К ЮБИЛЕЮ Э.А. ГОЛУБЕВОЙ

 

27 ноября 1997 г. исполняется 70 лет со дня рождения Э.А. Голубевой - доктора психологических наук, профессора, главного научного сотрудника Психологического института РАО. Редакция и редколлегия журнала "Вопросы психологии" поздравляют Эру Александровну с юбилеем и желают ей новых творческих успехов и неиссякаемого оптимизма.

Ниже публикуется интервью с Э.А. Голубевой.

 

 

- Эра Александровна, расскажите, пожалуйста, как Вы пришли в психологию.

- Этот приход в далекую пору, в 1947 г., был достаточно драматичным, с одной стороны, и, как сейчас видно по прошествии полувека, все-таки закономерным - с другой. Драматичным потому, что жилось трудно; я закончила школу без родителей, мама умерла перед  войной, отец погиб в 1941 г. под Москвой, погибли и все его братья. В эвакуации, в далекой от районного центра деревушке Башкирии, где не было средней школы, пропал учебный год.

В 1946 г. окончила хорошую московскую школу. Мне давались языки, но заниматься дальше немецким, который преподавали в большинстве школ, в том числе и нашей 349-й, я после войны не могла и поступила на подготовительное отделение романского факультета Института иностранных языков, где весьма успешно обучалась; нравились французский язык и прекрасная Франция с ее литературой и культурой. И тем не менее в следующем 1947 г., преодолев большой конкурс, я поступила на психологическое отделение философского факультета МГУ. По-видимому, глубинная причина состояла в том, что одно гуманитарное знание не удовлетворяло: помимо предметов этого цикла меня влекла в школе биология и астрономия, а подрабатывая в Библиотеке им. В.И. Ленина, увлеклась психологической и философской литературой. Так или иначе, выбор был сделан, и я никогда не пожалела об этом: действительно, синтез гуманитарного и естественно-научного знаний в психологии представлен более, нежели в других науках.

 

- Кого из учителей университетского периода Вы помните и кто из них оказал наибольшее влияние?

- Сначала об учителях в МГУ (время учебы длилось восемь лет, включая три года аспирантуры). Было необычайно интересно. Логика, латынь, философия "от Ромула до наших дней" и в то же время целый цикл биологических дисциплин - не только лекционных занятий, но и серьезных практических. Анатомию нам успел прочитать и принять "грозный" экзамен известный антрополог В.В. Бунак (во время лысенковщины его "попросили" из МГУ как бывшего евгеника), антропологию читал Я.Я. Рогинский, эволюцию ЦНС - Г.И. Поляков, общую физиологию - М.В. Кирзон, физиологию ВНД - ученик И.П. Павлова Л.Н. Федоров, требовавший абсолютно точного знания конкретных опытов.

Что касается собственно психологии, она в годы учения была представлена целым созвездием талантов и эрудитов. Обстоятельнейший двухгодичный курс общей психологии (кажется, не пропустив ни одной лекции) вел С.Л. Рубинштейн (семинары - М.Г. Ярошевский). Сергей Леонидович перед окончанием университета прочитал нам и блестящий спецкурс о значении трудов И.М. Сеченова и И.П. Павлова для психологии, а в аспирантуре снова воспитывал академизм, предложив мне, например, в докладе о соотношении сознательного и бессознательного такой список литературы, который наряду с известными трудами по этой проблеме включал монографии крупнейших представителей теории медицины. Курс по психофизиологии органов чувств читал С.В. Кравков, по патопсихологии - А.Р. Лурия, по детской психологии - А.В. Запорожец, по истории психологии - П.Я. Гальперин и М.В. Соколов, по психологии искусств - Н.Н. Волков. Экспериментальной психологии нас обучали А.Н. Соколов и К.М. Гуревич. Как не порадоваться такому образованию!

 

- Расскажите, пожалуйста, о Вашем круге общения.

- Здесь нельзя не сказать о насыщенности культурной и духовной жизни Москвы в те годы вообще, в которую я окунулась благодаря моей подруге юношеских лет Н.Н. Бочаровой (она и сейчас заведует школьной библиотекой). Мы были знакомы с поэтами Н. Асеевым и - особенно хорошо - с опальным в то время Н. Глазковым, не пропускали ни одного концерта удивительных чтецов В. Яхонтова и Д. Журавлева. Пушкин, Грибоедов, Достоевский, Блок, Есенин, Маяковский благодаря феноменальной памяти и мастерству артистов Театра одного актера обретали неповторимое звучание.

Почти каждую неделю мы ходили в консерваторию и Колонный зал Дома Союзов, где слушали музыку Чайковского, Моцарта, Бетховена, Прокофьева,

 

146

 

Скрябина, Шопена, Рахманинова, Грига, Листа и многих других гениальных композиторов в исполнении выдающихся музыкантов - Рихтера, Софроницкого, Юдиной, Гилельса, Мержанова, Флиера, Ойстраха с оркестрами под управлением Гаука, Иванова, Мравинского (он часто бывал в Москве, да и поездка в Ленинград не была, как в наше время, проблемой). Наслаждались пением Обуховой, Долухановой, Козловского. В балет и театры мы чаще ходили с М.И. Лисиной - моим лучшим университетским другом, о котором хочется сказать особо.

Я считаю истинным счастьем встречу и общение многие годы с этим всесторонне одаренным человеком: глубочайший ум в сочетании с блестящим остроумием, эрудиция, в том числе и языковая (Майя Ивановна кроме украинского знала английский, французский, испанский и итальянский языки), колоссальные воля и работоспособность, организованность, музыкальный талант и как самый "общий знаменатель" - доброта, когда все щедро раздавалось окружающим. И нам, друзьям из "Боярской думы" (так называли нескольких студенток из нашей группы, надеюсь, не только за меховые шапки), которую Майя Ивановна возглавляла, а потом - и ученикам, сотрудникам, коллегам и, конечно, родным. При этом именно от Майи можно было услышать самую горькую правду и нелицеприятную критику.

 

- Кто были Вашими учителями в науке? Как сложились научная жизнь и профессиональное общение?

- В научной жизни, благодаря университету, везение, а точнее - также счастье, продолжались. Начиная с IV курса и до сих пор мой учитель по общей психофизиологии Е.Н. Соколов - ученый с мировым именем, беспредельно преданный науке, генератор идей и оригинальных решений, мастер эксперимента. Именно под руководством Е.Н. Соколова и при помощи его сотрудниц Н.Н. Даниловой и М.Б. Михалевской я овладевала в аспирантуре электрофизиологией.

Для научного общения важно и то, где и как оно происходит. В связи с 80-летием нашего института было много написано и сказано о необычайной атмосфере человечности, интеллигентности, благожелательности, царившей в этом оазисе и в значительной мере создаваемой его директором А.А. Смирновым.

Я попала сюда в 1958 г. благодаря Е.И. Бойко, который, несмотря на то что к этому времени у меня было двое маленьких детей, пригласил меня на работу для ЭЭГ-изучения проблем нейродинамики, приютил же меня в электрофизиологической лаборатории А.Н. Соколов. Но вскоре лаборатория Е.И. Бойко была необоснованно закрыта. Потом ее снова открыли, а затем, уже после кончины Евгения Ивановича, перевели в Институт ВНД и нейрофизиологии. Все это сократило жизнь Евгению Ивановичу, но уроки мужества, которые он дал ученикам и сотрудникам своим самоотверженным трудом, не прошли даром.

С начала 60-х гг. и по сей день моя научная жизнь связана с исследованием природных основ индивидуальных различий сначала в лаборатории Б.М. Теплова, а затем В.Д. Небылицына. Как не почитать за счастье общение с этими замечательными учеными и разработку под их руководством интереснейших проблем нашей науки!

Недавно мы отметили 100-летие Б.М. Теплова сначала на его родине в Туле, в музыкальном училище им. А.С. Даргомыжского, которое Борис Михайлович закончил, а потом в стенах нашего института конференцией "Б.М. Теплов: история и современность". При поддержке РФФИ вышла книга "Способности:

К 100-летию Б.М. Теплова" (Дубна: Изд. центр "Феникс", 1997), в которой авторы попытались отразить развитие научного наследия Б.М. Теплова и представить новые материалы о жизни и облике ученого и человека, обладавшего высочайшими интеллектуальными и нравственными качествами. Отсылая читателей «Вопросов психологии» к данному труду, я хотела бы в этой части нашего интервью сказать лишь о том, что, будучи эрудитом в самых различных областях — истории и философии, искусстве и литературе, физиологии органов чувств и высшей нервной деятельности, Б.М. Теплов являлся прежде всего выдающимся психологом, осуществившим в своем творчестве синтез гуманитарного и естественнонаучного знания, что соответствует существу психологии как науки.

Недавно при поддержке гуманитарного научного фонда вышла и обстоятельная книга о В.Д. Небылицыне «В.Д. Небылицын, жизнь и научное творчество» (М.: Научно-изд. центр «Ладомир», 1996). Я также отсылаю читателей к этой книге. Блестящий, талантливый ученый и обаятельный, самобытный и полный внутреннего достоинства человек, В.Д. Небылицын был признанным продолжателем дела Б.М. Теплова. Он обогатил нашу науку, внедрив в изучение индивидуальных различий ЭЭГ-методы и достижения дифференциальной психологии, в частности в системе доказательности выводов. Б.М. Теплов и В.Д. Небылицын — создатели в нашей стране нового научного направления — дифференциальной психофизиологии.

После трагической гибели В.Д. Небылицына с женой в авиакатастрофе в 1972 г. я возглавила часть его лаборатории, куда вошла группа В.И. Рождественской, изучавшая проблемы функциональных состояний в связи с типологическими свойствами нервной системы, и моя группа, исследовавшая природные предпосылки — типологические свойства нервной системы — как задатки индивидуальных особенностей памяти человека. Создание этой лаборатории дифференциальной психофизиологии было зафиксировано в одном из последних приказов А.А. Смирнова перед его уходом с поста директора. После кончины Ф.Д. Горбова в лабораторию влилась группа В.В. Суворовой.

Рассказ о лаборатории, которой скоро исполняется 25 лет, — особый. Здесь хочется отметить только одно: вверенный мне коллектив оказался уникальным; он сохранился, несмотря на попытки уничтожить его под разными предлогами. Такая «живучесть» нашего сообщества, если говорить коротко, объясняется тем, что научное и человеческое общение сосредоточено вокруг очень интересной и продуктивной тематики, объединяющей к тому же безусловно порядочных и умных людей.

В настоящее время директор нашего института В.В. Рубцов и директор Института психологии Российской академии наук А.В. Брушлинский поддерживают это направление исследований не только словом, но и делом.

Заключая ответ на сложнейший вопрос о научной жизни и круге общения (к тому же в течение 50 лет), можно подвести самый общий итог. Моя научная жизнь сложилась необычайно счастливо. А человеческое общение (назову психологов) — доброта Лисиных, Тепловых, Смирновых, Суворовых, Туровских, Даниловых-Михайловых, Рождественских-Лейтес и других отзывчивых людей — согревала в самые тяжелые времена.

 

— Как развивается линия Б.М. Теплова в современных исследованиях?

— Правильнее говорить о школе Б.М. Теплова и направлении Теплова — Небылицына. И это не моя уточняющая мысль. Еще в начале 80-х гг. вышли в свет ряд книг и статей, где на основе науковедческого анализа было показано, что существует школа Б.М. Теплова. Статья М.Г. Ярошевского и В.В. Умрихина так и называлась «Формирование школы Б.М. Теплова как исследовательского коллектива» (Вопр. психол. 1983. № 1. С. 87 — 101), а книга В.В. Умрихина — «Развитие советской школы дифференциальной психофизиологии» (М.: Наука, 1987).

О том, что наработано за 25 лет, многое напечатано, и об этом я еще скажу.

 

148

 

Здесь же отмечу главное, что, как мне кажется, относится к разработкам именно нашей лаборатории.

В богатом научном наследии Б.М. Теплова можно обозначить два «центра», к которым тяготеют основные теоретические и экспериментальные исследования. Это дифференциальная психофизиология и проблемы способностей и одаренности (здесь работы Б.М. Теплова стали классическими).

К началу 70-х гг., когда была создана наша лаборатория, несмотря на огромные достижения школ Б.М. Теплова, В.С. Мерлина, Б.Г. Ананьева в изучении павловских типологических свойств как природной основы индивидуальных различий, а также в исследовании значения этих свойств в трудовой спортивной и учебной деятельности (К.М. Гуревич, Е.М. Климов, Е.П. Ильин, Б.А. Вяткин и другие), проблема реального содержания понятия «задатки» оставалась во многом невыясненной. Это было обусловлено, в частности, отсутствием систематического сопоставления показателей типологических свойств нервной системы и характеристик различных способностей, т.е. тех двух «центров» научного наследия Б.М. Теплова, о которых говорилось выше. Сам Б.М. Теплов считал такое объединение особой научной задачей, которая не допускает только словесных и вообще упрощенных подходов.

И действительно, экспериментальное решение проблем измерения способностей и их задатков на единой концептуальной основе потребовало содержательного сопоставления способностей как сложнейших прижизненно сформированных качеств индивидуальности и личности с врожденными, преимущественно безусловнорефлекторными и наследственно обусловленными особенностями ВНД.

Этот единый план комплексного исследования способностей и их задатков, предполагающий объединение параметров физиологических, психологических и поведенческих характеристик каждого испытуемого, а также синтез методов дифференциальной психологии и дифференциальной психофизиологии, реализован при изучении различных общих и специальных способностей.

В свою очередь, несмотря на разработанность методов измерения способностей (тестов и статистических приемов) в мировой науке, для диагностики ряда общих (ориентировочно-исследовательских и мнемических) и специальных, например языковых, способностей потребовалось создание оригинальных авторских методик.

Интерпретация известных тестов, широко используемых нами (Д. Векслера, Р. Кеттелла и др.), также оказалась в контексте типологической концепции особой задачей. Наконец, применение ЭЭГ-методов в физиологической части исследований, где проблема измерений в значительной степени решена, связано с отбором и валидизацией наиболее общих, интегративных ЭЭГ-показателей с точки зрения устойчивых типологических особенностей ВНД.

Рассмотрена индивидуальность как целостность. Получены результаты изучения интегральных параметров: соотношения общих и специально человеческих типов ВНД и их психологических проявлений в типах ориентировочной активности, познавательных способностей, когнитивных и коммуникативных стилей индивидуальности. Наконец, предложена структура индивидуальности с ее подструктурами и структурообразующими признаками, в которой определено место способностям и их задаткам.

Часто непредсказуемое a priori объединение различных признаков в синдромы и типы позволило экспериментально обоснованно подойти к классификации способностей: более общих — ориентировочно-исследовательских, познавательных и коммуникативных — и более специальных — музыкальных, педагогических, языковых, математических, литературных, а также к проблеме их взаимодействия.

 

149

 

Мы полагаем, что эти исследования являются развитием концепции индивидуальных различий и способностей Б.М. Теплова.

 

— Расскажите, пожалуйста, о наиболее значимых публикациях Вашей лаборатории за последнее время.

— Помимо статей сотрудников Н.А. Аминова, Э.А. Голубевой, Е.П. Гусевой, С.А. Изюмовой, М.К. Кабардова, И.А. Левочкиной, М.А. Матовой, В.В. Печенкова, В.В. Суворовой, И.В. Тихомировой, З.Г. Туровской в журналах, в том числе центральных («Вопросы психологии» и «Психологический журнал») вышли обобщающие (Голубева Э.А. Способности и индивидуальность. М.: Прометей, 1993; Изюмова С.А. Природа мнемических способностей и дифференциация обучения. М.: Наука, 1995) и коллективные монографии (Способности и склонности. М.: Педагогика, 1989; Способности: К 100-летию Б.М. Теплова. Дубна: Изд. центр «Феникс», 1997).

 

— Какими Вам видятся перспективы разрабатываемого лабораторией «Дифференциальной психологии и психофизиологии» направления?

— Анализируя теории личности в минувшем столетии, Л. Хьелл и Д. Зиглер (1997) приходят к выводу, что в XXI в. прогресс в этой области психологического знания будет неразрывно связан с изучением нейрофизиологических, биохимических и генетических основ личности. Этот вывод основан и на исследованиях биологических основ индивидуальности и личности во второй половине XX в. (Г. Айзенк и Р. Кеттелл, кстати бывавшие в нашей стране). Вне рассмотрения Л. Хьелла и Д. Зиглера, несмотря на энциклопедический характер их издания, остались отечественные школы дифференциальной психологии и психофизиологии, в том числе исследования Б.М. Теплова, В.Д. Небылицына, Б.Г. Ананьева, В.С. Мерлина, К.М. Гуревича, Б.А. Вяткина, Н.С. Лейтеса, В.М. Русалова,

А.И. Крупнова и их сотрудников. Авторами монографии «Теории личности» выделено два перспективных направления теоретических и эмпирических ее исследований: 1) изучение биологических основ личности (в частности, с использованием электрофизиологических методов); 2) создание концептуальных схем, включающих биологическое наследие индивида.

В отечественной дифференциальной психофизиологии на основе типологической концепции И.П. Павлова с учетом современного нейрофизиологического этапа ее развития такого рода исследования ведутся много лет. Здесь необходимо упомянуть и работы польских психологов и психофизиологов во главе с Я. Стреляу.

Как было отмечено, в основном, однако, исследовались природные предпосылки общих и специальных способностей и темперамента. Важной перспективой исследований, исходя из отмеченных тенденций мировой и отечественной науки и предложенной нами структуры индивидуальности и личности, мы считаем комплексное изучение таких подструктур, как мотивация, характер и структурообразующие признаки — эмоциональность, активность, саморегуляция и побуждения. На основе дифференциальной психофизиологии такое исследование представляется актуальным.

 

— Эра Александровна, Вам многое удалось сделать в области психофизиологии способностей. Как, на Ваш взгляд, используются научные знания на практике, в частности в образовании? Каково Ваше отношение к современному состоянию науки?

Лабораторные исследования, а также опыт комплексной диагностики, обязательно включающей анализ не только психологических, поведенческих, но и физиологических характеристик, на основе чего осуществляется и консультирование, говорят о том, что определение природных задатков — необходимое условие

 

150

 

полноценного тестирования способностей, склонностей, одаренности и других личностных особенностей. Это и путь к обнаружению внутренних, подчас скрытых, ресурсов человека. К сожалению, диагностика физиологического звена в системе принятых методов не предусмотрена психологической службой ни школы, ни вуза. Научное обоснование дифференцированного обучения также предполагает определение природных предпосылок индивидуально-типологических различий каждого учащегося. Этого, к сожалению, нет.

Угнетает нищенское существование науки, особенно той фундаментальной, где невозможно проводить исследования без аппаратурного обеспечения. В жалком состоянии библиотечное дело: современные важные книги и журналы на иностранных языках недоступны. Я уже не говорю об общем падении нравов.

Но, как сказал любимый А.С. Пушкин: «Товарищ, верь...»