "Вы научили нас творить, а дальше?.. " А дальше ребята вновь очутились в привычной рутинной учебно-производственной атмосфере со всеми вытекающими отсюда, порой драматичными последствиями. Возможно, тогда он впервые задумался, о нравственной ответственности профессионала.

Работая над этим материалом, мы столкнулись с вопросом: существует ли характеристика, способная емко вместить в себя внутреннее своеобразие личности Товия Васильевича и многообразие ее внешних реализаций? Такой характеристикой, на наш взгляд, являлась присущая Товию Васильевичу привередливость духа. Привередливость как страсть и способность заново создавать для себя путь "наибольшего сопротивления" там, где имеется широкий выбор уже проторенных путей "наименьшего сопротивления", движение по которым вполне может гарантировать признание. Именно первое и обнаруживал Товий Васильевич прежде всего при решении профессиональных и нравственных проблем.

Этим во многом был обусловлен фундаментальный научный вклад Т. В. Кудрявцева, создавшего на стыке общей психологии, психологии обучения и психологии труда новое научное направление - психологию технического мышления. Действительно, одно дело изучать мышление как процесс решения задач (эта классическая проекция правомерна и вовсе не исчерпала себя) и совсем другое - как целостную систему подвижных функциональных органов, обеспечивающих такое решение. Если в его первых работах о техническом мышлении оно рассматривалось преимущественно в терминах решения технических задач, то уже в небольшой книге, написанной им совместно с И. С. Якиманской [14], мы находим попытку качественного (пока еще не развернутого) анализа новой психологической реальности. Т. В. Кудрявцев вообще считал, что абстрактные лабораторные модели существенно обедняют картину реального мышления и его развития. Конечно, для психолога-специалиста по мышлению привычнее и понятнее, скажем, задачи с точками, нежели все эти кривошипно-шатунные и кулисные механизмы (они фигурировали в его экспериментах). Правда, к наиболее значительным достижениям в исследовании мышления на "точечных" моделях пришли те, кто постоянно сверял эти модели с образом реальной поисковой деятельности человека в "больших системах", как В. Н. Пушкин, или в сфере конструирования научного знания, как Я. А. Пономарев (с обоими учеными он был дружен). Дифференцированный подход к изучению человеческого мышления, вычленение и анализ его основных видов - математического, литературного, технического мышления и др. - представлялись перспективными с точки зрения Товия Васильевича. При этом, полагал он, психолог должен, по возможности компетентно ориентироваться в области предметного содержания указанных видов интеллектуальной деятельности. С последним обстоятельством связан следующий факт личной биографии Т. В. Кудрявцева. В начале 60-х гг. он, рафинированный гуманитарий и тонкий лирик по складу души, уже будучи дипломированным кандидатом наук, получил квалификацию токаря и работал на одном из предприятий подмосковной Электростали, одновременно проводя включенные психологические наблюдения. Внедрение было тайным, о нем на заводе знали лишь трое: директор, секретарь парторганизации и начальник секретного отдела. Это делалось в интересах безопасности самого внедрившегося - рабочие могли принять его за осведомителя, и тогда.. . (впрочем, об этом хорошо знают социологи, также предпринимавшие в те времена акции по внедрению на советские предприятия). По собственным воспоминаниям, многие фрагменты своей будущей докторской диссертации он обдумывал и писал в холодных электричках где-то между Электросталью и Курским вокзалом.

Вернемся к науке. "Суверенизируя" техническое мышление, Товий Васильевич прекрасно осознавал его границы. При всем своем разнообразии человеческое мышление все-таки едино, и он возражал против выделения каких-то особых операций технического анализа, синтеза и т. д. (а подобные попытки имелись). Своеобразие технического мышления, утверждал он, совсем в другом - в его специфической структуре.

Раскрытию данной структуры (конечно, не только этому) посвящены его докторская диссертация [5] и ставшая широко известной монография [6]. В них эксплицируется психологический смысл понятия конструктивно-технической задачи, которая всегда характеризуется определенной мерой проблемности и дивергентности. Опираясь на экспериментальные данные, он выделяет три способа решения таких задач: способы, включающие выполнение предваряющих теоретических и практических действий, а также комбинированный способ. Последний наиболее адекватен творческой природе конструктивно-технической задачи. При комбинированном способе решения исходная идея рождается на основе детального анализа и первоначального преобразования ситуации и, преломляясь в схематических представлениях, видоизменяется в ходе дальнейших практических действий. Исходя из этого Товий Васильевич намечает структуру технического мышления, которая вбирает в себя на равных правах такие компоненты, как теоретические понятия, визуальные образы и практические действия. Хотя перечисленные компоненты присущи любому виду интеллектуальной деятельности человека (мышлению ученого, художника и т. д. ) в его развитой форме, именно в структуре технического мышления они получают равноправное и гармоничное представительство. В этом плане оно не имеет аналогов, потенциально выступает абсолютно уникальной моделью для общепсихологического исследования мышления. Согласно этому уровень сформированности технического мышления определяется степенью развитости его образующих и связей между ними, причем сами эти связи достаточно подвижны и подвержены изменчивости.

Таким образом, техническое мышление интерпретировалось как теоретико-практическое, с одной стороны, и понятийно-образное - с другой. На базе этих идей его сотрудниками по лаборатории психологии политехнического и трудового обучения, теперь уже НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР, аспирантами и последователями из других научно-педагогических учреждений (Т. Н. Борковой, Э. А. Фарапоновой, Т. И. Данюшевской, И. В. Терешкиной, Л. В. Путляевой, Р. Т. Сверчковой, И. И. Гольдиным, И. И. Ракитиным, А. Э. Штейнмецом, В. В. Евдокимовым, Е. А. Пустовым, Ю. А. Концевым, Ань Данг Занем, М. Сливковой, Д. И. Куповым, Е. К. Корчинским, Б. И. Обшадко и другими) разрабатывалась система оригинальных методик изучения и развития технического интеллекта учащихся общеобразовательной школы, ПТУ и т. д., включая многофункциональный конструктор "Комплексное учебное пособие по машинной технике". Своим поистине подвижническим трудом исследователи как бы отводили ставший общим местом упрек психологии в якобы "недостаточной связи с практикой". Активными пользователями их разработок были мастера производственного обучения, методисты и организаторы профтехобразования, а монография Т. В. Кудрявцева "Психология технического мышления" была настольной книгой для директоров и главных инженеров некоторых крупных предприятий.

Поиски рациональных средств формирования способов решения конструктивно-технических задач вылились в создание концепции проблемного обучения, одним из зачинателей которого в нашей стране явился Т. В. Кудрявцев. Проблемное обучение понималось им как тип развивающего обучения, содержание которого представлено системой проблемно-творческих задач разного уровня сложности. В процессе решения подобных задач учащимися в их совместной деятельности с учителем и под его общим руководством происходит овладение новыми знаниями и способами действия, а через это - умственное развитие. Проблемное обучение резко отличается от традиционного (информативного, объяснительно-иллюстративного) уже по схеме своего построения. Схема традиционного обучения: сообщение "готовых" знаний учителем и их усвоение учащимися путем копирования способов действий; тренаж этих способов в стереотипных ситуациях и упражнения в выполнении учебных заданий, где они окончательно и жестко закрепляются. Схема проблемного обучения выглядит иначе: постановка учителем учебно-проблемной задачи, создающей у учащегося проблемную ситуацию; осознание, принятие и разрешение возникшей проблемы, в процессе которого они овладевают обобщенными способами приобретения новых знаний; применение данных способов для решения конкретных систем задач. При этом основным предметом поисково-преобразующей деятельности учащихся выступает всеобщее отношение проблемной задачи, выраженное в форме ее исходного противоречия. Подчеркнем, что в этом пункте рассматриваемая концепция обнаруживает несомненную близость к теории учебной деятельности (Д. Б. Эльконин, В. В. Давыдов и их сотрудники).

Наряду с этим Т. В. Кудрявцевым и его коллективом было раскрыто содержание основных понятий теории проблемного обучения (понятий проблемной ситуации и способа ее разрешения, учебно-проблемной задачи, проблемы, проблемного вопроса), предложена типология проблемных ситуаций, выделены уровни проблемности в обучении, разработаны обобщенно-алгоритмическая технология управления познавательной деятельностью, а также критерии диагностики умственного развития учащихся в его условиях (см.: [4], [5], [8], [9], [15]-[17] и др. ). Вклад Товия Васильевича в построение новой теории развивающего обучения оценили по достоинству и педагоги. Всего один штрих: на защите докторской диссертации один из его официальных оппонентов - патриарх отечественной дидактики М. Н. Скаткин - искренне сожалел, что искомую ученую степень присуждают только по одной специальности (психологической), - в данном случае ее нужно было бы присудить и по второй - педагогической.

Аналогичную проблематику - правда, под несколько иным углом зрения - Т. В. Кудрявцев продолжает разрабатывать во вновь созданном НИИ проблем высшей школы (НИИ ВШ) Минвуза СССР, куда он перешел в 1974 г., возглавив там отдел теории и методики обучения. Отдел фактически представлял собой институт в институте (около 200 человек в штате) с предельно широкой, по сути полидисциплинарной, тематикой исследований: от физиологии и гигиены умственного труда студентов до дидактических основ учебного телевидения. В этом спектре нашел свое место и комплекс психологических проблем, которые объединялись общей темой активности личности студента в процессе его профессионального становления [10], [11]. Из психологов в отделе работали А. М. Матюшкин, А. В. Филиппов, А. А. Вербицкий, Л. Л. Кондратьева, Л. В. Путляева, Р. Т. Сверчкова, Р. С. Моргунова, Ю. В. Укке, О. С. Анисимов, В. А. Петровский и многие другие.

Середина - конец 70-х гг. совпали с обострением интереса к проблемам психологии и педагогики высшей школы, в чем немалую роль сыграли усилия коллектива Т. В. Кудрявцева. Значительным было его участие и в практическом реформировании высшего образования. Достаточно сказать, что в том числе по его инициативе Минвуз решился на беспрецедентный шаг - ввести в 35 технических вузах обучение по специальностям инженеров-преподавателей ПТУ и техникумов (горное дело, электроэнергетика, строительство), включающее достаточно солидную психологическую базу (общая, педагогическая психология с элементами возрастной - психологии ранней юности, инженерная психология). В ту пору о такой "психологизации" высшего, тем более - технического, образования еще мало кто помышлял. И Т. В. Кудрявцев не просто снабжал практику "ценными рекомендациями", он фактически отрабатывал модель новой специальности на базе знаменитого МЭИ, читая там курсы психологии.

Жизнь в этот период была напряженной и насыщенной: нескончаемые совещания, семинары, координационная деятельность и т. д. Но работа в ведомственном (неакадемическом) НИИ ВШ оставляла мало времени для науки. А Т. В. Кудрявцев - при своих явных организаторских способностях - был в первую очередь ученым. Да и к тому же его тянуло к родному дому - Институту на Моховой.

Возвращение было закономерным и ожидаемым. В 1979 г. Товий Васильевич стал заведующим вновь созданной лаборатории психологии профессионального обучения (впоследствии - лаборатория психологии профтехобразования, а затем - лаборатория психологии профессионального обучения и воспитания) НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР. Новые сотрудники, многих из которых он знал давно (Н. И. Крылов, Л. В. Берцфаи, Г. В. Шавырина, Ю. А. Кореляков, Н. Н. Трушина и другие), новые аспиранты (А. В. Сухарев, И. М. Кондаков, В. Ю. Шегурова, Т. Л. Ядрышникова, Нгуен Ба Зыонг), новые публикации [7]-[9], [12], [13], [17]. Но ему удалось лишь наметить контуры концепции профессионального становления личности внутри учебной, учебно-профессиональной и профессиональной деятельности.

Рассматривая этот процесс в единстве его потребностно-мотивационных и операционных компонентов, Т. В. Кудрявцев сопоставлял (противопоставлял) два типа профессионального становления. Первый тип (господствующий и поныне) - традиционный. Он характеризуется: а) возникновением более или менее хаотичных профессиональных намерений на фоне расхождения линий общего и профессионального развития в старших классах образовательной школы; б) репродукцией профессиональных "ЗУНов" и пассивным отношением к воспитательным воздействиям в профессиональном учебном заведении - среднем или высшем; в) профессиональной адаптацией на стадии вхождения в профессию - учебного и реального (так называемого "профессионального старта"); г) частичной реализацией личности в труде. Все это сопровождается зачастую с трудом преодолеваемыми трудностями, неразрешимыми противоречиями и безвыходными кризисами в развитии.

Второй тип - идеальный. Ему присущи: а) оформление профессиональных намерений под влиянием общего развития и первоначальной ориентировки в различных сферах труда, что приводит к социально и психологически обоснованному выбору будущей профессии; б) продуктивное, протекающее в актах творческого сотрудничества обучающего и обучающихся, освоение содержания профессионального обучения, результатом которого становится профессиональное самоопределение личности; в) вхождение в профессию на основе ее активного овладения и поиска своего места в производственном коллективе; г) относительно полная реализация личности в самостоятельном труде, когда субъект делает своим достоянием "тайны" профессионального мастерства и, проявляя надролевую профессиональную активность, устремляется в безграничную перспективу своего профессионального роста. На этом пути субъект находит средства и инструменты преодоления трудностей и кризисов профессионального роста, а неминуемо возникающие здесь противоречия превращает в естественный источник последнего. Сам Товий Васильевич, квалифицируя вторую схему как идеальную, считал, что исходя из нее следует проектировать условия профессионального становления человека, чем и занимался вместе со своими сотрудниками и аспирантами.

Итак мы подходим к наиболее важному. Психологические концепции и модели психолого-педагогических практик, разработанные Т. В. Кудрявцевым и под его руководством, были гуманистическими (по духу, не по названию), поскольку несли в себе акмеистическое начало. Гуманистическая психология - не та, что популистски заигрывает с массовым сознанием, обещая человеку оставить его таким, какой он есть. Ведь это заведомо невыполнимое обещание! По большому счету, человек, живой и развивающийся, не знает категории "есть" - он "есть" лишь персонифицированное становление, "есть то, что он не есть" (Ж. -П. Сартр). Гуманистическая психология призвана помочь каждому человеку открыть свою вершину ("акме"), поверить в ее принципиальную достижимость и проделать нелегкий путь к ней, дав человеку возможность творчески освоить посильный объем исторически выработанных средств самоопределения в мире. Это значит лишь, что понятие гуманистической психологии совпадает с понятием психологии развития (в специфически человеческом смысле слова), а образование нет нужды еще как-то специально "гуманизировать", если оно является по-настоящему развивающим. Сторонником и подвижником такой психологии и такого образования, изначально ориентированных на высшие критерии "человеческого", был Т. В. Кудрявцев.

Именно поэтому он говорил об "идеальном типе" профессионального становления, а профессиональное мастерство интерпретировал не как изощренно вытренированную умелость, а как достижение вершин в решении профессиональных творческих задач. Именно поэтому он резко выступил против предложения распределить учебные и воспитательные функции в ПТУ между мастером-инструктором и мастером-воспитателем ("мэтром-профессионалом" и "классной дамой", по его выражению), что не только повлекло бы за собой усиление инфантилистских тенденций в развитии воспитанников, но и обернулось бы расколом целостного образа их будущей профессиональной деятельности. Именно поэтому он писал об "идеальной форме"технической задачи, которая, еще выступая в форме учебно-конструкторской, должна выстраиваться по изобретательской логике и в таком виде вводиться в образовательное содержание.

С этим же была связана и мечта Товия Васильевича психологически реконструировать феномен "болдинской осени" А. С. Пушкина. Разгадать тайну этого феномена пытались блистательные знатоки пушкинского творчества - Ю. Тынянов, Ю. Нагибин, Н. Эйдельман, Ю. Лотман, А. Гессен и многие другие. Литературно образованный автор работ о техническом мышлении, разумеется, следил за этими попытками, но хотел не просто разгадки (которая, по его мнению, требует обязательного участия психолога). В ней он усматривал общий ключ к решению проблем творчества вообще, проблем психологии и педагогики творчества - в частности. Он осознавал, что именно анализ природы развитого ("высшего") открывает путь к познанию неразвитого ("низшего") и его преобразованию в развитое, а не наоборот. Только хотя бы предварительно разобравшись в том, как рождаются бессмертные творения в сфере искусства, науки, техники, можно, по существу, понять, как ребенок решает новую для себя учебную задачу, и нащупать в его элементарных мыслительных актах потенциальные точки большого духовного роста. К этому и стремился Товий Васильевич.

Наш очерк едва ли отвечает жестким критериям историко-научного документа. Мы не могли гарантировать полной беспристрастности - слишком близким был для нас его герой. Однако думаем, будущему историку нашей психологии будет полезно немного узнать о той эпохе, когда явление Личности в науке, перефразируя Спинозу, было не столь уж редким, хотя, как и во все времена, неизменно прекрасным.

1. Взгляд сквозь годы. Интервью с В. Ф. Кудрявцевым // Смена. 7 ноября 1981 г. № 134.

2. Кудрявцев Т. В. Процесс переключения от одной умственной операции к другой в учебной работе младших школьников: Автореф. канд. дис. М., 1956.

3. Кудрявцев Т. В. Некоторые вопросы психологии политехнического обучения // Доклады АПН РСФСР. 1958. № 3. С. 9-12.

4. Кудрявцев Т. В. К вопросу о применении знаний на практике // Вопр. психол. 1959. № 1. С. 23-31.

5. Кудрявцев Т. В. Психология технического мышления: Автореф. докт. дис. М., 1971.

6. Кудрявцев Т. В. Психология технического мышления: Процесс и способы решения технических задач. М.: Педагогика, 1975.

7. Кудрявцев Т. В. Психолого-педагогические проблемы высшей школы // Вопр. психол. 1981. С. 20-30.

8. Кудрявцев Т. В. Проблемное обучение - понятие и содержание. Итоги дискуссии и пути дальнейшей работы // Вестн. высшей школы. 1984. № 4. С. 27-33.

9. Кудрявцев Т. В. Психология профессионального обучения и воспитания. М.: Моск. энерг. ин-т, 1985.

10. Кудрявцев Т. В., Матюшкин А. М., Бодрова К. И. Проблема активности личности и профессионального самоопределения студентов. М.: Отдел научной информации НИИ ВШ, 1978.

11. Кудрявцев Т. В. и др. Психологические проблемы технического интеллекта и технического творчества. М.: Отдел научной информации НИИ ВШ, 1977.

12. Кудрявцев Т. В., Сухарев А. В. Влияние характерологических особенностей личности на динамику профессионального самоопределения // Вопр. психологии. 1985. № 1. С. 86-93.

13. Кудрявцев Т. В., Шегурова В. Ю. Психологический анализ динамики профессионального самоопределения личности // Вопр. психол. 1983. № 2. С. 51-59.

14. Кудрявцев Т. В., Якиманская И. С. Развитие технического мышления учащихся. М.: Высшая школа, 1964.

15. О проблемном обучении / Под. ред. Т. В. Кудрявцева. Вып. 1-3. М.: Высшая школа, 1967; 1969; 1974.

16. Проблемное и программированное обучение / Под ред. Т. В. Кудрявцева и А. М. Матюшкина. М.: Сов. Россия, 1973.

17. Психологические основы профессионально-технического обучения / Под ред. Т. В. Кудрявцева, А. И. Сухаревой. М.: Педагогика, 1988.

18. Тематический план и программа факультативного курса "Основы профессионального творчества" ("Творчество в моей профессии"). М., 1985.

Поступила в редакцию 16. XII 1997 г.


Далее...