ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ
ИЗ ИСТОРИИ РУССКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ: Н.Е.ОСИПОВ В
МОСКВЕ И ПРАГЕ[1]
И.Е.СИРОТКИНА
Русские психотерапевты из захваченного
революцией поколения получили впоследствии в
России неравную известность: имена одних,
отошедших от психотерапии и занявшихся
психиатрией, — М.М.Асатиани, Ю.В.Каннабиха — были
больше на слуху, о других, не покинувших
профессию и оказавшихся за границей, —
М.В.Вульфе, Н.Е.Осипове — стали писать лишь в
недавнее время. Начиналась же научная судьба тех
и других похоже: так, все московские
психотерапевты (среди которых также
А.Н.Бернштейн, Н.А.Вырубов, Л.М.Розенштейн,
Ф.Е.Рыбаков, С.А.Суханов и другие) были выходцами
из психиатрической школы С.С.Корсакова и его
ближайших учеников и сотрудников Н.Н.Баженова и
В.П.Сербского. «Отцы-основатели» русской
психиатрии, много потрудившиеся над созданием ее
институционального фундамента, сделали также
возможным развитие в России психотерапии. Их
«психотерапевтические дети», кроме
профессионализма унаследовавшие тягу к
общественным, философским и этическим проблемам,
воспринимали мировую психотерапию через призму
«отцовских» интересов. Случай Н.Е.Осипова
существен для понимания связи между двумя
поколениями — психотерапевтами и их
предшественниками в психиатрии.
Становление психиатрии как профессии в России
приходится на последнюю четверть прошлого века:
первая университетская кафедра нервных и
душевных болезней основана в 1857 г. в
Военно-Медицинской академии в Санкт-Петербурге,
за ней последовали кафедры в Казанском и
Московском университетах. Однако предметом
преподавания была в основном неврология, по
психиатрии же читался лишь краткий курс, не
сопровождавшийся клинической практикой: еще в
начале 1880-х гг. студенты кончали университет, не
видев ни одного душевнобольного [18].
Психиатрические больницы до середины 1870-х гг.
представляли собой скорее приюты, места
содержания душевнобольных, чем медицинские
учреждения: они находились в ведении Приказа
общественного призрения и управлялись
чиновниками без медицинского образования. В
больницах применялись меры стеснения, что при
недостатке медицинского персонала считалось
неизбежным. (Известный впоследствии психиатр
С.С.Корсаков, придя после окончания университета
в 1875 г. в Преображенскую больницу — единственную
в Москве городскую психиатрическую лечебницу,
услышал от работавшего там старого и уважаемого
врача: «В университете ведь вас мало учили
психиатрии, вы даже, вероятно, не знаете, как
связывать», и первым уроком был урок
связывания...(цит. по: [25; 5]. Единственным местом,
где проводилось полноценное психиатрическое
лечение, были частные клиники.
Институционализация психиатрии как дисциплины и
профессии, включая расширение ее преподавания в
университетах, открытие новых психиатрических
больниц и постепенное превращение
больницы-приюта, больницы как места содержания
душевнобольных в клинику, стала возможной
благодаря тому, что в новой социальной ситуации
либеральных реформ I860 — 1870 гг. усилия,
предпринимавшиеся психиатрами, оказались
особенно эффективными. Создание земств —
органов местного самоуправления —
способствовало реорганизации системы
здравоохранения. В частности, в 1870-х гг. земства
получили право требовать от правительства, чтобы
оно обеспечило местами в больницах всех
нуждающихся в этом душевнобольных, что привело к
открытию или расширению многих больниц в
провинции [27; 285].
Карьера известных впоследствии русских
психиатров начиналась в земских больницах:
Н.Н.Баженова (1857 — 1924) —в Рязанской, В.П.Сербского
(1858— 1917) — в Тамбовской. Работая в провинции,
Н.Н.Баженов сделал первую в России попытку
поместить больных в семьи — организовать так
называемое посемейное призрение (patronage familial)
душевнобольных (в 1913 г. он же организовал в Москве
Международный конгресс по призрению
душевнобольных). Его коллега в Тверской губернии
Н.ПЛитвинов основал первую в России сельскую
колонию для душевнобольных (1884).
Превращение приюта в клинику тесно связано с
гуманизацией режима содержания душевнобольных.
В 1828 г. московский психиатр В.Ф. Саблер снял с
больных цепи, ввел в обиход огородные и
рукодельные работы, музыкальные инструменты.
Одновременно он ввел в обычай «скорбные листы» —
истории болезни, рецептурные книги, ординатуру
[9]. За ним последовали доктора Казанской (1869) и
Колмовской (Новгородская губерния, 1875 г.) больниц.
Особый резонанс получила деятельность
С.С.Корсакова (1854 — 1900) на посту главного врача
Преображенской больницы в Москве — он
пропагандировал «пять систем: морального
влияния, нестеснения, открытых дверей, рабочего
режима, постельного режима» [25].
Эти перемены, несомненно затрагивающие жизнь
общества, требовали от психиатров поиска
контактов с властями, а иногда и прямого участия
в политике и привлечения на свою сторону
общественного мнения. Работа по «social negotiations»,
собственно и сделавшая возможной
институционализацию психиатрии, выпала на долю
первого поколения, поколения «отцов». Н.Н.Баженов
составил проект законодательства о
душевнобольных и участвовал в правительственной
комиссии по врачебному законодательству.
С.С.Корсаков и его ученики много выступали
публично и в печати с обсуждением социальных
вопросов: гуманного отношения к больным (в 1892 г.
на собрании Московского общества невропатологов
и психиатров отмечалось столетие снятия цепей с
больных Филиппом Пинелем в парижской больнице
Сальпетриер), возможного вреда гипноза (эта
дискуссия завершилась принятием в 1893 г. указа,
разрешающего применение гипноза только в
клинике и в присутствии нескольких врачей) и др.
------------------------------------------------------------------------
[1] Работа выполнена благодаря поддержке Фонда
"Культурная инициатива" и
Центрально-Европейского университета в Праге.
Далее...
|