Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в тридцатилетнем ресурсе (1980-2009 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

83

 

Л.С. ВЫГОТСКИЙ и А.Р. ЛУРИЯ: СТАНОВЛЕНИЕ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ

 

Т.В. АХУТИНА

 

Я хочу начать эту статью с воспоминания. В 1970 г. я закончила диссертацию, и мой руководитель Л.С. Цветкова решила показать автореферат Александру Романовичу Лурия. Он сделал лишь одно исправление: в том месте, где шла речь о детальной разработке принципов нейропсихологии, он вычеркнул свое имя и написал: "Л.С. Выготский". Мне казалось, что, поскольку речь идет о детальной разработке, здесь вернее назвать А.Р.Лурия, однако он сам думал иначе. Я со свойственной юным авторам решительностью поставила оба имени.

Вспоминая этот факт, я хотела бы не только привести еще одно свидетельство верности А.Р.Лурия своему другу и учителю, но и поставить вопросы: если А.Р. Лурия прав, то каков был путь Л.С.Выготского к детальной разработке принципов нейропсихологии? каковы ее основания? в какую общую теоретическую систему эти принципы входят? - поскольку ответы на них существенны не только для истории науки, но и в тактическом и стратегическом плане развития нейропсихологии (значимость целого для разработки частных вопросов, необходимость возврата к основаниям при каждом серьезном шаге развития науки).

Конечно, для ответов на эти вопросы у нас мало материала. Я имею в виду, во-первых, утрату ценных документов (записи клинических разборов, проводившихся Л.С.Выготским, которые хранила одна из учениц  Л.С. Выготского Л.С. Гешелина, потеряны; мое поколение еще помнит клинические разборы больных, проводившихся А.Р.Лурия, существовали их магнитофонные записи, но они нигде не опубликованы), во-вторых, недостаточную разработанность архивов (огромный архив А.Р.Лурия

 

84

 

до сих пор даже не описан, но я помню, что в связи с публикацией работы Л.С.Выготского "Проблема сознания" в 1968 г. Александр Романович говорил А.А.Леонтьеву, что у него много подобных материалов, а есть еще архивы Р.Е. Левиной, Н.Г. Морозовой и других учеников Л.С. Выготского), в-третьих, недоступность уже подготовленных материалов (сколько лет мы все ждем давно сданную в издательство книгу Г.Л. Выгодской и Т.М. Лифановой!), в-четвертых, но не в-последних, почти полное отсутствие научно-исторических исследований сотрудничества Л.С. Выготского и А.Р. Лурия (на эту тему опубликованы лишь две небольшие работы [29], [31], см. также [13], [32]).

И тем не менее, несмотря на эти обстоятельства, давайте попробуем обсудить известные и доступные материалы.

За отправную точку рассмотрения мы возьмем статью Л.С. Выготского 1925 г. "Сознание как проблема психологии поведения". Здесь Л.С. Выготский дал первый абрис психологии и, соответственно, первое самое общее решение соотношения социо- и биогенеза человеческой психики, сознания.

Воспроизведем предельно кратко логику Л.С. Выготского, выстроенную в противовес существовавшим теориям. По его мнению, человеческое поведение может описываться через безусловные и условные рефлексы, но при этом теряется его специфика: понятие "рефлекс", одинаково применимое к характеристике поведения животного и человека, исчерпывающе для первого и недостаточно для второго. Первоначальная формула Л.С. Выготского такова: человеческое поведение отличается от поведения животного социальным опытом, историческим опытом и "удвоением опыта" - под последним Л.С. Выготский вслед за К.Марксом подразумевает возможность сознательно (в сознании) представить цель действия, при этом он ссылается на вынесенное как эпиграф статьи высказывание К. Маркса об отличии самого плохого архитектора от пчелы.

Л.С. Выготский ставит задачу объяснить, как рефлекторная реакция может стать чем-то качественно иным - тем, что позволяет понять удвоение опыта. Обсуждая данные физиологии, Л.С.Выготский вслед за Н.Н.Ланге и Ч.Шеррингтоном прозорливо выделяет роль круговой реакции и проприоцептивной связи в организации поведения. Впоследствии эти мысли вылились в представление о функциональной системе, а пока он делает следующий шаг, отталкиваясь от понятия "рефлекс".

Л.С. Выготский обращает внимание на то, что механизм рефлекторной реакции может быть иным, особым при оперировании словом. Поскольку словесный раздражитель может быть воссоздан, т.е. стать реакцией, а реакция - раздражителем, эти рефлексы становятся обратимыми. "Из всей массы раздражителей для меня ясно выделяется одна группа, группа раздражителей социальных, исходящих от людей. Выделяется тем, что я сам могу воссоздать эти же раздражители; тем, что очень рано они делаются для меня обратимыми1 и, следовательно, иным образом определяют мое поведение, чем все прочие. Они уподобляют меня 

 

85

 

другим, делают мои акты тождественными с собой. В широком смысле слова, в речи и лежит источник социального поведения и сознания" [7, т. 1; 95]. И несколько ниже: "Мы сознаем себя, потому что мы сознаем других", "сознание есть социальный контакт с самим собой" [7, т. 1; 96].

В итоге Л.С. Выготский преобразует первоначальную формулу: исторический опыт и социальный опыт и сознание - все это частные случаи широко понятого социального опыта, и всем им присуща характеристика удвоенного опыта. Далее он делает вывод: "Сознание есть только рефлекс рефлексов. Таким образом, сознания... как особого способа бытия не оказывается. Оно оказывается очень сложной структурой поведения, в частности удвоения поведения, как это и говорится применительно к труду в словах, взятых эпиграфом" [7, т. 1; 98].

Итак, в статье 1925 г. Л.С. Выготский приходит к тому, что сознание есть положенное внутрь социальное взаимодействие, и дает первое решение проблемы "мозг - сознание", выделяя роль слова в формировании человеческой психики: чтобы труд стал трудом, нужен механизм внеполагания цели действия, а он может быть построен только с помощью воспроизводимого материального знака, в частности слова2.

После появления этого ядра теории Л.С. Выготского в "зоне его ближайшего развития" оказались и инструментальный метод, и понимание интериоризации, и разработка понятия функциональной системы, и новый подход к словесному значению. Однако первой на повестке дня стояла экспериментальная проверка роли слова (знака, психологического орудия)в организации человеческого поведения. Л.С. Выготский намечает сначала генетическую линию исследований, а затем в его план входит и изучение распада психических функций.

Развернутое подведение итогов работы по генетической части программы мы находим в книге Л.С. Выготского и А.Р. Лурия "Этюды по истории поведения. (Обезьяна. Примитив. Ребенок)", законченной не позднее лета 1929 г. Наиболее сложной здесь оказалась глава о ребенке, написанная А.Р.Лурия. В соответствии с их общим замыслом А.Р. Лурия должен был выделить в поведении ребенка "раздвоение линии его развития на натурально-психологическое и культурно-психологическое развитие" [9; 20]. Под этим углом зрения он описывает данные как других авторов, таки группы Л.С. Выготского о развитии функций восприятия, памяти, внимания, речи и мышления. Как проявление натурально-психологического развития А.Р.Лурия рассматривает, в частности, выделенный Ж. Пиаже феномен эгоцентризма мышления и речи ребенка. Здесь же, не замечая противоречия, А.Р. Лурия упоминает новые эксперименты Л.С. Выготского, показавшие планирующую функцию эгоцентрической речи [9; 141].

А несколько ниже, вспоминая сравнение архитектора и пчелы у К.Маркса, пишет, что "огромному преимуществу интеллекта над инстинктом мы в большой степени обязаны механизму

 

86

 

внутренней речи... Переносясь извне вовнутрь, речь образовала важнейшую психологическую функцию, являясь представителем внешней среды в нас, стимулируя мышление, а как думают некоторые авторы, закладывая фундамент и развитию сознания" [9; 196]. Противоречивость собственной концепции (а не только изложения А.Р. Лурия) была осознана Л.С. Выготским. Упомянув в письме к А.Н.Леонтьеву 23.07.29 о непоследовательности А.Р.Лурия, Л.С. Выготский пишет: "Это не личная вина А.Р., а целой "эпохи" нашей мысли..." [6; 14]. Теория использования знака как психологического орудия без теории интериоризации, без представления о системной реорганизации психических функций не может непротиворечиво объяснить генезис поведения ребенка - к такому заключению через год подойдет Л.С.Выготский. Но прежде чем говорить об этом, кратко остановимся на истории второй - "патологической" - линии исследований.

С целью ее осуществления Л.С. Выготский в 1926 г. пришел в Клинику нервных болезней, где уже работал А.Р.Лурия. В научной автобиографии А.Р.Лурия вспоминал: "Л.С.Выготский и я пришли в эту клинику в середине 20-х годов, может быть, по разным причинам. Я, пытаясь найти материал для анализа распада поведения у больных с неврозами (с помощью сопряженной моторной методики. - Т.А.), Л.С.Выготский - с более широкими интересами, связанными с трудным и аномальным детством, с одной стороны, и с ролью речи в поведении человека- с другой" [25; 103]3.

Итак, первым заинтересовался органическими поражениями мозга Л.С.Выготский, он втянул в эту работу А.Р. Лурия, и они обратились к исследованию сначала нарушений речи (афазии), а затем нарушений движения (болезнь Паркинсона) и других клинических форм.

Результаты обеих линий исследования Л.С. Выготский подытожил в докладе "О психологических системах" [7, т. 1], состоявшемся 9 октября1930 г. в Клинике нервных болезней. Здесь он выстроил "лестницу экспериментальных данных", чтобы выдвинуть мысль, которую он "несколько лет вынашивал, но боялся высказать", - мысль о межфункциональных связях: "в процессе развития, и в частности исторического развития поведения, изменяются не столько функции, как мы это раньше изучали (это была наша ошибка), не столько их структура, не столько система их движения, сколько изменяются и модифицируются отношения, связи функций между собой, возникают новые группировки, которые были неизвестны на предыдущей ступени... Возникновение таких новых подвижных отношений, в которые ставятся функции друг к другу, мы будем называть психологической системой" [7, т. 1; 110].

Таким образом, Л.С.Выготский формулирует один из принципов современной нейропсихологии - принцип системной организации высших психических функций.

В тексте доклада Л.С.Выготский обсуждает и второй принцип - принцип социального генеза высших психических функций. Именно здесь он высказывает (возможно, впервые) мысль об интериоризации: "Изучая процессы высших функций у детей, мы пришли к следующему потрясшему

 

87

 

нас выводу: всякая высшая форма поведения появляется в своем развитии на сцене дважды - сперва как коллективная форма поведения, как функция интерпсихологическая, затем как функция интрапсихологическая, как известный способ поведения. Мы не замечаем этого факта только потому, что он слишком повседневен и мы к нему поэтому слепы" [7, т. 1; 115].

Это понимание позволило вскрыть конкретные психологические механизмы социального генеза психических функций и рассмотреть его следствие для проблемы локализации. Остановимся на этом подробнее.

Напомнив наблюдения Ж.Пиаже, что спор предшествует внутреннему диалогу - мышлению, Л.С.Выготский выводит из этого следствие: "первоначально всякая высшая функция... была взаимным психологическим процессом. Один процесс происходил в моем мозгу, другой - в мозгу того, с кем я спорю..." [7, т. 1; 115]. Несколько далее после обсуждения наблюдений о развитии понятий Л.С. Выготский задает вопрос, "что физиологически в мозгу соответствует мышлению в понятиях" [7, т. 1; 128]. Он говорит, что мозговым субстратом психических процессов являются сложные системы всего мозгового аппарата, сложное сотрудничество отдельных зон. Однако этот ответ еще не удовлетворяет его полностью.

Л.С.Выготский обращается к известным опытам по реорганизации движений паркинсоников с помощью внешних знаков (разложенных на полу бумажек) и выдвигает гипотезу, что "паркинсоник устанавливает связь между одним и другим пунктами своего мозга, воздействуя на самого себя с периферического конца" [7, т. 1; 129]. Таким образом, Л.С. Выготский говорит здесь о значимости "экстрацеребральных" (как он назовет это в 1934 г.) связей для создания психологических систем. Если все эволюционное учение построено на том, что функция порождает орган, т.е. вызывает структурные изменения тела, то Л.С. Выготский говорит о новой форме развития, присущей только человеку: его "мозг содержит условия и возможности такого сочетания функций, такого нового синтеза, таких новых систем, которые вовсе не должны быть заранее запечатлены структурно" [7, т. 1; 128]. В переводе на модные нынче понятия это может означать следующее: эволюция животных - это изменение hardware, материального носителя программ, развитие человека - это развитие software, гибкой, легко модифицируемой системы программ.

Как объясняет Л.С.Выготский этот сдвиг? По его мнению, формирование психологической системы проходит три этапа: "Сначала интерпсихологический - я приказываю, вы выполняете; затем экстрапсихологический - я начинаю говорить сам себе, затем интрапсихологический - два пункта мозга, которые извне возбуждаются, имеют тенденцию действовать в единой системе и превращаются в интракортикальный пункт" [7, т. 1; 130].

Рассмотрим эти три этапа. Первый этап - общий для человека и высших животных, на нем основана дрессировка. Второй этап - речь, обращенная к самому себе, воспроизведение команды другого, т.е. обратимый рефлекс, возможность удвоения опыта. Обособленный от непосредственных связей с телом и средой, второй - идеальный - опыт может преобразовываться, перестраиваться, перепрограммироваться,

 

88

 

что и происходит на третьем этапе.

Итак, в докладе "О психологических системах" Л.С.Выготский развивает два принципа нейропсихологии - социального генеза и системного строения высших психических функций. Здесь же проступают и первые очертания принципа динамической локализации функций. Л.С. Выготский говорит: "Одна из основных идей в области развития мышления и речи та, что нет постоянной формулы, которая определяла бы отношение мышления и речи и была годна для всех ступеней развития и форм распада, но на каждой ступени развития и в каждой форме распада мы имеем их своеобразные изменяющиеся отношения" [7, т. 1; 110]. Здесь задана идея, которую он развивает в шести главах "Мышления и речи"; идея седьмой главы "Мысль и слово" о том, что значения слов развиваются не только в фило- и онтогенезе, но и в актуалгенезе, т.е. каждый раз при движении от мысли к слову и обратно, придет позже. Таким образом, в зоне ближайшего развития самого Л.С. Выготского находится формулирование принципа динамической организации и локализации высших психических функций, принципа, который тесно связан с новым пониманием актуалгенеза.

В докладе 1930 г. Л.С.Выготский не только подвел итоги, но и поставил новую экспериментальную задачу - изучение психических систем и их судеб. Он начал искать новые методы исследования, переосмысливать старые - при этом и внутренняя логика, и внешние события направляли его к дефектологии и медицине. Перед Л.С. Выготским и его учениками закрылись двери почти всех педагогических учреждений в Москве, ухудшилась обстановка и в Экспериментальном дефектологическом институте. Несколько иначе обстояло дело с медициной: группу Л.С. Выготского позвали в Харьков во вновь созданный Психоневрологический институт. А.Н.Леонтьев, А.В.Запорожец, Л.И.Божович, а затем и А.Р.Лурия устроились на работу в Харькове, Л.С. Выготский колебался, но все же остался в Москве. Тем не менее он регулярно ездил в Харьков, в 1931 г. поступил в Харьковский медицинский институт и успел сдать экзамены за три курса. Возобновил учебу в медицинском институте и стал плотно работать в клинике А.Р.Лурия. В 1932 г. он описал проведенные шестью годами ранее Л.С. Выготским и им опыты с реорганизацией движений у паркинсоников [19; 159, 181]. В 1933 г. он прочитал лекцию о соотношении между структурой нервной системы и поведением [27; 86]. Чтобы создать адекватные тесты исследования афазий, он занялся изучением лингвистики. В письмах из Харькова будущей жене Л.П. Линчиной А.Р. Лурия писал: "Мой афазик счастлив и сделает таким и меня" (18 мая 1933 г.), а через полтора месяца (26 июня) продолжил: "Я кончаю расправляться с моими афазиками, стараюсь убедить почтенных старичков, что брат отца - совсем другое, чем отец брата... Сейчас наплыв дико интересного материала: агнозии и аграфии, послеродовые психозы с афазиями... мы захлебываемся в редчайшем материале. Я весь увяз в медицине: сижу с Выготским над патофизиологией, - и конечно, вспоминаю Вас" (цит. по [27; 80 — 81]).

Параллельно с клиническими наблюдениями и чтением работ психофизиологов и невропатологов

 

89

 

Л.С. Выготский продолжает консультативную работу с детьми и подростками. Он обобщает этот опыт, как и данные генетических исследований в статьях и лекциях по возрастной психологии и дефектологии. В этих работах заметное место занимает сопоставление данных развития и распада поведения, здесь он раскрывает принцип хроногенной локализации функций, объясняющий возможность подвижной динамической локализации функций и в онтогенезе, и в актуалгенезе. Так, в работе "Педология подростка" (1930 — 1931) Л.С. Выготский вслед за Е.К.Сеппом и Э.Кречмером пишет: "...те механизмы, которые управляют нашим поведением на ранней ступени развития ...не исчезают у взрослого человека вовсе; они включены как вспомогательный исполнительный механизм в состав более сложной синтетической функции. Внутри нее они действуют по другим законам, чем те, которые управляют их самостоятельной жизнью. Но когда высшая функция почему-либо распадается, сохранившиеся внутри нее подчиненные инстанции эмансипируются и снова начинают действовать по законам своей примитивной жизни... Расщепление высшей функции и означает в условном, конечно, смысле как бы возврат к генетически уже оставленной ступени развития" [7, т. 4; 166].

Л.С. Выготский применяет эти положения, сравнивая процессы образования и распада системы понятий, имеющие место соответственно в переходном возрасте и при амнестической афазии. На основании данных А.Гельба и К.Гольдштейна и собственных наблюдений Л.С.Выготский полагает, что при этой форме афазии распадается "сложное единство, лежащее в основе понятия, тот комплекс суждений, который приведен в нем в известный синтез" и происходит "опускание слова к генетически более ранней функции, когда оно являлось знаком комплекса или фамильным именем" [7, т. 4; 175]. А.Р.Лурия позднее повторит это объяснение нарушения называния (см. раздел о семантической афазии в "Травматической афазии" [15; 153 — 156]), современные исследования также подтверждают это толкование [5].

Принцип хроногенной локализации функций Л.С.Выготский обосновывает новыми собственными наблюдениями в своем последнем докладе "Проблема развития и распада высших психических функций". Этот доклад был сделан 28 апреля 1934 г. на конференции в Институте экспериментальной медицины, куда профессор Н.И.Гращенков звал работать Л.С.Выготского и его группу. (Там же, в ВИЭМе 9 мая у Л.С. Выготского открылось горловое кровотечение, и через месяц его не стало.) В этом докладе Л.С. Выготский сопоставляет следствия одного и того же функционального дефекта зрительной агнозии, или центральной слепоты, у взрослых и детей. На основании собственных наблюдений и ссылаясь на К.Гольдштейна и О.Петцля, Л.С.Выготский показывает, что в первом случае этот дефект ведет к незначительным нарушениям, ограниченным чисто зрительной сферой, в другом случае - к грубому недоразвитию всех психических функций.

Нейропсихологическим завещанием Л.С.Выготского можно назвать последние написанные им тезисы "Психология и учение о локализации высших психических функций". Здесь он развивает три основных теоретических положения, которые предлагает

 

90

 

рассматривать как рабочие гипотезы для объяснения клинических фактов, относящихся к проблеме локализации.

Сначала Л.С.Выготский рассматривает положение "о функции целого и части в деятельности мозга". Он формулирует утверждение: "каждая специфическая функция... всегда представляет собой продукт интегральной деятельности строго дифференцированных, иерархически связанных между собой центров" [7, т. 1; 170], которое лежит в основе принципа системного строения высших психических функций (ср. [21; 34]). При этом Л.С.Выготский различает функцию мозга как целого (фон) и функцию части (фигура) и пишет: "можно считать установленным, что отношения функций целого и функций части бывают существенно иными тогда, когда фигура в мозговой деятельности представлена высшими психическими функциями, а фон - низшими, и тогда, когда, наоборот, фигура представлена низшими функциями, а фон - высшими" [7, т. 1; 170]. Различение фигуры и фона близко по мысли к развивавшемуся Н.А.Бернштейном (1947) представлению о ведущем и фоновых уровнях построения движения. Приводимый Л.С. Выготским пример автоматизированного или дезавтоматизированного течения какого-либо процесса еще более подчеркивает эту близость. Такое сходство не случайно (ср. [12] и [14]), поскольку авторы обеих работ опираются на данные об эволюции и онтогенезе мозга (ср. [7, т. 4; 284 — 291]) и разделяют положение, что "мозг сохраняет в себе в пространственном виде задокументированную временную последовательность развития поведения" [7, т. 4; 164].

Это понимание тесно связано со вторым развиваемым Л.С.Выготским положением о хроногенной локализации функций. Изменение строения и локализации функций в онтогенезе, возможность осуществления функций на разных уровнях в актуалгенезе составляют содержание второго принципа нейропсихологии - принципа динамической организации и локализации функций (ср. [21;35 — 36]).

Третье положение Л.С.Выготского раскрывает "новый по сравнению с животным локализационный принцип" мозга человека, который относится к специфически человеческим областям мозга (лобным и теменным долям, хотя точнее было бы говорить о зоне стыка теменно-височно-затылочных областей мозга. - Т.А.)и специфически человеческим видам деятельности - "высшим формам речи, познания и действия" [7, т. 1; 174]. Л.С.Выготский подчеркивает, что в их формировании существенную роль играют "экстрацеребральные связи": "первоначально все эти функции выступают как тесно связанные с внешней деятельностью и лишь впоследствии как бы уходят внутрь, превращаясь во внутреннюю деятельность" [7, т. 1; 174]. Аргумент из области развития дополняется аргументом, связанным с наблюдениями за патологией: "...объективирование расстроенной функции, вынесение ее наружу и превращение ее во внешнюю деятельность является одним из основных путей при компенсации нарушений" [7, т. 1; 174]. Это положение Л.С.Выготского о прижизненном социальном пути формирования высших психических функций и связанном с ним новым локализационным принципом вошло в нейропсихологию как принцип социального

 

91

 

генеза и опосредованного строения высших психических функций [20; 59 — 60], [21; 34 — 35].

В связи с тем, что споры о врожденности или прижизненном формировании высших психических функций и, в частности, языковой способности не умолкают и поныне, раскроем точку зрения Л.С. Выготского более подробно.

Специфически человеческие функции приобретаются в социальном опыте, в процессе своего формирования они меняют свою функциональную структуру и мозговую организацию, одновременно меняется их зависимость от биологически врожденных механизмов: если вначале они определяются биологическими механизмами, то позднее определяют их.

Показательна в этом отношении сделанная Л.С.Выготским в 1932 г. запись о психофизической проблеме, где он критикует предшествующие теории за отсутствие идеи исторического развития сознания и формирует свою точку зрения: "...Единство психофизиологических процессов и главенство психического момента; исследование психологических процессов; вершинная точка зрения в психофизиологической проблеме...

Главное: возможность, вносимая сознанием, нового движения, нового изменения психофизиологических процессов, новых связей, нового типа развития функций - в частности исторического с изменением межфункциональных связей – случай невозможный в плане органического развития: психологические системы. Пример: слово и его значение" [10; 66].

Попробуем развернуть этот пример. Говоря о формировании системы понятий, основы категориального мышления, Л.С.Выготский пишет: "ребенок образует новую структуру обобщения сперва на немногих понятиях; когда он овладел этой новой структурой, он благодаря одному этому перестраивает, преобразует и структуру всех прежних понятий" [7, т. 2; 280 — 281]. Л.С. Выготский называет это преобразование "самодвижением в развитии понятий" [7, т. 2; 277, 280]. Казалось бы, тем самым он подходит очень близко к идее Ж. Пиаже о роли самоорганизации: "Саморегуляция, корни которой, очевидно, являются органическими, присуща жизненным и мыслительным процессам, и ее действие имеет, кроме того, то огромное преимущество, что может быть непосредственно проконтролировано: вот почему именно в этом направлении, а не в простой наследственности, надлежит искать биологическое объяснение когнитивных построений" [37; 60]. Можно предполагать, что Л.С. Выготский согласился бы с этой идеей, но тем не менее он подчеркнул бы, что самоорганизация самоорганизации рознь и увидел бы "антиисторизм" в мнении Ж.Пиаже, что стадии психогенеза "могут рассматриваться как прогрессивная актуализация (связанная со становлением центральной нервной системы и т.п.) некоторого набора преформаций, в процессе которой генная программа как бы регулирует органический эпигенез, хотя этот последний и остается во взаимодействии со средой и объектами" [37; 55].

В шестой главе "Мышления и речи" Л.С.Выготский противопоставляет точке зрения Ж.Пиаже свою: "Есть только два пути для объяснения отношений между развитием... логики действия и логики мысли, логики наглядного и логики вербального мышления. Один путь объяснения - это закон сдвига ...или воспроизведения

 

92

 

на высшей ступени ранее проделанных процессов развития, путь, связанный с возвращением в высшей сфере развития основных перипетий более раннего развития... Другой путь объяснения - это развиваемый в нашей гипотезе закон зоны ближайшего развития, закон противоположной направленности развития аналогичных систем в высшей и низшей сферах, закон взаимной связанности низшей и высшей систем в развитии..." [7, т. 2; 267]. Л.С. Выготский видит корень их разногласий с Ж.Пиаже в разном понимании отношений между обучением и развитием [7, т. 2; 287]. Если Ж.Пиаже не специфицирует связь между ними, то Л.С. Выготский считает, что по мере взросления ребенка меняется тип отношения между развитием и обучением - вначале развитие по преимуществу определяет обучение, позднее, наоборот, обучение определяет развитие. Оно определяет новые специфические виды деятельности, новые функциональные связи, новые операции. "Специфическая функция каждой особой межцентральной системы заключается прежде всего в обеспечении совершенно новой продуктивной... формы сознательной деятельности. Основное в специфической функции каждого высшего центра есть новый modus operandi сознания", - читаем мы в тезисах о локализации [7, т. 1; 172]4.

Возвратясь к тезисам, отметим, что в них, наряду с принципами будущей нейропсихологии, Л.С.Выготский раскрывает требования к методу психологического эксперимента и, в частности, к методу "клинически-психологического исследования". Они предполагают необходимость, во-первых, анализа по единицам и, во-вторых, системного анализа. Для Л.С. Выготского клиническая психология не существовала отдельно, за высоким забором от теоретической психологии, поэтому и мы сейчас должны обратиться к вопросу "анализа по единицам".

М.Г. Ярошевский во время обсуждения его книги о Л.С. Выготском на кафедре общей психологии МГУ сказал, что Л.С.Выготский "искал "клеточку" - не нашел; инструментальная психология себя исчерпала; утвердить единство аффекта и интеллекта не удалось" [5; 52]. Инструментальную психологию Л.С. Выготский исчерпал, и это позволило ему построить и во многом реализовать новую программу исследований, и с "клеточкой", и с "аффектом" дело обстоит тоже не так плохо. Начнем с "клеточек", которые представляют собой "далее не разложимые единицы, сохраняющие в наипростейшем виде свойства, присущие целому как известному единству" [7, т. 1; 174],а они нас приведут к аффекту.

В "Мышлении и речи" Л.С. Выготский в качестве единицы речевого мышления выделяет значение слова, в "живой драме речевого мышления" ему соответствует смысл. Смысл как единица динамического целого несет в себе в свернутом виде как предшествующие (мотив, мысль), так и последующие ступени процесса от мысли к слову. Смысл как единица речевой драмы эмоционально (аффект - мотив) окрашивает и восприятие слова собеседника, и ответ ему, т.е. осмысленное слово как микрокосм человеческого сознания полифонично

 

93

 

(о близости идей Л.С.Выготского и  М.М.Бахтина см. [2], [35; 426 — 462]).

Итак, в смысле мы находим то триединство аффекта, восприятия и действия, которое, по Л.С. Выготскому, характерно для любого акта поведения и животного, и человека. Об этом Л.С. Выготский говорит в работе "Младенческий возраст", где он противопоставляет восприятие и действие, связанные через побуждение, потребность или, шире говоря, аффект, - рефлекторной дуге и кольцу [7, т. 4; 292, 294]. Членам этой триады соответствуют три функциональных блока мозга, выделенных А.Р. Лурия десятилетия спустя [22; 84 и след.].

Говоря о развитии аффективной сферы, Л.С.Выготский использует психологически (точнее нейропсихологически) осмысленный анатомический аргумент: "аффективные функции обнаруживают непосредственную связь как с наиболее древними подкорковыми центрами.., так и с самыми новыми, специфически человеческими областями мозга (лобными долями), развивающимися позднее всех. В этом факте находит отражение то обстоятельство, что аффект есть... пролог и эпилог всего психического развития" [7, т. 4; 296 — 297]. Современные психологические и нейропсихологические исследования подтверждают продуктивность идеи Л.С.Выготского (см. [33], [38],а также статьи об эмоциях в посвященном функциям лобных долей выпуске журнала "Brain & Cognition". 1992. V. 20. N 1).

Последний пункт "нейропсихологического завещания" Л.С. Выготского касается того, как должен быть реализован системный анализ в "клинически-психологическом исследовании". Наиболее подробно этот вопрос освещен в написанной в 1931 г. статье "Диагностика развития и педологическая клиника трудного детства". Л.С. Выготский обращается к нему и в незавершенной книге по возрастной психологии в главе "Проблема возраста" (1932 — 1934). В этих работах Л.С. Выготский различает два вида диагностики развития: нормативную возрастную диагностику и так называемую клиническую диагностику. Содержание первой - определение актуального уровня развития и зоны ближайшего развития. Ее задача - выяснение с помощью возрастных норм данного состояния развития по отношению как к созревшим, так и созревающим процессам. В отличие от первой, симптоматической диагностики вторая основана "на определении внутреннего хода самого процесса развития" [7, т. 4; 267]. Вслед за А. Гезеллом Л.С. Выготский полагает, что приравнивание симптомов развития к возрастным стандартам дает исходные точки для сравнительного изучения детей и постановки диагноза. В его понимании истинный диагноз - это не эмпирическое констатирование симптомов развития, он "должен дать объяснение, предсказание и научно обоснованное практическое назначение" [7, т. 4; 268].

В связи с этим Л.С. Выготский считал недостаточными методы, основанные "на чисто количественной концепции детского развития (Бине, Россолимо)", поскольку они ограничиваются по преимуществу негативной характеристикой ребенка и решают "отрицательную задачу выделения из общей школы неподходящих к ней детей" [7, т. 4; 273, 325]. Чтобы дать позитивную характеристику ребенку, уловить его качественное

 

94

 

своеобразие, необходимы: 1) максимальная специализация методов исследования отдельных функций, 2) разделение добывания фактов и их толкования, т.е. разделение первичных и вторичных дефектов, психологическая квалификация наблюдаемых явлений и фактов, 3) динамическое и типологическое толкование данных, предполагающее объяснение из одного принципа наблюдающихся плюс- и минус-симптомов, "сведение к единству", к закономерно построенной структуре даже далеко отстоящих друг от друга симптомов.

Тонкий практик и аналитик, Л.С.Выготский специально раскрывает механизм толкования, квалификации симптомов, он пишет, что путь исследования описывает круг: он идет от установления набора симптомов к выявлению процесса, лежащего в их центре, и постановке диагноза, далее от диагноза вновь к симптомам, раскрывая механизм их образования. Только на основе такого анализа можно переходить к этиологическому диагнозу: "попытка некоторых авторов непосредственно связать картину симптомокомплекса с этиологическим анализом, минуя диагноз, неизбежно приводит к тому, что центральный... пункт всего педологического исследования исчезает" [7, т. 5; 318].

Как мы видим, Л.С. Выготский начал разработку методологии нейропсихологического исследования с самого трудного - с детской диагностики, которая неизмеримо труднее диагностики взрослых и, в отличие от нее, находится в процессе формирования и поныне. А.Р. Лурия, наоборот, начал с более простого. Прежде чем перейти к тому, как А.Р. Лурия развивал идеи Л.С. Выготского, сравним начальный и заключительный этапы в творчестве последнего.

В конце своей основной книги "Мышление и речь" Л.С. Выготский подводит итоги собственной работы: "Мы старались исследовать отношение слова к предмету, к действительности. Мы стремились экспериментально изучить диалектический переход от ощущения к мышлению и показать, что в мышлении иначе отражена действительность, чем в ощущении... Если ощущающее и мыслящее сознание располагает разными способами отражения действительности, то они представляют собой и разные типы сознания. Поэтому мышление и речь оказываются ключом к пониманию природы человеческого сознания" [7, т. 2; 361].

Итак, в 1934 г. вновь звучит тема статьи, написанной девятью годами ранее. Как проста схема 1925 года и как объемно представление 1934 года - и как они взаимосвязаны!" Осмысленное слово есть микрокосм человеческого сознания". "...отношение между мыслью и словом обнаружилось как движение через целый ряд внутренних планов...". "Было бы, однако, неверно представлять себе, что только этот единственный путь от мысли к слову (мотив - мысль - внутренняя речь - семантический план - внешняя речь. - Т.А.) всегда осуществляется на деле. Напротив, возможны самые разнообразные... прямые и обратные движения, прямые и обратные переходы от одних планов к другим..." [7, т. 2; 358, 361]. Что такое понимание речевого мышления значит для нейро-психологии? Использовав принципы Л.С.Выготского, его последователь может сказать: речевое мышление есть системное динамическое образование, процесс его формирования необходимо предполагает организацию функциональных систем с участием

 

95

 

внешних социальных средств, в ходе онто- и актуалгенеза речемыслительных актов их психологическая структура и мозговая локализация меняются, как меняются взаимосвязи и функции мозговых структур. Последователь Л.С.Выготского, конечно, знает, что "проблема локализации есть, в сущности, проблема отношения структурных и функциональных единиц в деятельности мозга" [7, т. 1; 168], и знает о необходимости анализа "по единицам, а не по элементам". Но как применить эти знания, если в речевом мышлении все со всем связано и все меняется? Вот эту задачу первой и поставил перед собой А.Р. Лурия.

С октября 1934 г. он работал в лаборатории ВИЭМа, затем стал студентом-медиком дневного отделения. В 1937 г. он пришел работать в Институт нейрохирургии, в 1939 г. возвратился в ВИЭМ, в 1941 г. организовал эвакогоспиталь. Еще до войны он анализировал синдромы сенсорной и семантической афазии и премоторный синдром, но законченную систему представил лишь в 1947 г. в книге "Травматическая афазия".

Какую нить Ариадны нашел А.Р.Лурия? Его подход не мог не быть историко-генетическим. Как и Л.С.Выготский, и Н.А.Бернштейн, он обратился к работам по эволюции мозга, и в частности коры. В коре есть "наиболее старые и элементарные зоны" - первичные сенсорные и моторные поля. Над ними надстраиваются вторичные поля. Речевые зоны возникли на основании этих зон и сохраняют в силу генетического родства существенные общие черты. Отсюда анализ того общего, что характеризует ту или иную речевую зону и пограничных с нею отделов, может позволить выявить специфику вклада этих зон в общую интегрированную работу. "Исследование патологии пограничных зон будет для нас... методическим путем к разложению более сложных форм афазий на их составные части" [15; 66]. Таким образом, А.Р.Лурия нашел способ выделения первичного дефекта, способ квалификации симптомов, о котором говорил Л.С. Выготский.

В свое учение об афазии он органично включил многие выделенные или разработанные Л.С.Выготским представления. Так, Л.С.Выготский первый указал на понятие фонемы, необходимое для анализа сенсорной афазии и алалии (акустической агнозии у детей), оно было использовано в 1934 г. Р.М. Боскис и Р.Е. Левиной, а в 1940 г. - А.Р. Лурия. Различение "предметной отнесенности" и "категориального значения", проведенное Л.С.Выготским в "Мышлении и речи", было использовано А.Р.Лурия для объяснения механизмов номинативных трудностей при сенсорной и семантической афазиях, идея внутренней речи - для трактовки динамической афазии (подробнее см. [1]).

Опираясь на принцип системного строения, А.Р.Лурия сделал нейро-психологический анализ нарушений функций при различных локальных поражениях мозга методом выявления компонентного состава высших психических функций. Так, его анализ нарушений речи и письма [17], [23] позволил выявить набор операций, входящих в эти сложные функции. Детальное сопоставление результатов такого анализа с современными моделями порождения речи, с одной стороны, и с представлениями Л.С. Выготского о речемышлении - с другой, показало продуктивность и достоверность методов нейропсихологического

 

96

 

исследования, разработанных А.Р. Лурия [3].

Наряду с принципом системного строения функций А.Р. Лурия активно применял для разработки методов восстановления функций принцип социального генеза высших психических функций. В своей книге 1948 г. он сам, а затем Л.С.Цветкова и их ученики опираются на уже цитировавшуюся мысль Л.С. Выготского о том, что "объективирование расстроенной функции, вынесение ее наружу и превращение ее во внешнюю деятельность являются одним из основных путей при компенсации нарушений" [7, т. 1; 174].

Принцип хроногенной локализации функций в полную меру заработал позднее (см. [26], [30]). Он еще осваивается, и потому до сих пор встречаются работы, где авторы удивляются различиям в следствиях поражений мозга у взрослых и детей.

А.Р. Лурия разработал методы нейропсихологического исследования, их первая версия представлена в "Травматической афазии", законченная - в "Высших корковых функциях"(1-е изд. 1962 г.).

Итак, в соответствии с замыслом Л.С. Выготского А.Р. Лурия выстроил новую область психологии - нейропсихологию. Исследования, касающиеся мозговой организации психических процессов, роли речи в формировании произвольных действий, получили мировое признание и поставили А.Р.Лурия в ряд крупнейших психологов XX в.

В заключение вернемся к началу статьи. Мы хотели рассмотреть путь Л.С.Выготского в решении задачи "психология и проблема локализации психических функций". Наш анализ позволил выявить три разные постановки этого вопроса. Самый общий анализ соотношения социо- и биогенеза человеческой психики был характерен для первого периода. Затем был поставлен вопрос о системном строении и локализации психических функций. Позднее в фокус внимания Л.С.Выготского попадает проблема актуалгенеза психических функций, вариативность путей реализации функции, т.е. динамическая организация и локализация психических функций.

Эти три варианта постановки вопроса о локализации являются частью трех различных исследовательских программ Л.С.Выготского. Для первой, где ключевое слово "знак", существенна опора на философию и биологию. Во второй - с ключевым словом "значение" - важна роль лингвистики (язык как система) и неврологии (мозг как система) - "значение и система функций внутренне связаны между собой" [7, т. 1; 167]. Для третьей программы ключевое слово "смысл" с его многоголосостью и текучестью. По аналогии с предыдущим можно сказать, что смысл и динамичность систем функций, возможность входить в разные связи, составлять разные контексты внутренне связаны между собой. "Основной принцип работы высших психических функций (личности) - социальное по типу взаимодействие (автостимуляция, "вступление во владение своим телом", овладение) функций, ставшее на место взаимодействия людей. Наиболее полно они могут быть развернуты в форме драмы" [28; 55]. Здесь собеседниками Л.С.Выготского становятся М.М.Бахтин, теоретики искусства, педагоги, психиатры.

Для разных учеников и последователей Л.С.Выготского могла быть значима одна или другая программа. 

 

97

 

Например, для А.Н.Леонтьева - по преимуществу первая и третья, для А.Р.Лурия - вторая и первая, для Б.В.Зейгарник - третья (ср. 1981).

Таким образом, Л.С. Выготский, на мой взгляд, был родоначальником не одной, а нескольких научных школ. Однако в его творческом наследии важны не только теоретические школы. Идеи Л.С.Выготского меняли и продолжают менять психологические практики - педагогическую, клиническую, консультативную, и есть все основания думать, что новое поколение психологов по-своему освоит исследовательские программы Л.С. Выготского.

 

Автор благодарит Г.Л.Выгодскую, А.В. Ахутина и А.В. Курганского за обсуждение различных аспектов творчества Л.С. Выготского.

 

1. Ахутина Т.В. Нейролингвистический анализ динамической афазии. М., 1975.

2. Ахутина Т.В. Теория речевого общения в трудах М.М. Бахтина и Л.С. Выготского // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1984. № 3. С. 3 — 13.

3. Ахутина Т.В. Порождение речи. Нейролингвистический анализ синтаксиса. М., 1989.

4. Ахутина Т.В. Проблема строения индивидуального лексикона человека в свете идейЛ.С. Выготского // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1984. № 4. С. 44 — 50.

5. В поисках Выготского (материалы обсуждения книги М.Г. Ярошевского "Л.С. Выготский: в поисках новой психологии") // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1994. № 4. С. 51 — 63.

6. Выгодская Г.Л. Его жизнь - от начала до конца // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1994. № 4. С. 3 — 17.

7. Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982 — 1984.

8. Выготский Л.С. Проблема развития и распада высших психических функций // Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М., 1960.

9. Выготский Л.С., Лурия А.Р. Этюды по истории поведения. (Обезьяна. Примитив. Ребенок). М., 1929.

10. Из записных книжек Л.С. Выготского // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1982. № 1. С. 60 — 67.

11. Зейгарник Б.В. Перспективы патопсихологических исследований в свете учения Л.С. Выготского // Научное творчество Л.С. Выготского и современная психология / Под ред. В.В. Давыдова и др. М., 1981.

12. Зинченко В.П., Лебединский В.В. Л.С. Выготский и Н.А. Бернштейн: сходные черты мировоззрения // Научное творчество Л.С. Выготского и современная психология. М., 1981.

13. Леонтьев А.А. Л.С. Выготский. М., 1990.

14. Леонтьев А.Н. О творческом пути Л.С. Выготского. Вступительная статья // Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М., 1982.

15. Лурия А.Р. Травматическая афазия. Клиника, семиотика и восстановительная терапия. М., 1947.

16. Лурия А.Р. Восстановление функций после военной травмы. М., 1948.

17. Лурия А.Р. Очерки психофизиологии письма. М., 1950.

18. Лурия А.Р. Развитие речи и формирование психических процессов // Психологическая наука в СССР. М., 1959.

19. Лурия А.Р. Мозг человека и психические процессы. М., 1963.

20. Лурия А.Р. Л.С. Выготский и проблема локализации функций // Вопр. психол. 1966. № 6. С. 55 — 61.

21. Лурия А.Р. Высшие корковые функции человека. М., 1969.

22. Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М., 1973.

23. Лурия А.Р. Основные проблемы нейролингвистики. М., 1975.

24. Лурия А.Р. Этапы пройденного пути. Научная автобиография М., 1982.

25. Лурия А.Р. Научная автобиография. (Рукопись из архива А.Р. Лурия.)

26. Лурия А.Р., Симерницкая Э.Г., Тыбулевич Б. Об изменении структуры психических функций в процессе функционального развития // Психологические исследования. 1973. Вып. 4. С. 111 — 119.

27. Лурия Е.А. Мой отец А.Р. Лурия. М., 1994.

28. Неопубликованная рукопись Л.С. Выготского // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1986. № 1. С. 51 — 65.

29. Радзиховский Л.А., Хомская Е.Д. А.Р. Лурия и Л.С. Выготский (первые годы сотрудничества) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1981. № 2. С. 66 — 76.

 

98

 

30. Симерницкая Э.Г. Мозг человека и психические процессы в онтогенезе. М., 1985.

31. Хомская Е.Д. Идеи системности в трудах Л.С. Выготского и А.Р. Лурия // Научное творчество Л.С. Выготского и современная психология. М., 1981. С. 163 — 166.

32. Хомская Е.Д. Александр Романович Лурия. Научная биография. М., 1992.

33. Хомская Е.Д., Батова Н.Я. Мозг и эмоции. М., 1992.

34. Ярошевский М.Г. Л.С. Выготский: в поисках новой психологии. СПб., 1993.

35. Hansen-Love A.A. Der russische Formalismus. Wien: Verl. der Österreichischen Akad. der Wissenschaften, 1978.

36. Passler M.A., Isaac W., Hynd G.W. Neuropsychological development of behavior attributed to frontal lobe functioning in children // Devel. Neuropsychol. 1985. N 1(4). P. 349 — 370.

37. Piaget J. La psychogenese des connaissances et sa signifcation epistemologique // Theories du langage: Theorie de l’aprentissage. Le debat entre Jean Piaget et Noam Chomsky. P., 1979.

38. Stuss D.T. Self, awareness, and the frontal lobes: A neuropsychological perspective // Strauss J., Goethal G.R. (eds.) The self: Interdisciplinary approaches. N.Y.: Springer-Verlag, 1991.

 



1 Много позднее А.Р.Лурия, изучая становление произвольных действий у детей, показал, что контроль над речевыми реакциями появляется раньше, чем над двигательными [18]. Это же было подтверждено на материале вербальных и невербальных конфликтных реакций выбора [36]. — Примеч. авт.

2 Полностью разделяя точку зрения М.Г. Ярошевского о необходимости различения представлений, характерных для разных периодов творческого пути Л.С. Выготского, я не могу согласиться с его утверждением, что для первого отрезка этого пути (т.е. до 1927 г.) характерно «отсутствие... ориентации на марксизм и на принцип знакового опосредствования психических функций» [34; 54].

3 Рукописный вариант автобиографии был любезно предоставлен Е.А. Лурия.

4 Появление специфически человеческих операций (новых правил оперирования) может быть продемонстрировано при анализе формирования и распада синтаксических операций, обнаруживающем наличие трех генетически надстраивающихся пластов синтаксирования [3].