Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в тридцатилетнем ресурсе (1980-2009 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

111

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

ВОСПОМИНАНИЯ О ПЕРВОЙ ЛАБОРАТОРИИ ПСИХОЛОГИИ ТРУДА

(К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ С.Г. ГЕЛЛЕРШТЕЙНА)

В.М. КОГАН, Л.И. СЕЛЕЦКАЯ

В 1996 г. (2 ноября) исполняется 100 лет со дня рождения Соломона Григорьевича Геллерштейна (1896—1967), доктора биологических наук, профессора, одного из зачинателей отечественной психологии и психофизиологии труда, авиационной психологии, участника психотехнического движения.

С.Г. Геллерштейн начинал свою профессиональную деятельность в качестве психолога в психотехнической лаборатории НКТ СССР с 1923 г. (он был вторым штатным сотрудником этой лаборатории); в 1925 г. лаборатория вошла в состав Государственного Института охраны труда в Москве. С.Г. Геллерштейн сменил своего учителя — проф. И.Н. Шпильрейна на посту заведующего этой лабораторией в 1929 г. и руководил ею до 1935 г.

Не утратили актуальности работы С.Г. Геллерштейна, посвященные вопросам теории и методологии психологии труда: Руководство по психотехническому профессиональному подбору. 1929 (в соавт.); К вопросу о профессиональной типологии. 1930; Проблемы психологии профессий в системе советской психотехники. 1931; Проблемы психотехники на пороге 2-й пятилетки. 1932 и др. В 1934—1937 гг. он был консультантом, а затем и начальником психофизиологического отдела Института авиационной медицины Красной Армии им. И.П. Павлова, в 1936—1937 гг. руководил лабораторией психологии труда Всесоюзного института экспериментальной медицины, в 1937—1941 гг. возглавлял психофизиологическую лабораторию Московской областной невропсихиатрической клиники, в годы Великой Отечественной войны (1941—1943) он по приглашению А.Р. Лурия заведовал отделом трудотерапии нейрохирургического госпиталя в г. Кисегач Челябинской области, выполняя функции научного руководителя по трудотерапии во всех госпиталях системы ВЦСПС.

В 1943—1949 гг. С.Г. Геллерштейн вернулся к работе в области авиационной психологии на кафедре авиационной медицины военного факультета

 

112

 

ЦИУ врачей. В 1945 г. он защитил докторскую диссертацию по биологии, а в 1947 г. получил звание профессора.

В 1946—1950 гг. С.Г. Геллерштейн заведовал психологическим кабинетом при лаборатории по изучению движений в ЦНИИ физической культуры (зав. лабораторией — проф. Н.А. Бернштейн). Круг научных исследований Соломона Григорьевича был чрезвычайно широк, трудно назвать область прикладной индустриальной психологии, которой бы он не занимался (проблемы психологического изучения профессий, производственное утомление, роль личного фактора в травматизме, проблема прогнозирования профпригодности, история психологии, история психологии труда, история науки и др.).

Центральной проблемой, волновавшей С.Г. Геллерштейна на протяжении всех лет его творчества, была изменчивость функций — возможность развития природных свойств, способностей под влиянием специальных упражнений. В 20-е гг. эта тема разрабатывалась им совместно с И.Н. Шпильрейном в составе сектора психотехники Государственного Института экспериментальной психологии в Москве (ныне Психологического института РАО). В те годы С.Г. Геллерштейну удалось изменить традиции толкования природы “плато” на кривых упражнениях психических функций: вместо представлений о проявлении предела развития функций, заданного преимущественно биологически, С.Г. Геллерштейн увидел здесь проявление “творческой паузы”, стабилизацию найденного учащимся способа выполнения задачи. Ему удалось экспериментально управлять появлением таких “плато” и их исчезновением на кривых упражнения (см. его доклад на 9-м Международном Психологическом конгрессе в Нью-Хейвене. США. 1929. Проблема упражнения интеллектуальных функций”). (в сб.: The problem of the training of the intellectual functions // Nineth International Congress of Psychology. Proccedings & Papers. Princeton, New Jersey, 1930. P. 18.)

С.Г. Геллерштейн одним из первых отечественных психологов поставил проблему соотношения осознаваемых и бессознательных составляющих профессионального мастерства, исследовал явления предвосхищения, молниеносные реакции, столь важные в труде летчиков, операторов сложных технических систем (см.: Действия, основанные на предвосхищении и возможности их моделирования в эксперименте // Проблемы инженерной психологии. 1966. Вып. 4; Антиципация в свете проблемы бессознательного // Проблемы сознания / Под ред. В.М. Банщикова. М., 1966).

113

Предлагаемые читателям фрагменты рукописи коллег С.Г. Геллерштейна — В.М. Когана и Л.И. Селецкой, которые застали самое начало деятельности Психотехнической лаборатории НКТ, преобразованной в 1925 г. в лабораторию психологии труда Московского института охраны труда, — помогут современному читателю представить духовную атмосферу, сложившуюся в 20—30-е гг., условия жизни и работы ее сотрудников.

Деятельность ученого многообразно связана с творчеством его коллег, круга соратников; руководитель создает и сам “питается” атмосферой дружеской поддержки, критики, творческого соучастия. Подлинный интерес к научной истине, стремление быть полезными своей стране, искреннее уважение к людям труда, профессионалам — все это порождалось основателями этого научного коллектива и обнаруживается в работах, мировосприятии выросших в нем психологов. Воспоминания, написанные в 1983 г., ранее не публиковались.

Несколько слов об авторах. Владимир Михайлович Коган (1903—1985) — доктор психологических наук (1963), специалист в области афазиологии, патопсихологии, дефектологии, психологии труда. Окончил Московский медико-педагогический институт (1925) по специальности “педология”. Учился в аспирантуре Государственного Института экспериментальной психологии у Л.С. Выготского (1925—1929); с 1934 по 1972 г. возглавлял психологическую лабораторию Центрального Института экспертизы трудоспособности инвалидов в Москве. В годы Великой Отечественной войны и послевоенное время занимался восстановлением функций после черепно-мозговых ранений, а также профконсультацией и трудоустройством инвалидов войны. Его докторская диссертация (1963) посвящена проблемам афазии. Воспитал многочисленных учеников-специалистов в области психологической экспертизы трудоспособности.

Людмила Иосифовна Селецкая (р. в 1901 г.) — сотрудник лаборатории промышленной психотехники НКТ СССР (1923—1924), а затем Института охраны труда (1925—1935), работала также в ЦИЭТИНе, после войны (1945—1956) — старший научный сотрудник сначала в секторе психологии Института философии АН СССР, затем в группе физиологической оптики Института биофизики АН СССР; занималась под руководством        С.В. Кравкова проблемами психологии зрительного восприятия, награждена орденом В.И. Ленина, с 1956 г. на пенсии.

О.Г. Носкова

  

СКРОМНОЕ НАЧАЛО

В 1922 г. в Народном Комиссариате Труда возникла маленькая ячейка, специально посвятившая себя изучению проблем психологии труда и занявшая оппозиционную точку зрения по отношению к Центральному институту труда. Вначале эта группа состояла только из двух человек - И.Н. Шпильрейна и С.Г. Геллерштейна. Несмотря на малочисленность сотрудников, в этой группе были разработаны принципиальные положения, которые могли характеризовать будущую позицию постепенно разворачивающегося научного учреждения.

Прежде всего был поставлен вопрос о прикладном характере всей тематики. Преимущество отдавалось прикладным проблемам и максимальной устремленности на возможное принесение пользы. Одновременно с этим существенное значение придавалось

 

114

 

индивидуальным различиям, проявившимся в процессе трудовой деятельности.

Само собой разумеется, что на первый план выступила проблема кадров. Как бы ни были существенны прикладные вопросы, подлежащие разрешению, для их постановки необходимы были люди. И руководители этой маленькой ячейки обратились к молодежи с призывом одновременно совмещать учебу с практическим участием в научной работе. К сожалению, при всем желании невозможно было привлечь литературные источники для получения сколько-нибудь систематического знания. Единственная монография, переведенная на русский язык в дореволюционное время, была "Психология и экономическая жизнь" (1914) Г. Мюнстерберга.

Наш руководитель [И.Н. Шпильрейн] был ученым необычного типа. Окончив университет в Германии (курс В. Вундта), он проявил особый интерес к прикладным наукам и постоянно говорил о том, что психология должна быть полезной в приложении к промышленности и труду. Во время войны, будучи интернированным русским в воюющей Германии, И.Н. Шпильрейн сумел защитить докторскую диссертацию у одного из последователей В. Вундта - Браана (Brahn). Революция в России оказала мощное притягательное влияние на левонастроенного молодого психолога, и он во что бы то ни стало решил вернуться в Россию. Для этого ему пришлось совершить трудное путешествие через Средиземное и Черное моря, сначала в Тбилиси, а затем в Москву. Следует отметить, что И.Н. Шпильрейн был полиглотом и в совершенстве владел многими европейскими языками. Прибыв в Москву, он поступил на работу в Народный Комиссариат Иностранных дел заведующим информационным бюро.

И.Н. Шпильрейн всегда отличался общительностью и легко становился центром небольшого круга людей, преимущественно молодого возраста. После недлительного пребывания в Наркоминделе его потянуло на научную работу, и он перешел сначала в ЦИТ, а затем в Народный Комиссариат Труда заведующим лабораторией промышленной психотехники.

Однако, прежде чем заняться научными исследованиями, необходимо было проделать громадную организационную работу. Специалистов по прикладной психологии совсем не было, и пришлось почти наугад подыскивать себе помощников. И.Н. Шпильрейн отличался удивительной наблюдательностью по отношению к новым людям. Это прежде всего проявилось в отношении первого "подручного" - С.Г. Геллерштейна, в то время не имевшего даже законченного образования. Этот выбор был чрезвычайно удачным. Первый помощник при организации лаборатории промышленной психотехники, С.Г. Геллерштейн обладал глубоким здравым смыслом и интеллектуальной ориентировкой. Еще в 1922 г. два основных работника лаборатории выполнили самостоятельные исследования по психологическому анализу профессий. И.Н. Шпильрейн работал вагоновожатым московского трамвая, С.Г. Геллерштейн - наборщиком в типографии [3]. Таким образом, впервые в мировой практике при психологическом анализе профессий был применен трудовой метод изучения профессий, который в последующие годы стал краеугольным камнем прикладной психологии.

И тут проявились замечательные качества И.Н. Шпильрейна как ученого-новатора. Он решил прибегнуть

 

115

 

к одновременному трудовому обучению и выполнению разнообразных исследовательских работ с помощью достаточно большой группы студентов-добровольцев, изъявивших желание освоить эту новую специальность.

В скором времени среди студентов - главным образом гуманитарных вузов - стало известно, что появился профессор психологии, который охотно принимает молодых людей без законченного специального образования, но изъявивших желание заняться этой мало известной отраслью науки. Перспектива одновременного совмещения обучения и самостоятельной работы оказалась заманчивой для многих студентов того времени. Первоначально отсутствовали какие бы то ни было сведения об условиях приема, но некоторые утверждали, что прием будет проводиться по специальным тестам, определяющим способности испытуемых. Это еще больше усиливало интерес к лаборатории И.Н. Шпильрейна.

В результате к осени 1923 г. подобралась группа свыше 20 человек, большинство из которых были студентами педагогических вузов. Первоначально соблюдались условия: один день работы, другой - учебы. Само собой разумеется, что первые месяцы работы совсем не оплачивались. Для некоторых, живших уроками, такое положение было терпимым, но для других речь шла о прекращении работы. Следует сказать, что И.Н. Шпильрейн поставил вопрос о внедрении хозрасчета для оплаты внештатных сотрудников. Разумеется, главная работа падала на руководителей.

В нескольких различных учреждениях (Управление Московского трамвая, Центральный дом коммунистического воспитания рабочей молодежи, телефонная станция и др.) работали по договорам сотрудники лаборатории и получаемую по договорам плату вносили в общий фонд, который, конечно, не полностью покрывал сумму заработка. Появилась возможность стимулирования обучающихся к более интенсивному труду. Уважение к руководителям лаборатории еще больше повысилось, так как всем было известно, что они вносят часть своего заработка в общий котел.

 

РОСТ

 

И.Н. Шпильрейн заблаговременно (в начале 1924 г.) объявил, что через три месяца состоится коллоквиум, на котором будет предложено 25 вопросов. Те сотрудники, которые не ответят на 19 вопросов, не будут включены в хозрасчет. Те же из них, которые ответят более чем на 20 вопросов, будут освобождены от следующих испытаний. Поскольку основной установкой коллоквиумов было выявление общеполитехнической осведомленности сотрудников, то характер вопросов был очень разнообразным. Так, в первом коллоквиуме задавались такие вопросы: "Какая разница между пистолетом и револьвером?", "В чем различие теоретических взглядов Ч. Дарвина и Ламарка?", "Что такое матрица?", "Передаются ли приобретенные признаки по наследству?". Среди 25 вопросов одна фраза была по-немецки, одна по-французски и одна по-английски. К удивлению сотрудников лаборатории, результаты исследования осведомленности на коллоквиуме оказались довольно ровными. И лишь один студент ответил на 75% вопросов и "вышел в тираж", т.е. больше не участвовал в коллоквиумах. Всего было проведено три коллоквиума (за 9 месяцев), так как в дальнейшем хозрасчет прекратил свое существование

 

116

 

в связи с включением лаборатории в состав Института охраны труда; ее переименовали в лабораторию психологии труда.

 

 

 

Психотехническая лаборатория Института охраны труда в Москве (1928 г.)

Сверху вниз, слева направо: Г. Нецкий, Ковтунова, Д.И. Рейтынбарг, Левигурович, (?), А.А. Нейфах, В.М. Коган, Г. Скородинский, Е. Ривлина, (?), Р.И. Почтарева, И.Н. Шпильрейн (зав. лабораторией), (?), Ю.И. Шпигель, С.Г. Геллерштейн, Л.И. Селецкая, Кац-Нельсон, (?)

 

За относительно краткий период существования хозрасчета было проведено большое количество разнообразных исследований, которые выявили возможные перспективы работ по психологии труда. Так, в лаборатории НКРКИ (Народный Комиссариат Рабоче-Крестьянской Инспекции) проводилась перекрестная оценка качества сотрудников, причем выделялись такие качества, как осведомленность, инициативность, коллективизм, карьеризм и т.п. Такая перекрестная самооценка (с помощью системы тестов и анкет) помогала в изучении кадров [11], [12].

Кроме того, в лаборатории проводились разнообразные исследования смыслового содержания речевых терминов. Так, контингенту новобранцев, пришедших в армию из деревень, задавали следующие вопросы: "Религия - опиум для народа. Что такое опиум?". Большинство отвечали: "Лекарство". "Ветеран революции. Что такое ветеран?". Отвечали: "Скотский доктор". "Что такое соглашатель?" (термин, употребляемый для обозначения меньшевиков). Отвечали: "Которые согласие устроили". Этой работе по психологии речевых обозначений предшествовало стенографирование речи политработников в казарме и обыденной речи красноармейцев, проживающих в отдаленной местности (за 100 и более

 

117

 

километров от железной дороги). Исследования обнаружили значительное расхождение в смысловом содержании речевых терминов (ветеран - ветеринар) между горожанами-политруками и красноармейцами - жителями деревни. В результате проведения массовых обследований речи была опубликована книга "Язык красноармейцев", которая вышла в печати в 1928 г. под редакцией Н.К. Крупской и К.Е. Ворошилова [12].

 

ИЗУЧЕНИЕ ПРОФЕССИЙ

 

Традиционным объектом исследований по психотехнике являлся городской транспорт - трамвай и телефонная связь. Исследования водителей трамвая были начаты еще до революции Г. Мюнстербергом в Америке и Траммом в Берлине. В соответствии с традицией первых лет работы основное содержание исследований носило экспериментальный характер, изучению же профессий уделялось мало внимания. По существу, И.Н. Шпильрейн впервые сделал профессиограмму самостоятельным этапом работы. Еще в 1922 г. И.Н. Шпильрейн с Г.Н. Скородинским поступили в Управление московского трамвая учениками вожатого. Первоначально ученику отводилась роль наблюдателя, который следил за действиями наставника. Однако через несколько дней в нелюдных местах водитель передавал ручку контроллера ученику, будучи наготове в любой момент взять на себя управление. И вот, как сообщает И.Н. Шпильрейн, едучи на 9-м номере трамвая по Ярославскому шоссе, ученик принял управление на себя в том малолюдном месте. Вдруг перед трамваем появился ломовой извозчик. Водитель тотчас же забрал ручку контроллера и сказал: "Вот, ученые собак чему только не обучают1, медведя танцевать учат, а ломового никто правильно ездить не научит". И.Н. Шпильрейн вел протоколы, из которых было видно, что есть существенные различия между обычными, частыми сенсомоторными реакциями и редкими, требующими большой собранности и эмоциональной уравновешенности. На основании этих протоколов впоследствии были разработаны экспериментальные установки, в которых специально создавались резкие различия между частыми и редкими раздражителями. Опыт показал, что в специально подобранных группах (10 отличных водителей и 10 плохих) различия проявлялись лишь в реакциях на редкие раздражители. Значительно позже эта методика частых и редких раздражителей была использована Е.С. Браиловским при экспериментальных исследованиях шоферов [1]. Готовность к ответу на редко возникающие раздражители является профессионально важным признаком для водителей трамвая и автомобиля. На этом примере можно убедиться, как тщательный анализ профессии может служить источником психологического моделирования этих профессий.

После проведения исследования водителей приступили к профессиографированию кондукторов московского трамвая. В.М. Коган и Л.И. Селецкая в течение трех-четырех месяцев самостоятельно выполняли обязанности трамвайного кондуктора. При этом выявилось, что профессиональная наблюдательность кондуктора не сопровождается различением лиц пассажиров. Так, например, в трамвай

 

118

 

вошла жена кондуктора (В.М. Когана). На стереотипный вопрос "Ваш билет?" этот пассажир ответил: "Сегодня я проеду даром". И только по голосу кондуктор узнал свою жену. Это явление деперсонализации проявляется и в том, что кондуктор не вслушивается в беседы пассажиров, но отмечает время их появления в трамвае. Так, в трамвай вошли три человека: один военный и две женщины. Военный оплатил три билета (два на одну станцию и один на две станции). Когда вошел контролер, военный предъявил ему два билета на одну станцию, которые оказались просроченными. Военный просил кондуктора подтвердить, что проезд им полностью оплачен. Тогда кондуктор вспомнил, что в трамвай вошли одновременно три пассажира, и попросил военного поискать еще один билет, справедливо заметив, что эти билеты двух женщин, которые сошли раньше. Третий билет был найден.

Мы привели этот пример, чтобы показать, как при трудовом методе изучения профессий можно обнаружить тонкие нюансы профессиональной деятельности. В результате изучения профессии кондуктора было проведено изменение режима труда по типу введения кратких перерывов на конечных станциях. Введение десятиминутных перерывов позволило не только регулировать питание, но и создавать микропаузы отдыха.

В результате всех этих работ по изучению профессий, определению профпригодности и исследованию утомления была опубликована монография "Рабочие трамвая" (1928), которая явилась итогом работы лаборатории.

Трудно перечислить многообразие отдельных тем, которые выполнялись в лаборатории, но вскоре обнаружилось своеобразное единство в этом многообразии. Оказалось, что, какова бы ни была направленность работ - исследование утомления, рационализация, обучение, профподбор, - каждая работа начиналась с изучения профессии - составления профессиограмм. Отказ от универсальных методов исследования профпригодности, утомления, режима труда был сформулирован И.Н. Шпильрейном в книге "Трудовой метод изучения профессий" (1925). Кроме принципиального обоснования трудового метода в этой книге приводилось несколько образцов профессиограмм (работников ткацкого и прядильного производств - О.П. Кауфман и Б.М. Шуб, электролампового производства - С. Келлер). По существу, эта книга явилась первой оригинальной публикацией лаборатории промышленной психотехники, хотя отдельные статьи, посвященные изучению профессий и режима труда, публиковались и раньше в журнале "Гигиена труда".

В процессе изучения профессий выявилось существенное различие в проявлениях познавательной деятельности. В то время как раньше господствовала идея глобальной системы интеллекта, предложенная А. Бине, в последующем появились представления о принципиальных различиях между вербальным оформлением и пространственным мышлением в формах. Речевые обозначения больше отражают образование, в то время как пространственные представления служат своеобразным индикатором технического интеллекта. Техническая сообразительность, по существу, отражает мысленное изменение формы в процессе металлообработки или других изменений. При изучении профессий появилась необходимость новых сочетаний психологических функций, которые отражали

 

119

 

бы своеобразные операции, возникающие только в данной профессиональной деятельности.

 

УПРАЖНЕНИЕ

 

В скором времени в большой группе сотрудников лаборатории стали проявляться различные направления исследований, отражающие интересы и своеобразие отдельных специалистов. Так, С.Г. Геллерштейн начал многолетнюю работу по исследованию процесса упражнения. Согласно первоначальной концепции И.Н. Шпильрейна, двух- трехкратного исследования функции было достаточно для того, чтобы методом экстраполяции построить кривую упражнения [13], [14]. Но в последующих работах С.Г. Геллерштейна обнаружилась неучтенная ранее высокая пластичность функции, которая может влиять на достижение высоких результатов. Первоначально С.Г. Геллерштейн начал проводить свои опыты на элементарной функции скорости сенсомоторной реакции, которую В. Вундт когда-то назвал "личным уравнением человека". Но вскоре обнаружилось, что эффект упражнения в большей мере сказывается на более сложных интеллектуальных процессах, и автор переключился на упражнения в области пространственного представления, мышления в формах. Эта многолетняя работа показала, что при систематическом упражнении возможно частичное превышение уровня достижений; тем самым расширяются возможности коррекции первоначальных низких данных. Без сомнения, эта работа по упражнению могла служить теоретическим подспорьем педагогической психологии.

В основе упражнения лежит перестройка функции, которая возникает на базе пластических изменений сознания. С.Г. Геллерштейн еще в довоенное время утверждал в своих докладах, что в основе упражнения лежат перестройки сознания [15].

Мы стремились сохранить последовательность работы, каких бы проблем она ни касалась. Так, еще в 1924 г. перед лабораторией промышленной психотехники был поставлен вопрос о внедрении женского труда в станочных профессиях металлообрабатывающей промышленности. Как принято было в лаборатории, в начале работы было проведено изучение профессии трудовым методом. С этой целью двое сотрудников пришли в механический цех завода АМО (теперь ЗИЛ) и стали работать (Л.И. Селецкая - на шлифовальном станке, В.М. Коган - на токарном).

Мы с удовольствием отмечали, как директор завода И.А. Лихачев перед обеденным перерывом обходил цеха тогда еще небольшого завода АМО и пожимал руки старым квалифицированным рабочим.

В процессе длительной работы, многочисленных бесед с квалифицированными рабочими мы выясняли "секреты" квалификации станочников и убеждались в том, что "душа" этой специальности заключена в развитии пространственного представления, связанного с чтением чертежей и установлением последовательности операций по изменению формы. Эта квинтэссенция психологического изучения профессий металлообработки впоследствии очень пригодилась нам при проведении работы по внедрению женского труда в станочных профессиях металлопромышленности. Мы не сомневались в том, что нет кардинальных различий в профпригодности юношей и девушек в отношении станочных специальностей,

 

120

 

но исторически сложилось так, что эти профессии казались предпочтительнее для мужчин, и развитие профессионально важных функций дало преимущество одному полу перед другим.

Чтобы доказать равную пригодность юношей и девушек, мы на трех фабзавучах ("Икар", "Искромет", завод АМО) отобрали группы девушек, по 20 человек в каждой, и в течение первого года проводили специальные упражнения по развитию пространственного представления (1927). Так, учащимся предлагались объемные тела (конусы, цилиндры, комбинированные фигуры) с сечениями; требовалось найти форму, которую принимает плоскость сечения. Для краткости не будем перечислять все формы, на которых проводились упражнения пространственного представления, но результативную часть мы должны отметить: все девушки через два года закончили фабзавуч и перешли на завод поработать главным образом в инструментальные и штампо-механические цеха, в которых особенно ценится выполнение работ, связанных с чтением чертежей и выполнением мелкопарциальных заданий. Таким образом, была начата работа по элиминированию половых различий в холодной обработке металла и можно сказать, что приоритет в пропаганде внедрения женского труда в станочных специальностях принадлежал лаборатории психологии труда ИОТа.

Приведенная работа может служить образцом совмещения теоретических и практических планов в исследованиях по психологии труда.

С одной стороны, работа удовлетворяла критериям общественной полезности, так как конкретная цель ее - внедрение женского труда в большой группе профессий металлопромышленности, с другой стороны, теоретическая задача преодоления давно укоренившейся привычной деятельности полностью компенсировалась в специальных упражнениях [6].

К этому времени относится начало первой пятилетки и преимущественное развитие тяжелой промышленности - металлургии, металлообработки. Лаборатория психологии труда не могла остаться в стороне при организации гигантов металлургии в Магнитогорске и Новокузнецке. Лаборатория создала свои филиалы и поставила задачей изучение профессий сталевара, горнового и т.п. Работа в горячих цехах протекает по принципу длительного становления квалификации в процессе практической работы. Индустриализация страны потребовала значительного ускорения процесса приобретения квалификации и выделения операций, поддающихся специальному обучению. Изучение профессии сталевара (Ю.И. Шпигель, В.В. Чебышева, Л.И. Селецкая), проводившееся в 1934-1935 гг. [2], [9], показало, что в этой комплексной специальности существуют отдельные важные операции, которые характеризуются глубоким психологическим содержанием. Так, например, сталевару приходится судить о степени "готовности" металла по цвету, искре, о температуре печи - по цвету ее накала, для чего необходимо весьма тонкое различие цветов. Специфической трудностью, осложняющей суждение сталевара об оттенках цвета, является быстрая изменчивость этих оттенков. Сотрудники, изучавшие профессию сталевара, попытались моделировать эту операцию тонкого различения оттенков цвета и соотнесения их с температурой печи и на этой основе

 

121

 

сконструировали специальный тренажер, который позволял упражнять эту функцию в изолированных условиях. В отличие от тренажеров для водителей, когда-то созданных еще Г. Мюнстербергом, тренажер для учеников сталеваров не копировал внешнюю модель профессии, а выделял главным образом ее психологическое содержание. Этой работой, выполненной более 50 лет тому назад, была начата исследовательская деятельность в области профобучения.

Когда мы отправлялись на работу по изучению профессий, И.Н. Шпильрейн напутствовал нас словами, которые указывают на то, что у него в мыслях уже сформировалась некоторая классификация профессий. Он говорил, что в профессиях, направленных на изготовление изделий, обостряются главным образом органы чувств; в профессиях же, обслуживающих людей, возникают требования к анализу вариативности в людских коллективах. Вместе с тем И.Н. Шпильрейн подчеркивал, что не существует "простых" видов труда и каждая профессия имеет свои секреты. Мы имели немало случаев убеждаться в справедливости этих суждений. Так, в 1925 г. В.М. Коган отправился в Донбасс с целью изучения профессии шахтера-углекопа. Он описывает это так: "В зимнюю пору мы спустились в шахту "старая Смоленка", расположенную в пригороде города Юзовка (потом Сталино, теперь Донецк). Спустившись в шахту на глубину около 1000 метров, мы оказались на уклоне (бремсберг), на котором высота не превышала метра, и, наконец, оказались в лаве, в которой непосредственно добывался уголь. В то время механизация полностью отсутствовала и уголь добывали лежа. Лежа на боку (высота 70 см от пола до потолка), мы принялись рубить уголь кайлом. Вначале мне показалось, что это дело простое и требует только физических усилий, но вскоре я убедился, что опытный забойщик обрушивает уголь целыми пластами, в то время как под сильными ударами моего обушка летят только отдельные камешки. Мы подползли к опытному отбойщику и спросили его, как ему удается добиваться успеха. Он засмеялся и сказал, что вначале он легкими ударами по низу забоя отбивает "темные" места пласта, потом сильными ударами обрушивает верх забоя. Как мы ни всматривались, не видели темных мест, в которых, по словам забойщика, уголь мягче, но этот разговор нас убедил в том, что и в этой как будто простой работе существуют свои секреты.

Через несколько дней, когда мы познакомились со всеми шахтерами забоя, мы после работы по предложению моего товарища, молодого врача-гигиениста, отправились в пивную. За кружками пива разговорились, и старый забойщик стал говорить о том, что в прежние времена было лучше, а теперь люди в бога не верят. Мой товарищ бросил реплику: "Если такая работа, как ваша, есть, то бога нет". Шахтер пренебрежительно сказал: "Ты что нашу работу хаешь? Наша работа честного человека требует, а если ты в бане увидишь мужика с черным пятном на ребрах, то такому человеку можешь верить - не обманет, а который ищет легкую работу, в магазине за прилавком стоит, - тот и обмануть может" (отличительный признак шахтера - прегнированный уголь на боковой стороне грудной клетки). На этом примере можно убедиться в существовании своеобразной гордости, самоутверждения, которое наблюдается в большинстве специальностей".

 

122

 

ЭКСКУРС В АВИАЦИОННУЮ ПСИХОЛОГИЮ

 

В начале 1934 г. группе психологов - И.Н. Шпильрейн, С.Г. Геллерштейн, В.М. Коган и Г.А. Ротштейн - было предложено выехать в Ейск для проведения работы по рационализации обучения летчиков. В этой экспедиции принял участие военный врач И.Н. Собенников. По приезде в Ейскую авиационную школу выяснилось, что из ста принятых учлетов вследствие большого отсева выпускаются годными к летно-подъемной службе только 9-10 человек, и необходимы мероприятия по борьбе с отсевом. По обычаю лаборатории психологии труда было решено начать с психологического анализа деятельности учлетов. С этой целью все участвовавшие в работе поступили на обучение летному делу. Собирателем всех протоколов, написанных в процессе обучения, был утвержден С.Г. Геллерштейн, лучше других знакомый с авиационной психологией.

Через три месяца по возвращении в Москву С.Г. Геллерштейн сделал в Управлении ВВС доклад, который получил полное одобрение, и все участники экспедиции получили грамоту с выражением благодарности за проделанную работу.

 

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

 

Несмотря на то, что основная направленность лаборатории психологии труда была практическая и большая часть работ проводилась на заводах и фабриках, все же некоторая часть времени уделялась теоретическим разработкам. Проблема, которая разрабатывалась в лабораторных исследованиях И.Н. Шпильрейном, обозначалась как "деавтоматизация". По существу, эта лабораторная работа представляла собой попытку заглянуть в давно сложившиеся навыковые действия типа счета, письма и т.п. Мы обучаемся письму и счету в детстве, когда еще не способны к самоанализу, и к подростковому возрасту эти процессы превращаются в стойкие навыки, которые не поддаются аналитическим суждениям. И.Н. Шпильрейн опубликовал обширную статью о принципе деавтоматизации, который позволяет детально анализировать давно сложившиеся навыковые действия (1930). Испытуемым - сотрудникам лаборатории - предлагалась серия задач, в которых использовалась не обычная десятичная система счета, а специально придуманная система счисления, комбинировавшая числовые и буквенные обозначения. Всего было тринадцать чисел и знаков, которые представляли собой специальную одиннадцатеричную систему. Испытуемым предлагалось не пользоваться переводом чисел в привычную десятеричную систему, а применять вспомогательные предметы для обозначения "лишних цифр". В скором времени оказалось, что в систему входит обозначение не только единиц, но и десятков, которые получили наименования "адцать, бедцать". Если на первых порах приходилось прибегать к счету на пальцах и использовать для одиннадцатой цифры карандаш, то впоследствии (а опыты проводились многократно) использовались облегчающие вспомогательные приемы для более быстрого исчисления. Каждый раз, когда вводилось новое правило на вычитание, умножение, неизбежно возникал возврат к действию на пальцах, который в последующем все быстрее исчезал. Особенные трудности возникали, когда приходилось "занимать" дополнительный десяток. По пути обнаружилось, что операция вычитания труднее

 

123

 

дается малограмотным людям, чем сложение. Метод самонаблюдения, который подвергается критике в психологии, в данном случае себя оправдал, так как после каждого опыта сотрудники писали протоколы самонаблюдения, в которых больше всего внимания обращалось на затруднения при операциях счета. Через два-три месяца интенсивной работы (через день) испытуемые усваивали операцию умножения, которая требовала некоторых приемов автоматизации. Таким образом был выяснен цикл процесса деавтоматизации, который проявлялся в отказе от ранее приобретенных навыков и применении более элементарных приемов; лишь в последующем, при полном отказе от счета на пальцах, постепенно возникали пути вторичной автоматизации, которые следует отличать от автоматизмов, не поддающихся сознательному контролю. Эта работа послужила образцом лабораторных исследований по "разрушению" ранее сложившихся навыков.

Позднее, выполняя работу в области легкой атлетики и спорта, С.Г. Геллерштейн использовал тот же принцип деавтоматизации для создания оптимальных условий управления ранее сложившимися приемами бега, фехтования. В предварительной стадии спортсмену задавалась инструкция нарочито замедлять бег, которая превращала автоматизированное действие скоростного типа в сознательно управляемое замедленное регулирование скорости. Когда спортсмены овладевали осознаваемой регулировкой скорости, она переводилась на режим автоматизации скоростной установки, и спортсмены достигали значительно более высокого темпа бега, фехтования и т.п. Этот пример показывает, как теоретически разработанный принцип может быть использован в совершенно другой области. Мы не сомневаемся в том, что принцип деавтоматизации, сформулированный И.Н. Шпильрейном, может быть использован в области лечебной физкультуры, восстановительной компенсации и обучения.

 

ЛИЧНЫЙ ФАКТОР В ТРУДЕ

 

Заслуживает более детального изложения работа в 1929 г. на заводе "Серп и Молот" в листопрокатном цехе. В бригаду вальцовочного листопрокатного стана входят семь человек, которые разделяются по специальностям: печной сварщик, вальцовщик с тремя подручными, кузнец-гибщик, резчик заусенцев.

Особенной славой пользовался вальцовщик Гладышев, который один катал более толстый автомобильный лист (четырехлистный пакет). Задолго до начала смены приходили рабочие других станов и, как в театре, любовались работой Гладышева. Он за свою ударную работу награжден орденом Трудового Красного Знамени, и портрет его в числе лучших ударников висел в Парке культуры и отдыха им. М. Горького. И вот однажды я в числе других любовался работой Гладышева с двухпудовыми сутунками, когда стоявший со мной старый мастер Ильин сказал: "Человека надо воодушевить, тогда он горы своротит". И добавил, что Гладышев не один, на третьем стане работает Борисов, который по квалификации не ниже Гладышева, но его никто не воодушевляет.

Слова мастера побудили нас к активным действиям. Мы провели взвешивание заусенцев на всех станах и обнаружили, что у Борисова при равном количестве листов вес заусенцев самый малый, следовательно, катаный лист самый тяжелый. На следующей

 

124

 

неделе в стенгазете цеха появилась наша статья, которая называлась "Незаметный герой". В ней сообщалось, что бригада тов. Борисова дает лучший по качеству лист и это заслуживает всеобщего признания. Через неделю тот же мастер Ильин показал нам, что бригада Борисова вышла в передовые не только по качеству, но и по количеству: "Вот что значит воодушевить человека".

Желая обобщить добытые факты стимулирующего значения поощрения, мы через месяц, согласовав с партийным и профсоюзным руководством, вынесли на общее собрание цеха предложение о том, чтобы премирование бригад производилось не за превышение норм, а за перекрытие собственных показателей за прошлый квартал. Эффективность этого предложения сказалась немедленно. Уже в последующем месяце общая производительность труда по цеху возросла на 15%. Примечательно то, что наибольший эффект дали ранее отстающие бригады. В последующем пришлось внести поправку в постановление, так как оказалось, что бригада Гладышева, уже стимулированная максимально, не дала такого прироста, как отстающие бригады, и в результате всеобщий любимец не получил одобрения. В конечном итоге цеховое собрание вынесло двойное решение: премирование за превышение собственных показателей и за абсолютное превышение нормы.

Общий итог "воодушевления" выразился в том, что листопрокатный цех получил Красное знамя по заводу не только за перевыполнение производительности труда, но и за усиление общественной активности всего коллектива. Если раньше личностная активность было делом индивидуальной экспрессии того или иного рабочего, то сейчас стимул к активности не ограничивался только лучшими передовыми вальцовщиками, но захватывал широкие круги коллектива. На основании этой работы в 1931 г. на 7-й Международной конференции по психотехнике был прочитан доклад "Новые социалистические формы труда и психотехника".

 

НЕПРЕРЫВНЫЙ ПОТОК

 

Работа по непрерывному потоку отличалась своеобразным сочетанием производственных и лабораторных исследований. Этот опыт включал и психологическое моделирование профессиональной деятельности. Как всегда, исследование начиналось профессиографированием работ на конвейере. При наличии конвейера ритм задавался механическим транспортером, но не всегда эту функцию выполняла механическая подача заготовок, иногда отсутствовал всякий передатчик, и изделие передавалось вручную от рабочего к рабочему, сидящему в порядке следования технологического процесса. Типическое производство непрерывного потока - это швейное производство, где и велись профессиографические наблюдения. Вскоре было замечено, что при непрерывном потоке обязательно рассчитывается единица времени, которая регулирует взаимосвязь между работниками, но взаимоотношения между рабочими определяются не только технологическим процессом. Существуют и своеобразные психологические процессы, которые связывают всех участников непрерывного потока в единый коллектив. По существу, все работники делятся на задающих скорость и догоняющих. Само собой разумеется, что впереди и на решающих участках сидят скоростники, задающие темп. Если по какой-нибудь причине на месте скоростника

 

125

 

случайно находится более медленно работающий человек, то темп конвейера меняется и между отдельными исполнителями возникают завалы. Опытный поточник добивается гармонического соотношения скорости и точности, при котором момент ускорения практически не сопровождается резким снижением точности. Если же работница чрезмерно напрягается для достижения несвойственного ей высокого темпа, то получается дисгармония скорости и точности, так как незначительное ускорение приводит к резкому падению точности. Все сказанное предъявляет высокие требования к расстановке рабочей силы при непрерывном потоке.

Наши сотрудники Р.И. Почтарева, О.П. Кауфман и П.Г. Маркир длительное время наблюдали работу непрерывным потоком и установили, что кроме отдельных операционных обязанностей существуют и коллективные связи, которые объединяют всю группу поточных работниц в единое целое [5]. Само собой разумеется, что этот коллектив обозначает психологическую взаимосвязь поточного коллектива. Для выяснения природы этих психологических отношений понадобилось перенести модель непрерывного потока в лабораторные условия, где можно по желанию дозировать условия. В лаборатории возможно осуществить не саму производственную работу, а лишь ее психологическую формулу. С этой целью в лаборатории за длинным столом посадили 12 сотрудников, которым поручили складывать в коробки детские кубики, причем каждый должен был складывать один ряд кубиков (девять штук) и передавать соседу, который укладывал следующий ряд. Эксперимент предусматривал возможности осложнений. Так, в одном из вариантов кубики были трех цветов и их надо было укладывать в ящик в определенном порядке. Если работник опережал своего соседа, то на рабочем месте возникал так называемый завал. Если последующий опережал предшественника, то этот разрыв фиксировался с помощью секундомера.

Лабораторный опыт ясно показал моменты дисгармонических расстройств скорости и точности, когда порядок раскладки в ящиках нарушался. Большею частью эти срывы наблюдались в тех случаях, когда работавшие в замедленном темпе испытуемые действовали сразу же после работавших быстро. Хронометраж показал, что медленно работавшие, если они сидели перед работавшими быстро, ускоряли темп и достигали гармонического сочетания скорости и точности. Вот в этом пластическом взаимодействии скорости и точности, очевидно, проявляется коллективная связь между участниками непрерывного потока. Мастера и техноруки производства непрерывного потока должны проявлять глубокое психологическое чутье при расстановке сил в непрерывном потоке.

Мы представили материалы работы лаборатории промышленной психотехники и психологии труда за первые десять лет ее существования.

Несмотря на то что в процессе работы было много напряженных моментов, все же работа протекала без конфликтов, а коллектив действовал как единое целое. Работа была основана на полном доверии старших младшим, даже при выполнении последними очень сложных заданий, и на глубоком уважении сотрудниками руководителей всей научной работы - И.Н. Шпильрейна и С.Г. Геллерштейна, которые были душою коллектива.

 

126

 

1. Браиловский Е.С., Левигурович Г.И. Психологический анализ профессии шоферов и методика профотбора // Гигиена труда работников автотранспорта. М., 1930.

2. Вопросы организации и оздоровления труда в мартеновском производстве: Тр. Всесоюзного Центрального института экономики, организации и оздоровления труда ВЦСПС. Вып. 46. М.; Л., 1935. С. 235-309.

3. Геллерштейн С.Г., Иттин А.Г. Психологический анализ профессии наборщика // Гигиена труда. 1923. № 12. С. 32-66.

4. Геллерштейн С.Г. Чувство времени и скорость двигательной реакции. М., 1958.

5. Измерение интеллекта. Тр. ВУИТа. Харьков, б/г.

6. Коган В.М., Маршева В., Окунева И. Женский труд: Тезисы докладов // 7-я Международная психотехническая конференция. Ч. IV. М., 1931. С. 29-35.

7. Коган В.М. Некоторые задачи психотехники в психическом нормировании // Сов. психотехника. 1932. № 5-6.

8. Работник прилавка // Психологический анализ профессии продавца / Под ред. И.Н. Шпильрейна и др. Вып. 1. М., 1926.

9. Селецкая Л.И. Тренировка функции цветоразличия // Вопросы организации и охраны труда: Рефераты и аннотации по работам института. Всесоюзный центральный институт экономики, организации труда ВЦСПС. М., 1935. С. 183-185.

10. Шпильрейн И.Н. Методы качественного учета сотрудника // Время. 1924. № 7. С. 86.

11. Шпильрейн И.Н. Опыт взаимной психологической оценки в лаборатории промышленной психотехники Наркомтруда // Время. 1924. № 1. С. 65.

12. Шпильрейн И.Н., Рейтынбарг Д.И., Нецкий Г.О. Язык красноармейца. Исследование. М.; Л., 1928.

13. Шпильрейн И.Н. О прогнозе в психотехнике // Сб., посвященный 40-летию научной деятельности Г.И. Россолимо. М., 1925.

14. Шпильрейн И.Н. Проблемы упражнения и развития в прикладной психологии // Проблемы современной психологии. М., 1926. С. 124-135.

15. Hellerstein S. The problem of the training of the intellectual functions // Nineth International Congress of Psychology. Princeton, New Jersey, 1930. P. 218-219.



1 Перед этим вышла книга И.П.Павлова «20-летний опыт изучения высшей нервной деятельности животных».