ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
КУЛЬТУРНЫЕ МЕХАНИЗМЫ РАЗВИТИЯ
М. КОУЛ
Статья подготовлена на основании доклада,
прочитанного М. Коулом на конференции “Лев
Выготский и современные науки о человеке”.
Москва, 3—8 сентября, 1994.
Обращаясь к теме, центральной для творчества Л. С.
Выготского: роли культуры в развитии человека, я
хотел бы осторожно проиллюстрировать сродство
между российскими идеями о роли культуры в
развитии и идеями, выдвинутыми американскими и
европейскими учеными, особенно антропологами,
для которых культура является центральным
теоретическим понятием. Поступая так, я полагаю,
что остаюсь верен духу интернационализма
Выготского и его коллег, которые, несмотря на
трагическую ситуацию, сложившуюся в долгие годы
сталинизма, не делали секрета из нерусского
происхождения многих из своих идей.
КУЛЬТУРНОЕ ОКРУЖЕНИЕ И ИЗМЕНЕНИЯ В РАЗВИТИИ
Центральной посылкой культурно-исторической
психологии является утверждение о существовании
глубинной связи между конкретным окружением, в
котором существует человек, и фундаментальными,
отличительными качествами человеческого разума:
окружение человека наполнено приспособлениями,
орудиями (адаптациями) поведения предыдущих
поколений в овеществленной (и в значительной
степени) внешней форме. Эти представления можно
проследить назад как минимум к Гегелю и Марксу,
они также нашли свое отражение в работах по
культурно-исторической психологии многих
национальных традиций (Дж. Дьюи [13], Г. Бергсон [3],
Е. Дюркгейм [14], Е. Штерн. [36], Л. Выготский [38]) 1.
Следуя этой традиции, я представляю себе
культурную среду как состоящую из целого
множества преобразований окружения, накопленных
человечеством в ходе своего исторического
развития 2
Эти трансформации существуют сегодня в виде
артефактов, аспектов физического окружения,
которые были модифицированы путем их включения в
прежние исторические формы целесообразной
человеческой деятельности.
Такой взгляд на культуру в значительной степени
основывается на предположении о том, что
артефакты одновременно идеальны (символичны) и
материальны. С первого взгляда эта идея может
поразить читателя, не знакомого с ней, и
показаться абсурдной, поскольку нам привычнее
думать об артефактах как о материальных
объектах, а не как о воплощении идеального.
Молоток, например, это очень даже материальный
объект! Однако молотки и все остальные артефакты
символичны постольку, поскольку в них в
идеальной форме воплощены существенные
ограничения тех взаимодействий, частью которых
они являлись ранее и которые они опосредствуют в
настоящем. Слова “язык” и “стол” различаются
формой и относительной значимостью их
материальных и идеальных аспектов. Не существует
слов вне их материального представления
(например, конфигурации звуковых волн, движений
руки, письменного текста или нейронной
активности), тогда как в каждом столе воплощен
определенный порядок, навязанный мышлением
человека. На это указывал американский
антрополог Р. Д'Андрад, когда писал, что
“материальная культура — столы и стулья, здания
и города — суть человеческие идеи,
овеществленные в материальной форме” [11; 22].
Американский философ М. Вартовский предлагает
трехуровневую иерархию артефактов. К артефактам
первого уровня, или первичным артефактам,
относятся те, которые непосредственно
используются в производстве (в качестве примеров
М. Вартовский приводит топоры, дубины, иглы, чаши).
К артефактам второго уровня, или вторичным
артефактам, относятся как репрезентации
первичных артефактов, так и способы действия по
их использованию. Сюда входят стандартные
способы достижения чего-либо, пословицы и
различные виды культурных схем и моделей.
Вторичные артефакты играют центральную роль в
консервации и передаче форм действия. К третьему
уровню относятся артефакты, “которые могут
составлять относительно автономный "мир", в
котором правила, соглашения и результаты больше
не выступают непосредственно практически, и
который, видимо, действительно являет собой
арену непрактической, или "свободной", игры
или игровой активности” [41; 208]. М. Вартовский
называет эти воображаемые миры третичными
артефактами. Он замечает, что такие “возможные
миры” предлагают варианты для возможного
изменения в практической деятельности. Такие
воображаемые артефакты, согласно его
предположению, могут придавать окраску тому, как
мы видим “реальный” мир, служат инструментом
для изменения имеющейся практики. Формы
поведения, приобретенные при взаимодействии с
третичными артефактами, позволяют выходить за
пределы непосредственных контекстов их
использования. Эту иерархическую концепцию
артефактов М. Вартовский применяет к
произведениям искусства и процессу восприятия. Я
хочу обобщить его концепцию на проектирование
для детей таких видов деятельности, которые бы
способствовали их социальному и когнитивному
развитию.
Согласно такому взгляду, фундаментальной
характеристикой человеческого мышления
является включение артефактов как интегрального
элемента в действия человека. В первой вышедшей
на английском языке статье, представляющей
русскую культурно-историческую психологию, А. Р.
Лурия высказал эту идею так: “Вместо
непосредственного применения своей
естественной функции к решению конкретной
задачи ребенок ставит между этой функцией и этой
задачей определенное вспомогательное средство,
благодаря которому ребенок справляется с
выполнением этой задачи” [26; 45].
В результате возникает новая морфология
поведения. По меткому выражению Л. С. Выготского,
человек приобретает способность контролировать
самого себя извне.
Далее...
|