56

 

ПОСЛЕДСТВИЯ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ОРИЕНТАЦИИ НА МАРКСИЗМ ПРИ ИЗУЧЕНИИ СОЗНАНИЯ

(НА МАТЕРИАЛЕ РАБОТ А.Н. ЛЕОНТЬЕВА)

 

О.В. ГОРДЕЕВА

 

Статья подготовлена при поддержке РФФИ, проект № 94 — 06 — 19766а

 

Принятие любой методологической основы не только открывает новые возможности изучения какой-либо проблемы, но и обязательно предполагает наличие определенных ограничений в ее разработке (в качестве такой проблемы для рассмотрения нами была выбрана одна из центральных для психологии - проблема сознания). Анализ возможностей марксистской методологии в сфере исследований сознания широко представлен в отечественной и зарубежной литературе, в то время как проблеме ограничений, накладываемых ее использованием на построение теорий сознания, до недавнего времени уделялось в нашей науке (в отличие от зарубежной [10], [41], [42]) недостаточное внимание. Однако сейчас необходимость проведения в психологии объективного критического анализа ее методологических основ (соединяющего в себе учет и "плюсов", и "минусов") все более осознается отечественными психологами [5], [13], [27].

Под ограничениями мы понимаем редукцию исследовательских возможностей в конкретной проблемной области, эта редукция выражается в исключении ряда проблем, подходов, категорий, аспектов и направлений исследования в этой области. Анализируя вопрос об ограничениях марксистской методологии, мы, вслед за К.Поппером, считаем, что наилучшее направление критики связано не с поиском доказательств или опровержений изучаемых теорий, а с определением следствий данных теорий и тезисов (в нашем случае - методологических положений) и оценкой их приемлемости для нас.

В данной работе ограничения марксистской методологии в области изучения сознания рассматриваются на материале

 

57

 

трудов А.Н.Леонтьева - ученого, который внес огромный вклад в создание методологии советской психологии, осуществляя при этом последовательную, серьезную ориентацию на марксизм. Для этого его представления о сознании были нами проанализированы с точки зрения влияния, оказанного на них марксизмом.

Необходимо отметить, что в этой работе мы не анализировали возможности марксистской методологии в области изучения сознания, стремясь показать лишь ее ограничения (подробнее о возможностях см. в [8]). Поскольку работа носит логико-методологический, а не историко-психологический характер, нам пришлось абстрагироваться от целого ряда моментов. Так, признавая при анализе идейных истоков полидетерминированность каждого положения, принципа, идеи ученого, мы рассматривали лишь одну линию детерминации - связанную с марксизмом. Кроме того (хотя достоинства или недостатки психологической теории обусловлены не только ее методологическими основаниями), целью нашей работы было проследить логические следствия именно выбора конкретной методологии. Отметим также, что в данной работе взгляды А.Н.Леонтьева на проблему сознания, результаты выявления влияния на них марксизма и связанных с этим ограничений марксистской методологии представлены лишь фрагментарно и выборочно (подробнее см. в [7], [8]).

 

1. СОЗНАНИЕ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

 

В марксистской философии одной из важнейших функций сознания считалось обеспечение им целеполагающей и целенаправленной деятельности человека. Поэтому важным аспектом рассмотрения сознания в марксистски ориентированной психологии стало изучение его в контексте соотнесения с деятельностью.

Марксизм оказал значительное влияние на содержание одного из основных в отечественной психологии принципов - единства сознания и деятельности - и на основные направления его разработки. Введение понятий деятельности и сознания в психологию при развитии данного принципа явилось разработкой на уровне методологии конкретной науки содержания основных философских категорий марксизма - бытия и сознания. При этом представления о единстве сознания (психики) и деятельности берут начало от решения марксизмом проблемы соотношения бытия и сознания в плане онтологии, представления о ведущей роли деятельности в этом единстве - от решения данной проблемы в гносеологическом плане, т.е. от марксистского принципа определяемости сознания бытием [41]. Однако в содержании данного принципа нашли свое отражение не только общефилософская концепция марксизма, но и существующие в марксистской философии более конкретные представления о сознании, например, идея о том, что деятельность1 человека определяет формирование его психики, сознания [21], [35]. В марксистской концепции сознания подчеркивалась ведущая, определяющая, формообразующая роль деятельности в ее взаимоотношениях с сознанием, акцентировался момент влияния деятельности на сознание, психику, мышление человека: "Люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей деятельностью также свое мышление и продукты своего мышления" [25; 20]. Данное влияние деятельности на сознание осуществляется через предметный мир, порождаемый человеческой деятельностью и обусловливающий все развитие

 

58

 

человеческой психики (идея К.Маркса о том, что, объективируясь в продуктах своей деятельности, формируя их, человек формирует, развивает, отчасти впервые порождает и самого себя, свое сознание [23]).

Эти марксистские представления о характере связи сознания и деятельности в значительной степени обусловили основные направления разработки в отечественной психологии принципа единства сознания и деятельности. Это выразилось в том одностороннем характере, который приобрел данный принцип: он раскрывался через подчеркивание общности корней без выделения специфики каждого элемента этого единства (и соответственно существующих в этом единстве противоречий), особенно это касалось сознания - раскрытия его специфических функций в этом единстве, собственных закономерностей и детерминант. Рассмотрим, как все это отразилось на разработке А.Н.Леонтьевым принципа единства сознания и деятельности2.

Само использование понятия деятельности было унаследовано и близко Марксову по своему содержанию (на что указывал и сам А.Н.Леонтьев [14; 20]). Влияние марксизма на представление о ведущей роли деятельности в ее единстве с сознанием также неоднократно отмечалось А.Н.Леонтьевым, который подчеркивал, что "сознание не имеет своей независимой истории", а "его развитие определяется в конечном счете развитием бытия" [17; 303]. На этой методологической основе был разработан подход к изучению психического, требующий рассматривать сознание, психику "в ее существенных зависимостях от образа жизни людей, который определяется наличными общественными отношениями и тем местом, которое занимает... человек в этих отношениях" [17; 292]. А.Н.Леонтьев подчеркивал новизну открытого К.Марксом метода научного анализа сознания, заключающегося в перемещении предмета исследования сознания "от субъективного индивида на социальные системы деятельности" [14; 127].

Ведущая роль деятельности раскрывалась А.Н.Леонтьевым прежде всего через признание ее формообразующей функции. Здесь он обращался к проблеме структуры деятельности и сознания и рассматривал, как вместе с изменением строения деятельности меняется и структура его сознания. Им был сделан общетеоретический вывод о том, что "определенному типу строения деятельности соответствует и определенный тип психического отражения" [17; 295].

Формообразующая функция деятельности была конкретизирована, в частности, в представлении о значении орудий для формирования сознания: так, в орудии отражены не только цели практического действия, но и свойства того предмета, на который направлено это действие [17]. Этот анализ свойств предмета осуществляется лишь при овладении орудием, т.е. усвоении общественно выработанных способов его употребления (на эти представления А.Н.Леонтьева повлияли работы К.Маркса и Ф.Энгельса, в которых орудия труда были поставлены в центр истории человечества [35]).

При этом проблема выделения специфики каждого из элементов единства сознания и деятельности и соответственно противоречий данного единства А.Н.Леонтьевым не ставилась. Это препятствовало исследованию собственных закономерностей и специфических детерминант развития сознания (вслед

 

59

 

за изменением материального бытия), его спонтанности, его способности к саморазвитию, самодетерминации, саморегуляции. Осознание этой особенности происходит в настоящее время в отечественной психологии: например, необходимость развития в нашей науке идей о спонтанности сознания, об имманентных аспектах его развития подчеркивалась многими авторами [11], [26], [32]. Исключение из предмета исследования собственных закономерностей сознания в теории деятельности отмечалось С.Д.Смирновым [29]. Это порождало тенденцию к механистическому детерминизму в понимании сознания, появление которой отечественные психологи объясняют не только следованием марксистскому принципу определяемости сознания бытием, но и чисто идеологическими причинами, ведущими к подавлению личности и распространению психологии "винтика" [32]. Некоторые зарубежные исследователи отмечают, что в рамках деятельностного подхода преимущественную значимость приобретало понятие деятельности, а не сознания, что деятельность как бы "вытесняла" сознание из предмета психологического исследования [40].

Таким образом, преимущественный упор на единство сознания и деятельности и исключение из сферы рассмотрения моментов их борьбы, с одной стороны, позволял выделить для сознания новую детерминационную область, с другой - уводил от поиска собственных детерминант сознания и его закономерностей.

Принцип единства сознания и деятельности широко использовался А.Н.Леонтьевым при исследовании сознания, обусловив выделение ряда существеннейших закономерностей социо-, онто- и актуалгенеза сознания, однако им накладывались и определенные ограничения на изучение данной проблемы. Так, односторонняя интерпретация принципа единства сознания и деятельности, в которой подчеркивалась ведущая, определяющая роль деятельности, достаточно однозначно предполагает генетический анализ сознания, постановку и решение определенного круга проблем сознания - вопросов о его природе и происхождении (что отмечал, например, С.Д.Смирнов [29]). Функциональный же анализ предполагает иную схему - "образ - действие - уточненный образ", которая является альтернативой схеме генетического анализа: "деятельность - отражение (сознание) - обогащенная деятельность" [15]. Поэтому подобная односторонняя интерпретация принципа единства сознания и деятельности оставляет за пределами психологического исследования функциональный анализ сознания3.

Существующая в рамках деятельностного подхода тенденция к сведению всех отношений человека с миром к деятельностным при одновременном полагании единства сознания и деятельности (и рассмотрении сознания как деривата деятельности) ведет к редукции сознания (и даже психики) к совокупности психических деятельностей.

 

2. АКТИВНАЯ И ПАССИВНАЯ СТОРОНЫ СОЗНАНИЯ

 

Будучи не только философским, но и политическим учением, марксизм проповедовал социальную активность масс, которую предполагалось направить на осуществление мировой революции и коммунистического строительства [24]. Как философия и мировоззрение марксизм унаследовал традицию птолемеевского взгляда на мир, согласно которому

 

60

 

любое взаимодействие человека с миром не проходит для последнего без следа. К.Маркс писал: "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его" [22]. Подобные установки обусловили стремление марксизма к господству над миром, к овладению и стихийными силами природы [35], и "стихийными социальными силами" [25]. Средством достижения данного господства выступало познание законов природы и истории, конечной целью - "устранение всякой стихийности" [25] в сферах как производства и распределения [36], так и сознания конкретных людей. Следует отметить мысль К.Маркса о полной переделке сознания человека при изменении общественного устройства, сформулированную в выводах о необходимости целенаправленного формирования сознания и контроля со стороны государства за этим процессом (что нашло отражение во взглядах на проблемы воспитания [24], [36]).

Еще одной причиной неприятия пассивного аспекта в отношении человека к миру в марксистской философии могло стать ограниченное понимание К.Марксом категории "снятия", использование которой позволило бы представить существование данного аспекта в психической жизни в "снятой форме". При этом снятие не подразумевает полного подчинения низших ступеней высшим (как это представлено у Г.Гегеля, а вслед за этим - у К.Маркса), они сохраняют относительную самостоятельность, в связи с чем происходит их постоянная борьба с высшими ступенями [6].

Характерное для марксизма признание лишь активной стороны отношений человека с миром (и отрицание пассивной) было в значительной степени унаследовано А.Н.Леонтьевым, в связи с чем он проводил свою критику Л.Фейербаха [18; 46 — 47]. А.Н.Леонтьев подчеркивал, что пассивный аспект взаимодействия человека с внешним миром, аспект, в котором человек выступает как объект внешних воздействий на него, не может выражать истинной сущности человека, к познанию которой должна стремиться психологическая наука. Это приводило к ограничению сферы психологического исследования изучением только деятельностных отношений человека с миром.

При разработке принципа активности применительно к проблематике сознания в марксистски ориентированной психологии представление об активности как характеристике сознания раскрывалось через обращение к предметно-практической деятельности. Активное сознательное отражение понималось как отражение, сформировавшееся в ходе активных по своей природе отношений человека с миром - предметно-практической деятельности - и регулирующее ее. В связи с этим пассивный аспект, сторону сознательного отражения мы определим как такой аспект данного отражения, который регулирует пассивную сторону отношений человека с миром - когда человек выступает как объект внешних воздействий на него (возможно, на уровне феноменологии пассивная сторона преобладает в сознательной регуляции таких отношений человека с миром, как созерцание, пассивное усвоение знаний, некоторые моменты в воспитании, связанные с принятием ребенком ряда нравственных императивов).

Кроме того, определение активности сознания через обращение к предметно-практической деятельности (которая по своей природе является субъект-объектным отношением) исключает исследование сознательной регуляции тех отношений человека с миром, в которых доминирует субъект-субъектное начало - эстетических, нравственных и т.д.

 

61

 

Другое определение активности сознания, сосуществующее в отечественной философии и психологии наряду с первым, обращает внимание на моменты актуалгенеза сознательного отражения. Здесь активность сознания понимается как его избирательность и целенаправленность, тогда пассивной стороне сознания будет соответствовать отражение, лишенное данной целенаправленности, в котором отсутствует подобный выбор. Феноменологически это может быть связано с периферией сознательного отражения - предсознанием; с начальными этапами отражения - моментами осуществления ориентировки (таким моментам, на наш взгляд, соответствуют и многочисленные феномены так называемых измененных состояний сознания - когда из-за отсутствия организации средств сознательного отражения и происходящего рассогласования отражающей и порождающей функций сознания отражение теряет свою избирательность и целенаправленность); с особыми состояниями сознания (состояния перехода "сон - бодрствование", изменения сознания при различного рода психопатологиях), состояниями озарения, инсайтов, симультанным восприятием, созерцанием.

А.Н.Леонтьев разделял принятое в марксистски ориентированной психологии понимание активного сознательного отражения как регулирующего активные, деятельностные по своей природе отношения человека с миром: "Психическое отражение... является субъективным, а это значит, что оно является не пассивным... а активным, что в его определение входит человеческая жизнь, практика" [14; 54]. Обусловленное марксизмом как философией и идеологией признание лишь активного аспекта отношений человека с миром повлияло на то, что в предмет психологического исследования не была включена пассивная сторона сознания. Между тем отрицание существования пассивных аспектов сознательного отражения приводит к исключению из сферы изучения сознания целой феноменологической области - состояний сознания, в том числе и "измененных состояний сознания", состояний перехода "сон - бодрствование", свойственных ориентированной на процесс деятельности состояний "потока", патологических изменений сознания при различного рода душевных заболеваниях и т.д. (Влияние методологического принципа активности на исключение из психологии понятия "субъективное состояние" как объяснительного конструкта отмечали и некоторые зарубежные авторы [41].)

Кроме того, психологическая теория деятельности являлась моносистемной, т.е. никакие другие отношения человека с миром, кроме деятельностных, не рассматривала, сводя их к последним. Поэтому из нее как прежде всего психологии деятельности бодрствующего человека исключался психологический анализ сна и сновидений. В русской же психологии, напротив, пассивная сторона включалась не только в сущностную характеристику человека, но и в определение его сознания [28], [34]. Отметим, что, в то время как в отечественной психологии проблема измененных состояний сознания в своих теоретических аспектах не получила достаточной разработки (обзор прикладных исследований по данной проблеме см. в [9]), за рубежом изучению этой проблемы было посвящено огромное число работ (например, [37]-[39]).

Таким образом, пассивные аспекты сознания не были охвачены теорией, построенной на базисе марксистской методологии. Но может ли действительно разрабатываться на данной основе идея об активности сознания? В марксистской философии постулировался активный характер сознательного

 

62

 

отражения этого мира человеком. Однако, как уже говорилось, активность сознания раскрывалась через указание на избирательность и целенаправленность отражения, т.е. подчеркивалась отражающая, а не порождающая функция сознания (см. [11], [31]). Это редуцировало понимание активности сознания. Недооценка активности сознания в психологии была связана и с характерным для марксизма ограниченным представлением о взаимоотношениях человека и общества, в котором подчеркивалось лишь влияние общества на человека. Кроме того, как уже говорилось выше, в отечественной психологии не признавалась спонтанность сознания, наличие у него собственных закономерностей и детерминант развития, его способность к саморазвитию, что также ограничивало представления об активности сознания.

Еще одним источником редукции в понимании активности сознания стала тенденция к сведению психической жизни человека к совокупности психических деятельностей, в результате чего данная активность стала пониматься лишь как целенаправленная. По аналогии с человеческой поведенческой надситуативной активностью (В.А.Петровский) можно предположить активность сознания, выходящую не только за рамки требований текущей ситуации, но и вообще за рамки какой-либо целенаправленной деятельности. Очевидно, что редуцированная трактовка активности сознания была в значительной степени обусловлена влиянием марксизма (как философии и идеологии). Это вело к превращению тезиса об активности сознания из действенного в декларативный, не способствующий разработкам данного направления и одновременно препятствующий исследованию пассивного аспекта сознания. Однако некоторые идеи марксистско-ленинской философии позволяют признать существование пассивной, отражающей (в узком смысле этого слова) стороны сознания. К ним относится представление о существовании различных форм отражения, характерных для разных уровней движения материи. В марксистско-ленинской концепции отражения предусматривалось сохранение низших форм в высших в "снятом" виде (так, пассивная сторона сознания может присутствовать в активном по своей природе сознательном отражении в "снятом" виде). Расширение понимания категории "снятия" предусматривает возможность относительной самостоятельности "низших" форм [6].

Разумеется, разработка принципа активности применительно к проблемам сознания действительно дает возможность обнаружить и выявить самые основные, сущностные характеристики сознания, и здесь трудно переоценить значение марксистской философии для формирования методологических основ нашей науки. Однако существование при этом больших проблемных (и феноменальных) областей, остающихся за пределами психологического исследования, заставляет пересмотреть статус принципа активности в общем методологическом базисе, необходимом для построения теории сознания. Признавая его важность и главенствующую роль, мы отрицаем его единственность и настаиваем на необходимости введения - в качестве дополнительного и соподчиненного - принципа пассивности. Для характеристики отношений между ними может быть использована категория снятия.

 

3. ПРОБЛЕМА СТРУКТУРЫ СОЗНАНИЯ

 

В представлениях А.Н.Леонтьева о структуре сознания достаточно ярко отразились особенности его методологической ориентации на марксизм. Значительная разработанность этого вопроса свидетельствует об опоре на структурные

 

63

 

характеристики сознания в ущерб динамическим в его теории сознания (возможно, одной из причин явилась задача выявления общих корней индивидуального и общественного сознания для разработки марксистского принципа общественной обусловленности индивидуального сознания).

Как известно, А.Н.Леонтьев при характеристике структуры сознания выделял три образующие - значение, личностный смысл и чувственную ткань. Мы остановимся на анализе значения и личностного смысла. Наиболее полное свое определение данные образующие получили, когда они противопоставлялись друг другу. Рассмотрим подробнее параметры их сопоставления.

 

3.1. Параметр "общественное - индивидуальное"

 

Одним из таких противопоставлений значения и смысла явилось их противоположение как общественного и индивидуального (по происхождению и природе) соответственно. Данный параметр различения значений и смыслов особенно четко выступает, когда А.Н.Леонтьев рассматривает их дифференциацию и окончательное отделение друг от друга в ходе развития общественного сознания на этапе разложения первобытного сознания и постепенной трансформации его в сознание человека классового общества.

Так, строение первобытного сознания характеризуется первоначальной нерасчлененностью значений и смыслов. Это А.Н.Леонтьев связывал с общей собственностью, ставящей людей в одинаковые отношения к средствам и продуктам производства (в результате чего продукт труда имел общий смысл и для отдельного человека, и для общины в целом), в связи с чем "общественно выработанные языковые значения, кристаллизующие в себе объективно-общественный смысл явлений, могли служить непосредственно формой также и индивидуального сознания этих явлений" [17; 318]. По мере возникновения и развития общественного разделения труда и отношений частной собственности разрушается и данная "одинаковость" отношений. Здесь АН.Леонтьев опирался на представления К.Маркса и Ф.Энгельса о том, что с появлением собственности возникают противоречия между интересом отдельного индивида и общим интересом всех [25], [29]. Это приводит к образованию новой структуры сознания, характеризующейся иным отношением смыслов и значений - чуждостью между ними. (Следует отметить, что учитывались не только такие "внешние" предпосылки расчленения значений и смыслов, как развитие производства и отношений частной собственности, но и внутренние - развитие функционального строения сознания, детерминируемое развитием труда). В настоящее время существуют определенные возражения идее А.Н.Леонтьева о первоначальной нерасчлененности значений и личностных смыслов, обусловленной тождественностью интересов индивида и его сообщества (так, есть предположение об изначальной конфликтности отношений в стаде гоминидов, приведшей к выработке первичных моральных норм, с чем и связывают появление сознания).

Понятие значения играло огромную роль в концепции А.Н.Леонтьева, с его помощью он разрабатывал унаследованную от марксизма идею об общественной обусловленности индивидуального сознания человека, определяя значение как форму, "в которой отдельный человек овладевает обобщенным и отраженным человеческим опытом" [19; 275]. Неоднократно подчеркивая общественно-историческую природу значений, он отрицал ее у личностных смыслов: "В отличие от значений личностные смыслы... не имеют своего "надындивидуального", своего "не психологического"

 

64

 

существования" [14; 153].

Одной из причин данного вывода явилось заимствование из марксистской философии понимания культуры как культуры труда и культуры производства [20]. Аналогичное предположение о связи между утверждением об "индивидуальной" природе смыслов и существующей в отечественной психологии редукцией культуры к ее материальным формам было ранее высказано Н.Н.Вересовым [4].

Как известно, в марксистской философии не признавалось значение культуры как источника смыслов, что связано с существующим в ней общим пренебрежением культурой, которое выражалось, во-первых, в очень суженном ее понимании (настолько, что то, что называлось "культурой", в действительности быть ею не могло), во-вторых, в том, что ее значение всячески преуменьшалось (это отразилось, например, в пренебрежительном характере выражения "надстройка", указывающем на вторичность и производность ценностей культуры, воздвигаемых на экономическом фундаменте [2], [6], [33]), что было одним из наиболее уязвимых для критики мест.

На наш взгляд, А.Н.Леонтьевым от марксизма была заимствована, во-первых, некоторая общая недооценка культуры (что проявилось, например, в его критике использования данного понятия для преодоления постулата непосредственности [14; 77 — 78]). Во-вторых, Леонтьев унаследовал от марксизма ограниченность понимания культуры - как культуры не духовного, а материального производства (в последнем, кроме того, недооценивались интеллектуальные компоненты труда [13]). Поэтому аффективно-смысловые образования человеческого сознания, существующие в обществе вне индивидуального сознания и имеющие свое преимущественное воплощение в виде произведений искусства, оставались за пределами разработок проблемы сознания. Н.Н.Вересов отмечал присущую всей отечественной психологии тенденцию редукции культуры к ее "материальной стороне" (предметам, способам деятельности), подчеркивая ее особенную выраженность для психологической теории деятельности [4]. Данная трактовка культуры отразилась в представлениях А.Н.Леонтьева о содержании значений, т.е. о том, каким именно "обобщенным и отраженным человеческим опытом овладевает человек", усваивая общественно выработанные значения. Для него этот опыт сводился к опыту общественной практики, а тот - к опыту производственной деятельности.

Исключение из понятия "культура" огромной и центральной области, относящейся, по выражению Ф.Феникса, к "царству смыслов" [4; 126], неизбежно обусловливает признание общественно-исторической природы значений и отрицание ее у личностных смыслов. Так, А.Н.Леонтьев критиковал психологов, считавших, что смысл, как и значение, определяется общественным сознанием, однако строил обоснование своей позиции на отождествлении "обусловленности смысла общественным сознанием" и его "производности от значения", порождаемости им [19; 278 — 279].

Это сопрягалось с трактовкой значений индивидуального сознания как жестко обусловленных сознанием общественным. Творцом значений в подобной их интерпретации оказывается общество (как творцом смыслов - исключительно сам человек); человек сам не творит значения, а лишь усваивает "извне" "готовые" [14; 154], [19; 277]. (Следует отметить, что разрабатываемое А.Н.Леонтьевым понятие "присвоение" было заимствовано у К.Маркса.)

Эксплицируя взгляды А.Н.Леонтьева на общественное сознание, можно

 

65

 

сказать, что им предполагалась иная его структура по сравнению с сознанием индивидуальным - в нее входят "непсихологизированные" значения, но не смыслы. Исключение создаваемых отдельным человеком смыслов из структуры общественного сознания, а также разработка идеи о "присваиваемости" значений и об обществе как их "творце" происходили вследствие недооценки вкладов отдельного индивида в развитие общественного сознания. В этом, несомненно, отразилась характерная для марксизма (как философии и идеологии) редуцированная трактовка социальности, в которой акцентировалось влияние общества на отдельного человека, признавалась большая ценность общественного, социального по сравнению с индивидуальным (эта особенность данной концепции отмечается многими авторами [3], [11; 111]).

Разрыв связи между личностными смыслами как образующими индивидуального сознания и культурой в значительной степени обедняет представления о структуре сознания, из которой исключаются культурно-символические гештальты как способы организации психологического опыта, структурирующие восприятие человеком жизненно-смысловой реальности.

Понимание культуры как источника смыслов (что отличается от марксистской трактовки культуры) не только предполагает включение смыслов в структуру общественного сознания, но и обусловливает иной взгляд на природу и происхождение личностных смыслов. Так, по аналогии с субъективными значениями можно говорить о субъективных (т.е. личностных) смыслах, которые образуются при усвоении конкретным человеком объективных культурных смыслов, представленных в духовных ценностях. Подобный взгляд вовсе не отрицает творчество человека в создании смыслов, более того, выход из парадигмы "творимое - присваиваемое" при рассмотрении отношений значений и смыслов позволяет подчеркнуть активный характер формирования субъективных значений.

 

3.2. Параметр "знание - отношение"

 

Вторым параметром рассмотрения соотношений значений и личностных смыслов является дихотомия "знание - отношение", "рациональное - эмоциональное", "потенциально значимое - значимое актуально" соответственно: в личностных смыслах воплощается пристрастность человеческого сознательного отражения, в то время как значения представляют собой "отражение действительности независимо от индивидуального, личностного отношения к ней" [17; 299], [14; 152].

Сам факт отсутствия у К.Маркса собственно психологических идей не отрицает использования им при построении своей экономической концепции некоторых психологических понятий и представлений, например понятия "интерес" (которое, разумеется, не совпадает по содержанию с традиционным психологическим понятием интереса, а приближается к понятию индивидуального мотива [25; 29]). В связи с этим мы предполагаем, что в содержании понятия "личностный смысл" (понимаемом в данном контексте) отразилось используемое марксизмом понятие "интерес": они оба указывают на пристрастность отражения человеком мира, подчеркивают индивидуализированный характер данного отражения, предполагают актуальную значимость отражаемого для человека, связывают появление этой пристрастности с развитием общественного разделения труда и отношений частной собственности.

Рассматриваемый параметр отношений значений и смыслов, в отличие от социального ("общественное - индивидуальное"), имеет, согласно А.Н.Леонтьеву, предпосылки в развитии досознательной

 

66

 

психики: прототипом этих отношений выступают отношения непосредственно значимого (биотического) и "сигнального" (абиотического) [14; 151 — 153].

 

3.3. Параметр "объективное - субъективное"

 

В этом параметре объективное понимается как отражающее исключительно логику объекта, и если в выделении второго мы шли как бы "от субъекта", то здесь задается иное направление движения - "от объекта". Необходимость дифференциации третьего параметра от второго обусловлена тем, что в случае признания их тождественности знанию придается статус объективного, т.е. следующего исключительно лишь логике предмета (в действительности же оно есть результат познавательного взаимодействия субъекта и объекта).

Разделение в отражаемом содержании объективного мира и потребностей субъекта присутствует уже в до-сознательной психике, в ходе эволюции связи между ними становятся все более подвижными, однако полное их обособление совершается только на уровне человека благодаря языку. На ранних ступенях исторического развития сознания - в сознании первобытного типа - сохраняется трудность данного разделения, что воплощается в недостаточной расчлененности значений и смыслов: в значениях объективное содержание предмета отражается слитно с субъективным к нему отношением, с конкретизированной в нем потребностью. При раскрытии этого положения А.Н.Леонтьев ссылался на аналогичные идеи К.Маркса [14].

Историческое развитие сознания шло по линии все большей дифференциации объективного и субъективного (это же направление сохраняется и в онтогенезе, в актуалгенезе эта дихотомия образует один из планов движения сознания). Формирование данной дифференциации в ходе социогенеза сознания связано с моментом выделения в структуре практической деятельности познавательных действий. Так, А.Н.Леонтьев писал, что развитие производства и рост знаний приводят к развитию, дифференциации значений, которые "все более отражают... объективные межпредметные отношения... и освобождаются от кристаллизованного в них общественного отношения к обозначаемым явлениям. Эти отношения отчасти отражаются теперь в особых значениях, отчасти же это содержание отражается не в самих значениях, а посредством значений" [17; 334]. Отметим, что если разделение значений и смыслов, противостоящих друг другу как общественное и индивидуальное (по своему происхождению), А.Н.Леонтьев объяснял появлением частной собственности, то их дифференциацию как "объективного" и "субъективного" он преимущественно связывал с одним из видов происходящего в человеческой истории разделения труда - отделением умственного труда от физического [14; 146], [17; 334].

Хотя А.Н.Леонтьев и отмечал, что в ходе социогенеза общественные отношения находят отражение в особых значениях, этой проблеме им практически не уделялось внимания: из его теории сознания исключалась проблема ценностей, что было, на наш взгляд, обусловлено влиянием не только марксистской редуцированной трактовки культуры, но и общего отношения советской философии к проблемам аксиологии [1]. В результате заимствования подобного понимания культуры А.Н.Леонтьев сводил кристаллизующийся в значениях опыт к опыту производственной деятельности, отмечая, что в значении фиксируются знания, умения, технические навыки, способы

 

67

 

действия и т.д. [14; 141, 144 — 145]. Между тем ценности могут находить свое воплощение в индивидуальном сознании не только в личностных смыслах, но и в значениях. Включение их (в их "психологизированном" бытии) в предмет психологического исследования поможет объяснить феномены "только знаемых мотивов", мотивировок и т.д.

В то же время использование такого редуцированного, "освобожденного" от ценностей понимания содержания значений, разработка проблемы значений в рамках марксистской трактовки культуры, возможно, имплицитно обусловила эвристический потенциал теории деятельности в плане изучения значений. На наш взгляд, именно акцентирование деятельностной природы значения дало возможность выйти за пределы его традиционного понимания как исключительно вербального и разрабатывать представления о таких формах значений, как операциональные и предметные [30].

 

3.4. Параметр "результат - процесс"

 

Четвертой, не рядоположной предыдущим, можно назвать дихотомию, характеризующую не столько соотношение значений и смыслов, сколько их взаимоотношение, это - противоположность формы и материала, результата и процесса, ставшего и становящегося. Так, А.Н.Леонтьев говорил о процессах воплощения смыслов в значениях и, наоборот, о процессах осмысления значений, "наполнения" значений смыслами, о противоречиях и "драматизме" в движении системы индивидуального сознания [14; 156], [17; 333]. Здесь, в отличие от предыдущих параметров, нет строгой привязанности каждой "образующей" к определенной стороне дихотомии. На уровне феноменологии противоречия значений и смыслов находят свое воплощение, например, в переживании трудностей осознания эмоций.

Эти четыре параметра можно, на наш взгляд, рассматривать как четыре самостоятельных типа движений в системе индивидуального сознания. Внутри каждого типа мы обнаруживаем борьбу противоположностей, которые могут образовывать единство, входя в другой тип движения, борьбы. Подобная сложная их переплетенность явилась одной из причин того, что А.Н.Леонтьев не разделял эти параметры и потому иногда смешивал их друг с другом. Например, в следующем отрывке третья дихотомия сливается с первой: "Уже первоначально возникающее несовпадение, с одной стороны, тех отношений человеческого коллектива к окружающей действительности, которые обобщаются в системе языковых значений, а с другой стороны, личных отношений отдельных лиц, образующих смысл для них отражаемого, осложняет процесс осознания. При известных условиях этот процесс приобретает, как мы видели, самые причудливые формы вроде так называемых партиципаций" [17; 334]. В данном смешении мы усматриваем аналогию с существующей в марксистской философии "традицией" создания какого-либо термина, имеющего одновременно несколько значений, различия между которыми не рефлектировались, что разрушало логику и последовательность философского рассуждения [6; 104].

На наш взгляд, значительная часть критических возражений в адрес леонтьевской концепции структуры сознания может быть снята, если рассматривать перечисленные нами параметры именно как типы движений, а не как критерии определения значений и смыслов. Иначе при их совместном использовании в качестве взаимодополняющих критериев вне исследования оказываются такие феномены, как надындивидуальные формы существования

 

68

 

смыслов ("смыслы-для-нас"), отражение в значениях общественного отношения к обозначаемому предмету, т.е. ценностные представления, и пр.

Следует отметить, что впечатление о субстанциональном характере значений и смыслов, которое иногда появляется после ознакомления с работами Леонтьева, обусловлено такой особенностью его концепции сознания, как акцентирование им структурных, а не динамических моментов в сознании, преимущественное исследование "сознания-образа", а не "сознания-деятельности". Однако данное впечатление опровергается положениями о том, что за значениями и смыслами не закреплено какого-либо определенного содержания, их сущностью является движение, функция, но не содержание [17; 302]. А.Н.Леонтьев неоднократно подчеркивал динамический характер бытия в сознании его "образующих", определяя сознание не как связи отдельных его "единиц", а как "внутреннее движение его образующих, включенное в общее движение деятельности" [14; 157]. Он выделял разные виды такого движения. Наряду с движением по горизонтали (психологизация значений через соединение их с чувственной тканью, воплощение смысла в значениях), т.е. отношениями между разными образующими сознания, он изучал движение по вертикали (внутри системы образующих одного типа) применительно к личностным смыслам (становление их системы) [14; 212] и значениям (процессы переноса значений в контексте отношений образа и процесса) [16; 21 — 24].

Таким образом, А.Н.Леонтьев понимал сознание как сложную систему движений его образующих. В ней им рассматривались преимущественно уровни и направления данных движений, мы же с помощью выделенных нами параметров попытались обозначить различные планы этих движений.

 

ВЫВОДЫ

 

Итак, марксизм оказал значительное по своему охвату и глубине влияние на разработку А.Н.Леонтьевым проблемы сознания (хотя и не был единственным источником подобного влияния). К числу марксистских положений и принципов, в наибольшей степени обусловивших представления А.Н.Леонтьева о сознании, относятся положение об определяемости сознания бытием, идея об общественно-исторической обусловленности психики, трудовая теория антропогенеза, принцип активности, специфическая трактовка культуры, редуцированность понимания взаимоотношений человека и общества, существующие в марксизме представления об истории человечества, а также о сознании, его природе, генезе и функциях.

Оценим влияние марксизма на представления А.Н.Леонтьева о сознании с точки зрения изучаемой нами проблемы ограничений, обусловленных ориентацией на марксизм.

1. Трактовка принципа единства сознания и деятельности, в которой подчеркивалась общность их корней (влияние решения проблемы соотношения бытия и сознания в плане онтологии) и ведущая роль деятельности (что было обусловлено марксистским представлением об определяющей роли труда в формировании психики человека и тезисом об определяемости сознания бытием), имеет своим логическим следствием исключение из предмета психологического исследования собственных закономерностей и специфических детерминант развития сознания, его спонтанности, его способности к саморазвитию, самодетерминации, саморегуляции. (Тем не менее данная трактовка позволила выделить для сознания новую детерминационную область, превратить сознание из объяснительного принципа в предмет психологического изучения.)

 

69

 

2. Подобная односторонняя интерпретация данного принципа (в которой подчеркивалась ведущая роль деятельности) однозначно задает генетический план изучения сознания и оставляет за пределами психологического исследования функциональный анализ сознания.

3. Обусловленное марксистским принципом активности изучение лишь деятельностных отношений человека с миром, определение активности сознания через обращение к понятиям деятельности, практики и игнорирование пассивной стороны сознательного отражения привели к изъятию из сферы изучения сознания больших проблемных и феноменальных областей (например, проблемы измененных состояний сознания).

4. Ориентация на ленинскую теорию отражения и марксистскую трактовку социальности редуцировала понимание активности сознания, в которой акцентировалась лишь отражающая, а не порождающая функция сознания. Обусловленное влиянием марксизма игнорирование спонтанности сознания, его самодетерминации, наличия у него собственных закономерностей также вело к превращению тезиса об активности сознания из действенного в декларативный. (С другой стороны, разработка принципа активности применительно к проблеме сознания действительно дает возможность выявить самые основные, сущностные характеристики сознания).

5. Заимствованное из марксистской философии понимание культуры ограничивало представления об общественно-историческом опыте, воплощенном в содержании значений, ибо данный опыт сводился к опыту практической, производственной деятельности. Это вело к исключению из психологии проблемы ценностей, которые могут находить свое воплощение в индивидуальном сознании не только в личностных смыслах, но и в значениях. Включение их в предмет психологического исследования помогает объяснить феномены "только знаемых мотивов", мотивировок и т.д. (Но в то же время подобный подход к содержанию значений позволил выйти за пределы понимания значений как исключительно вербальных и разработать представления об операциональных и предметных значениях).

6. Марксистская редуцированная трактовка культуры и ограниченное понимание социальности обусловили признание общественно-исторической природы значений и отрицание таковой у личностных смыслов. Это приводило к исключению из предмета психологического исследования культурно-символических образований индивидуального сознания (которые структурируют восприятие человеком жизненно-смысловой реальности, организуют психологический опыт), а также аффективно-смысловых образований человеческого сознания, существующих в обществе вне сознания индивидуального.

7. Марксистский взгляд на взаимоотношения общества и человека, отразившийся в разработке понятия "присвоение", препятствовал пониманию активного характера формирования значений.

Таким образом, на примере анализа концепции А.Н.Леонтьева мы показали, что ориентация на марксизм накладывает следующие ограничения на изучение проблемы сознания: исключение из предмета психологического исследования проблемы собственных закономерностей сознания, его способности к саморазвитию и самодетерминации, проблемы культурно-символических образований индивидуального сознания, а также аффективно-смысловых образований общественного сознания; ограниченное понимание содержания

 

70

 

значений (из которого исключались ценности); устранение функционального анализа сознания; игнорирование пассивной стороны сознательного отражения; редукция в понимании активности сознания; недооценка активного характера формирования значений; изъятие из сферы изучения сознания больших проблемных и феноменальных областей.

Мы надеемся, что проведенный в этой работе анализ ограничений марксистской методологии в области проблемы сознания (вместе с учетом достижений в данной области) послужит "возвращению", по выражению Т.Куна [12], "элемента произвольности" марксистской методологии, необходимого для нормального развития науки: он позволяет сохраняться какой-либо методологии до тех пор, пока она "работает" и в то же время не подавлять слишком долго фундаментальные новшества. Это будет способствовать преодолению установок методологического монизма и приобретению каждым ученым больших степеней свободы в его методологической ориентации. Идея методологического плюрализма предполагает, в частности, что методологические основы являются всего лишь орудием, использование которого в каждой конкретной области одновременно и предоставляет определенные исследовательские возможности, и неизбежно накладывает некоторые ограничения. Учет "плюсов" и "минусов" каждого такого орудия помогает выбрать оптимальное средство для решения конкретной проблемы, увеличивая при этом степень осознанности такого выбора.

 

 

1. Анисимов С.Ф. Теория ценностей в отечественной философии XX века. (Очерк истории) // Вестн. МГУ. Сер. 7. Философия. 1994. № 4.  С. 34 — 42.

2. Бердяев Н.А. Духи русской революции // Из глубины: Сб. статей о русской революции. М., 1990. С. 55 — 89.

3. Брушлинский А.В. Проблема человека в психологической науке // Психол. журн. 1991. Т. 12. № 6. С. 3 — 11; 1992. Т. 13. № 6. С. 3 — 12.

4. Вересов Н.Н. Культура и творчество как психологические идеи // Вопр. психол. 1992. № 1 — 2. С. 124 — 128.

5. В поисках Выготского (материалы обсуждения книги М.Г. Ярошевского "Л.С. Выготский: В поисках новой психологии") // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1994. № 4. С. 51 — 63.

6. Вышеславцев Б.П. Философская нищета марксизма. Frankfurt/Main: Possev-Verl. V. Gorachek. K.G. 1971.

7. Гордеева О.В. Влияние марксизма на особенности разработки А.Н. Леонтьевым проблемы сознания. МГУ им. М.В. Ломоносова. Деп. в ВИНИТИ 16.01.1994. № 125-В95.

8. Гордеева О.В. Влияние марксизма на разработку проблемы сознания в отечественной психологии (на материале трудов А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна и Л.С. Выготского): Канд. дис. М., 1997.

9. Гордеева О.В. Измененные состояния сознания в условиях сенсорной депривации. МГУ им.           М.В. Ломоносова. Деп. в ВИНИТИ 18.04. 1994. № 915-В94.

10. Грехем Л.Р. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. М., 1991.

11. Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся: Очерки российской психологии. М., 1994.

12. Кун Т. Структура научных революций. М., 1977.

13. Л.С. Выготский и марксизм в советской психологии // Психол. журн. 1994. № 1. С. 115 — 126.

14. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1977.

15. Леонтьев А.Н. К психологии образа // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1986. № 3. С. 72 — 76.

16. Леонтьев А.Н. Материалы о сознании // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1988. № 3. C. 6 — 25.

17. Леонтьев А.Н. Очерк развития психики // Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1981. С. 219 — 349.

18. Леонтьев А.Н. Проблема возникновения ощущений // Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1981. С. 15 — 160.

19. Леонтьев А.Н. Психологические вопросы сознательности учения // Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. Приложение. М., 1977. С. 235 — 302.

20. Леонтьев А.Н. Человек и культура // Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1981. С. 410 — 435.

21. Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 7. М., 1987; Т. 8. 1987; Т. 9. 1988. Ч. 1; Ч. 2.

22. Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. М., 1985. Т. 2. С. 1 — 3.

 

71

 

23. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 42. М., 1974. С. 41 — 347.

24. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч: В 9 т. Т. 3. М., 1985. С. 139 — 171.

25. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. Т. 2. М., 1985. С. 5 — 508.

26. Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностные теории смыслов и смысловая архитектоника личности. М., 1989.

27. Психология и марксизм («круглый стол») // Психол. журн. 1993. № 1. С. 3 — 17.

28. Радлов Э.Л. Философский словарь: Логика, психология, этика, эстетика и история философии. М., 1913.

29. Смирнов С.Д. Общепсихологическая теория деятельности: Перспективы и ограничения // Вопр. психол. 1993. № 4. С. 94 — 101.

30. Стеценко А.П. Психологическая структура значения и ее развитие в онтогенезе: Автореф. канд. дис. М., 1984.

31. Тихомиров О.К. Понятия и принципы общей психологии. М., 1992.

32. Чудновский В.Э. К проблеме соотношения «внешнего» и «внутреннего» в психологии // Психол. журн. 1993. № 5. С. 3 — 12.

33. Шафаревич И.Р. Социализм как явление мировой истории. P.: YMKA-PRESS, 1977.

34. Шпет Г.Г. Сознание и его собственник. М., 1916.

35. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 20. М., 1961. С. 339 — 626.

36. Энгельс Ф. Принципы коммунизма // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. Т. 3. М.: Политиздат, 1985. С. 122 — 138.

37. Altered states of consciousness: A book of reading / Tart C.T. (ed.) N.Y.: J. Wiley & Sons, 1969.

38. Alternate states of consciousness / Zinberg N.E. (ed.) N.Y.: The Free Press, 1977.

39. Expanding dimensions of consciousness / Sugerman, Tarter R.E. (eds). N.Y.: Springer Publ. Comp., 1978.

40. Kowalik S. The psycho-social problem and modern psychology // Consciousness: Methodological and psychological approaches / Brzezinski G. (ed.) Amsterdam, 1985. P. 130 — 284.

41. McLeish J. Soviet psychology: History, theory, content. L.: Methuen & Co Ltd, 1975.

42. Rahmani L. Soviet psychology: Philosophical, theoretical and experimental issues. N.Y.: Internat. Univ. Press, 1973.

 

Поступила в редакцию 19.IX 1996 г.

 



1 Как известно, марксизмом данная категория была заимствована из немецкой классической философии.

2  Хотя у А.Н. Леонтьева отсутствует сам термин «принцип единства сознания и деятельности», он внес значительный вклад в его разработку, поэтому мы будем использовать данный термин при характеристике его подхода к проблемам психики и сознания.

3 Начавшееся в 30-е гг. постепенное сведение проблематики сознания к изучению исторических корней возникновения сознания и его онтогенеза в детском возрасте некоторые авторы объясняют влиянием марксизма как идеологии [11].