ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ОЦЕНКИ ЛОЖНОСТИ И ПРАВДИВОСТИ СООБЩЕНИЙ

С. И. СИМОНЕПКО

 Наверное, каждый человек хоть раз в жизни задавал себе вопрос о том, как поймать лжеца и врать так, чтобы не быть пойманным. Вечная проблема человеческой искренности не раз становилась предметом обсуждений в художественной литературе, философии и психологии. Вся научная или наукообразная русскоязычная литература по данной теме рассматривает проблему лжи с двух основных позиций: морали и собственно психологии. В зависимости от того, к какой из позиций ближе точка зрения автора, понятию «ложь» даются разные определения. Так, К. Мелитан считает ложь признаком безнравственности, так как дети и взрослые начинают лгать тогда, когда в их поступках появляется «что-то нехорошее», что необходимо скрывать от других [5]. В обществе человеку приходится скрывать свое истинное Я, что неизбежно приводит его ко лжи. Человек лжет, чтобы соблюсти элементарные правила вежливости, или, привыкнув, прибегает ко лжи всегда, когда это для него выгодно.

Если, как мы видим, в работе К. Мелитана ложь рассматривается с позиции моральных и нравственных норм, то на противоположном полюсе шкалы подходов к данной проблеме «мораль — психология» находится психологическая теория О. Липманна о лжи как волевом деянии, направленном на результат [4].

Для любого волевого деяния характерно наличие определенных внутренних или внешних тормозящих моментов. В случае лжи тормозом является одновременное присутствие в сознании лжеца наравне с комплексом ложных представлений комплекса верных, истинных представлений. В борьбе ложных и истинных представлений комплекс ложных представлений побеждает за счет цели и намерения, и тогда человек лжет, или комплекс истинных представлений — за счет моральных представлений и представлений о последствиях, и тогда человек говорит правду.

 Согласно О. Липманну, в некоторых случаях мы можем говорить о наличии лжи с точки зрения морали и нравственности, но не с точки зрения психологии.

 Не столь категоричные промежуточные позиции занимают В. Штерн и Ж. Дюпра. В. Штерн определяет ложь как сознательное неверное показание, служащее для того, чтобы посредством обмана других достичь определенных целей [8]. При этом существуют другие виды неверных показаний, которые не являются собственно ложью и в отличие от которых лжи присущи три признака: 1) сознание ложности; 2) намерение обмануть, 3) целесообразность (направленность на получение какой-либо выгоды, или отклонение невыгоды). Первые два признака отличают ложь от иллюзий воспоминания, а третий — от фантастических неверных показаний.

Ж. Дюпра дает следующее определение лжи: «Ложь — это психосоциологический словесный, или нет, акт внушения, при помощи которого стараются, более или менее умышленно, посеять в уме другого какое-либо положительное или отрицательное верование, которое сам внушающий считает противным истине» [1; 10]. Введение в заблуждение другого человека, внушение ему ложных «верований», согласно Ж. Дюпра, может быть сознательное (продуманное, намеренное) и бессознательное. Эти же два вида лжи выделяют и другие авторы [7].

 Как видно из приведенных определений, до сих пор не существует единого мнения о том, каковы отличительные признаки лжи и где проходит граница между ложью и правдой. Представление о лжи как о внутреннем конфликте правдивого и ложного комплексов представлений, данное О. Липманном, кажется наиболее подходящим для объяснения особенностей поведения лгущих людей, которые мне приходилось наблюдать в процессе экспериментального исследования. На базе этого определения могут быть также приняты и три основных признака лжи, выделенные В. Штерном.

 Очень сложно говорить об отнесении данной проблемы к той или иной области психологии. Так, мы могли бы рассматривать ложь в рамках общей психологии в качестве некоего феномена человеческого поведения, имеющего свои психофизиологические механизмы, в рамках возрастной психологии, прослеживая источники и развитие лжи в онтогенезе, в педагогической психологии, изучая ложь как продукт воспитания, с одной стороны, и в качестве фактора, влияющего на воспитание, — с другой, в рамках социальной психологии в качестве проблемы межличностного общения и группового взаимодействия и т. д. и т. п.

 Накопленный к настоящему моменту достаточно большой объем публикаций, так или иначе касающихся темы лжи и искренности, свидетельствует об увеличении научного интереса к этой теме. Однако, несмотря на очевидную актуальность данной проблемы, ощущается явный дефицит ее эмпирических исследований. Основная часть экспериментальных разработок, описанных в литературе, принадлежит зарубежным ученым (П. Экман, У. В. Фризен, К. Шерер, А. Мехрабиан) и направлена на выявление конкретных поведенческих признаков говорящих неправду людей. Например, по результатам серии экспериментов А. Мехрабиан указывает на то, что говорящий неправду человек делал больше речевых ошибок, говорил медленнее, чаще улыбался, реже кивал головой, меньше жестикулировал и меньше делал движений ногами, чем когда он говорил правду [11]. Также, по его мнению, индикатором лжи может служить и то, что человек реже направлял свой взгляд на слушателя, находился в скованном, менее расслабленном состоянии, говорил в целом тише, делал больше пауз в речи и его ответы на вопросы были короче.

 П. Экман, У. В. Фризен и К. Р. Шерер обращают внимание на то, что в момент произнесения лжи человек намного лучше контролирует выражение своего лица, чем движения своего тела [10]. Все коммуникативные жесты человека, встречающиеся как в правдивых ситуациях, так и в ситуациях обмана, они разделяют на три группы:

1) иллюстрирующие (illustrators) — ритмически повторяющиеся, сопровождающие речь, иллюстрируя то, что сказано;

2) эмблемные (emblems, shrugs) — символические, эмблемные жесты, передающие неуверенность, неспособность, сомнение;

 3) манипуляторские (manipulators) — касания одной рукой какой-либо части тела или другой руки, как бы почесывая или потирая ее.

 При анализе ложных коммуникаций была выявлена тенденция к уменьшению иллюстрирующих жестов и к увеличению эмблемных; изменений в количестве манипуляторских жестов, а также в общей активности рук не наблюдалось. Кроме того, было замечено, что тон голоса человека, говорящего неправду, становится выше.

В описываемой П. Экманом и У. В. Фризеном [9] экспериментальной ситуации при оценке лживости или искренности выступающих наблюдатели обращали внимание на паузы в речи рассказчика и на правдоподобность рассказа не меньше, чем на его неясность, смутность, последовательность, а также на улыбку, ухмылку и изменения позы говорящего. Они могли оценивать ложь выступающего, ориентируясь в том числе только на его речь. В этом случае менее плавная, менее серьезная, неэмпатическая речь оценивалась как ложная. Так, были выделены различные признаки неискренности, на которые обращали внимание наблюдатели. Однако эти материалы не дают ответа на вопрос, каким образом наблюдатель приходит к мысли о том, было ли прослушанное им сообщение ложным или правдивым.

 Отчасти данный пробел заполняется исследованием, проводимым на кафедре социальной психологии психологического факультета МГУ. Это исследование состояло из серии экспериментов. Целью его было выявление психологических оснований оценки лжи — искренности и построение описательной схемы восприятия ложных сообщений.