54

 

ТЕМАТИЧЕСКИЕ СООБЩЕНИЯ

 

ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ: ОТ ЛИЧНОСТИ К ГРУППЕ

 

В. А. ШТРОО

 

Категория психологической защиты относится в современной психологии к разряду давно и прочно утвердившихся. Она давно вошла во все психологические словари и справочники как общепринятое понятие из области психологии личности. "Защита психологическая - социальная регулятивная система стабилизации личности, направленная на устранение или сведение до минимума чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта... В широком смысле термин "Защита психологическая" употребляется для обозначения любого поведения, устраняющего психологический дискомфорт... " [18; 121] - одно из самых общих определений этого феномена. За этим и аналогичными определениями (см. [34], [35] и др.) стоит представление об индивидуально-психологической природе явления психологической защиты и ее механизмов, рожденное еще в рамках психоанализа З. Фрейда [19], [20]. Однако практика работы с социальными группами в самых различных областях общественной жизни: в педагогике [8], [31], [43], [46], [51], в управлении [1], [16], [17], [21], [41], в групповой психотерапии [22], [29], [36], [47] - обнаруживает недостаточность только индивидуального уровня анализа этой проблемы. Иными словами, есть все основания предполагать существование иного уровня проявления психологической защиты, когда ее субъектом становится группа.

 

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИСТОКИ

 

Первоначально защитные механизмы личности были связаны с классическим психоанализом, а именно с теорией либидо и фрейдовской структурной моделью личности, включающей три инстанции: Оно, Я и Сверх-Я. Свою классическую работу "Психология "Я" и защитные механизмы" А. Фрейд посвятила анализу "средств, с помощью которых "Я" обороняется против неудовольствия и страха и старается утвердить свое господство над импульсивным поведением, аффектами и влечениями" [20; 12]. Если кратко изложить основные теоретические положения относительно категорий защитных механизмов в психоаналитической традиции, то 1) защита является одной из функций (или деятельностей) Я, направленных в большинстве случаев против Оно, а также против неприятных или невыносимых представлений и аффектов; 2) мотивами защиты являются главным образом страх или неудовольствие; 3) защитные

 

55

 

меры служат укреплению границ Я; 4) существует огромное разнообразие типов защиты (например, защита против влечений, защита против аффектов, постоянные защитные проявления, образование симптома и т. д.) и конкретных видов (механизмов) защиты, таких, как вытеснение, смещение, изоляция, формирование реакции и т. п.

Один из ярких представителей эго-психологии Х. Хартманн [39] высказал мысль о том, что защитные механизмы Я могут одновременно служить как для контроля над влечениями, так и для приспособления к окружающему миру.

Всего А. Фрейд упоминает десять способов защиты: вытеснение, регрессия, формирование реакции, изоляция, проекция, интроекция, обращение против самого себя, превращение в противоположность и сублимация. По ее мнению, все упомянутые защитные механизмы, за исключением сублимации, играют негативную роль для психического здоровья человека. Помимо этого она описала ряд защитных техник, используемых детьми (отрицание реальности, идентификация с агрессором, интеллектуализирование), которые позднее были отнесены последователями к числу самостоятельных защитных механизмов.

Однако такого рода неясности в полной мере закономерны в этой области: сказывается крайняя сложность и запутанность самого предмета исследования для его научного описания и объяснения. В своих текстах и сам З. Фрейд, и его дочь не были в достаточной степени строги в употреблении понятий "психологическая защита" и "защитные механизмы", развивая довольно сложные и разветвленные теоретические построения на основании одного-двух клинических случаев.

Можно указать большое число попыток верифицировать сведения об отдельных защитных механизмах, оставаясь в рамках их психоаналитического истолкования [30], [32], [43], [49]. Вместе с тем многие соответствующие факты допускали свою интерпретацию с иных теоретических позиций. Например, вытеснение, обнаруживающееся во фрейдовском понимании как неспособность индивида вследствие наличия определенных мотивов вспомнить ранние содержания сознания, в некоторых случаях более точно могло бы быть определено как "мотивированное забывание" [40].

Заслуживает внимания предпринятая Ф. Перлзом попытка соединения психоаналитических и гештальтпсихологических положений, обозначенная самим автором скорее как критический пересмотр психоанализа с точки зрения гештальта [44]. Ф. Перлз исходит из того, что защитная активность имеет эволюционно-биологические корни. Она возникает на основании восприятия и распознавания опасности и необходимости непосредственного контакта с источником этой опасности. Кроме того, человек, по его мнению, переживает опасность внутри себя, особенно тогда, когда одна из частей собственной личности вызывает враждебные чувства. Таким образом, психологическая защита направляется как против нежелательных мыслей, чувств и ощущений изнутри, так и против нового знания снаружи. "Все, что угрожает целостной личности или одной из ее частей, воспринимается как опасность, как нечто враждебное, что должно быть уничтожено. При этом источник опасности можно либо разрушить, либо постараться избежать его", - писал он в одной из первых работ на эту тему [44; 77].

Однако особенно мощный объяснительный потенциал для явлений, традиционно относимых к защитным механизмам личности, обнаруживается именно в социальной психологии. Так, идентификация, по З. Фрейду, реализует защитную функцию Я против инцестуозных влечений с целью сохранения родительской любви. А. Бандура же полагал, что идентификация играет важнейшую роль в процессе социального научения [26]. С другой стороны, представления А. Фрейд об идентификации с агрессором получили косвенное подтверждение в социально-психологических исследованиях. В работах Г. Горера было установлено, что иммигранты, проживающие в США недолгое время, проявляют гораздо более

 

56

 

сильную враждебность к вновь въезжающим, чем дольше живущие там [38]. Б. Беттельхейм обнаружил, что некоторые заключенные фашистских концентрационных лагерей вели себя агрессивно по отношению к "новичкам", пришивали себе на одежду эмблемы гестапо и отрицали критические высказывания иностранных корреспондентов в адрес нацистов [28]. В теории социального научения А. Бандуры поведение такого рода характеризуется скорее как модель агрессивного поведения, которая усваивается наблюдателем, если это приносит очевидные выгоды [26]. Ф. Хайдер предполагал, что в этих случаях защита выдвигается не против страха, а против неприятного чувства разногласия со значимым для индивида лицом. Было показано, что при расхождении с мнением лица, отношения с которым оцениваются как позитивные, возможны разные пути восстановления баланса. Один представляет собой идентификацию, другой состоит в отрицании реальности.

Еще один защитный механизм - рационализация - хорошо "вписывается" в теорию когнитивного диссонанса Л. Фестингера [36]. Эта теория базируется на положении о том, что одновременное существование содержаний сознания, противоречащих друг другу, принуждает индивида принять меры к снижению диссонанса. Особенно часто это достигается посредством рационализации (известный пример с курильщиком).

Поскольку механизм проекции, уже давно вышедший за рамки чисто защитной функции и рассматриваемый поэтому как один из универсальных личностных феноменов, тесно связан с образованием предрассудков, важное значение имеют социально-психологические исследования формирования установок. В этой же связи обязательно следует упомянуть работы Г. Келли по каузальной атрибуции [42], в которых показано, что проекция своего опыта на чужое поведение позволяет "наивному психологу" выстроить некоторую схему объяснения причин этого поведения.

 

ПРОБЛЕМА ТАКСОНОМИИ ЗАЩИТНЫХ МЕХАНИЗМОВ

 

Одним из косвенных показателей научной состоятельности тех иных теоретических положений может служить возможность сведения вводимых описательных или объяснительных категорий в единую систему с четкой логической структурой. В истории психологической науки было уже несколько попыток осуществить классификацию защитных механизмов личности.

Одна из первых принадлежит самой А. Фрейд. Опираясь на положения своего отца, сохранившиеся в различных его работах, и привлекая в случае необходимости свои собственные наблюдения и выводы, она сопоставляет различные механизмы между собой с целью выведения какой-то общей закономерности, единого основания для возможной классификации. Вытеснение, полагает она, могло бы под общим понятием защиты быть соотнесено с остальными специальными случаями защиты. Далее А. Фрейд различает            з а щ и т н ы е     т е х н и к и   типа      изолирования    и     подлинные        п с и х и ч е с к и е   

п р о ц е с с ы, такие, как регрессия, обращение в противоположность, борьба против самого себя. Следующим критерием стала дифференциация душевного аппарата в ходе психосексуального созревания личности. Нет никакого смысла говорить о вытеснении там, где еще слиты Я и Оно. Точно так же можно предполагать, что проекция и интроекция суть методы, опирающиеся на отделение Я от внешнего мира.

В итоге, констатируя наличие многочисленных неясностей и противоречий в самой психоаналитической теории и имеющемся клиническом опыте, А. Фрейд отказывается от дальнейших намерений построить какую-либо стройную классификацию защитных механизмов, предлагая (традиционно для психоанализа) обратиться к подробному рассмотрению конкретных ситуаций (случаев), вызывающих защитную реакцию, расширяя тем самым и без того запутанный перечень защитных механизмов личности.

 

57

 

И после классической работы А. Фрейд предпринимались неоднократные попытки построить классификацию защитных механизмов на тех или иных основаниях [30], [43], [45], [48]. В качестве примера можно привести статью Р. Плучека, Г. Келлермана и Г. Конте "Структурная теория личностных защит и эмоций" [45]. Одной из главных характеристик защитных механизмов авторы считают полярность их взаимоотношений: "вытеснение и замещение биполярны; формирование реакции и компенсация биполярны; проекция и отрицание биполярны; интеллектуализация и регрессия биполярны" [45; 235]. На основе эмпирических данных, полученных с помощью опросника "Life Style Index", были выведены пять постулатов: "1) специфические защиты предназначены для управления специфическими эмоциями; 2) существуют восемь базовых защитных механизмов, которые развивались в соответствии с восемью базовыми эмоциями; 3) восемь базовых защитных механизмов обнаруживают качества полярности и сходства; 4) большинство диагностируемых типов личности описываются особенностям защитных стилей; 5) индивид может использовать комбинацию защитных механизмов" [45; 251].

На основе подобных рассуждений авторы строят теоретическую модель взаимосвязи между эмоциями, защитными механизмами и нозологическими психиатрическими категориями (см. также [14]).

Ф. Перлз [44] кладет в основу своей типологии форм избегания (как более общей категории по отношению к категории "защита") так называемую плюс-минус-функцию:

вычитание (минус-функция); скотома, т. е. "неслышание" или "невидение"; избирательность, не связанная с подлинными потребностями; торможение, например избегание плача; вытеснение; бегство в болезнь или в фантазии;

сложение (плюс-функция); сверхкомпенсация; мускульный панцирь; навязчивые представления; длительные проекции в виде сотворения богов; галлюцинации; интеллектуализм;

изменения (смесь плюс- и минус-функций); смещение; сублимация; чувства страха и вины; проекция; фиксация; незавершенность; ретрофлексия; т. е. борьба с самим собой.

Данная типология характеризуется явным разрывом между глобальным (на уровне философского обобщения) принципом группирования "плюс-минус" и конкретикой разносортных примеров защитных явлений, что значительно снижает ее теоретический потенциал. Позже Ф. Перлз пришел к выводу, что главными защитными механизмами личности, отражающими излюбленные ею формы избегания контакта, сопротивления его установлению, являются: конфлюенция, интроекция, проекция и ретрофлексия.

Анализируя сложившееся положение дел в области типологии защитных механизмов личности, можно констатировать, что практически невозможно выделить и теоретически обосновать какое-то единое основание для их классификации. С одной стороны, это обусловливается тем, что сам набор уже известных механизмов составлен на материале анализа конкретных клинических случаев и несет в себе противоречивость, порожденную смешением описания и объяснения явления в специфической области психологической реальности. С другой - каждая новая попытка подобной типологии уточняет понимание действия отдельных механизмов, что порою  приводит к курьезам, когда предлагаемая трактовка совершенно не соответствует, а иногда и противоположна изначальной. Вместе с тем большинство практикующих психологов и психотерапевтов твердо убеждены, что феномен психологической защиты существует и является мощным фактором как в общем процессе развития личности, так и в процессе психотерапии.

Выйти из этой ситуации можно, на мой взгляд, путем реконструкции значения самого термина "психологическая защита", т. е. того смыслового инварианта, который может быть выделен в различных теоретических и психотехнических подходах; он стоит за отдельными разновидностями защитных механизмов. Анализ отечественный литературы в обозначенном

 

58

 

 направлении проделал В. И. Журбин [10; 15].

Мне представляется, что, исходя из семантического анализа самого русского слова "защита"[1], мы должны, давая определение явлению психологической защиты, ответить, как минимум, на следующие вопросы:

1) что защищается? (предмет защиты);

2) против чего создана или направлена защита? (объект защиты);

3) каким образом организуется защита? (средства защиты);

4) каков результат защиты? (ближние и дальние следствия защиты);

5) в чем специфика психологической защиты в отличие от других типов защит?

Не претендуя на всестороннюю полноту и глубину формулировки, предлагаю следующее определение: "Психологическая защита - система процессов и механизмов, направленных на сохранение однажды достигнутого (или на восстановление утраченного) позитивного состояния субъекта". Таким образом,  а г е н т о м  психологической защиты является некоторый субъект (независимо от уровня рассмотрения - индивидуальный, групповой, общественный и т. п. ),  п р е д м е т о м  - состояние субъекта, оцениваемое как позитивное,  о б ъ е к т о м  - все, что угрожает нарушением или препятствует восстановлению этого состояния. Способ и тип средств защиты, избираемых в данном конкретном случае, составляют конкретный защитный механизм. Цели защиты: ближняя - сохранить позитивное состояние, дальняя - удержать такое состояние как можно дольше. Психологическая специфика обусловливается природой предмета защиты (субъективное состояние), а также средств как символических действий, производящих изменения не столько в реальном предметном, вещном мире, сколько в мире субъективных значений и смыслов.

Однако ключевым моментом я считаю то, что факторы возникновения, закрепления и последующего воспроизведения любого защитного механизма лежат в характере социального взаимодействия, в особенностях социальной ситуации [7], [44], [52], [54]. Данное положение вполне справедливо для ортодоксальной психоаналитической трактовки психологической защиты как такого психического процесса, который стоит за любым проявлением сопротивления пациента психотерапевтической интервенции аналитика. При этом, как отмечает В. И. Журбин, "все происходящее в общении было представлено как внутрипсихические явления, например конфликт не между врачом и пациентом, а между сознанием и бессознательным, сопротивление не психоаналитику, а осознанию, не эмоциональный контакт, а перенесение. Все события рассматриваются не в пространстве общения, а в проекции на плоскость психики" [10; 28].

Это означает, что защитные функции Я не только прижизненно формируются, но и заучиваются в ходе реального взаимодействия с другими людьми, в первую очередь - с родителями. Конкретный набор защитных механизмов определяется типичным характером этого взаимодействия и силой сопровождающих его эмоциональных переживаний. Это позволяет высказать предположение о том, что впоследствии, с усложнением сети межличностных взаимоотношений, в которые вступает индивид, а также с изменением их характера происходит определенная модификация защитной сферы личности и системы ее механизмов. Другими словами, пространство общения с реальным другим - это не только пространство зарождения и существования личности отдельного человека [12], но и пространство, в котором возникают, реализуются и изменяются ее защитные механизмы (см. также [3], [52]-[54] и др.).

 

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ В ГРУППЕ

 

Практически все авторы имеющихся в литературе моделей группового развития связывают начальные этапы существования группы, период ее создания и

 

59

 

оформления как не только  социальной, но и психологической общности с преобладающим у ее членов чувством страха и неуверенности. Со всей "неумолимостью" это актуализирует действие индивидуальных защитных механизмов, позволяющих снизить или преодолеть эмоциональное напряжение. Мне удалось обнаружить совсем немного работ, где проявление тех или иных защитных механизмов личности связывалось бы с конкретными процессами или фазами групповой динамики. Большинство из них имеют теоретико-описательный характер [27], [29], [36], [43], [46], [47], [54].

Так, подчеркивая дисфункциональный эффект проявления защитных механизмов в ходе группового процесса, Дж. Мак-Лейш, В. Мейтсон и Дж. Парк [43] классифицируют индивидуальные защиты следующим образом: механизмы перемещения (перенос, смещение, регрессия); механизмы отрицания (изолирование, отрицание, формирование реакции); механизмы идентификации (проекция); механизмы конверсии (драматизация).

Другая попытка предпринята в рамках одного из современных направлений в групповом обучении - "ориентированной на тему интеракции" (TZI). Выделив в развитии TZI-группы пять фаз на основе последовательности смены главных конфликтов в группе, авторы связывают каждую из этих фаз с некоторым набором ведущих защитных механизмов, правда, никак не обосновывая ни саму связь, ни содержание набора [46].

Лишь две известные мне работы содержат эмпирические исследования механизмов индивидуальной психологической защиты в групповом контексте. В одной из них было, например, установлено, что в парной работе индивиды, защищающиеся преимущественно с помощью проекции, демонстрируют более высокую степень враждебности по отношению к напарнику, чем индивиды, предпочитающие иные формы защиты [33]. В другом исследовании была обнаружена связь между предпочитаемыми формами защиты и устойчивыми поведенческими комплексами индивидов в ходе групповых дискуссионных занятий [32].

Подводя итог, можно констатировать, что проблема проявления психологической защиты личности в групповом контексте, в частности в групповой динамике, еще практически не разработана, но вместе с тем чрезвычайно сложна для изучения в силу отсутствия четких концептуальных представлений как о психологической защите, так и о групповой динамике.

 

ГРУППА КАК СУБЪЕКТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ

 

Как уже упоминалось, и наметившиеся выходы в теоретическом осмыслении взаимосвязи личности и группы, и практика групповой работы в самых различных областях подводят к выводу о том, что феномен психологической защиты может быть обнаружен не только на индивидуальном, но и на групповом уровне.

Возвращаясь к рабочему определению психологической защиты как системы средств, направленных на сохранение и поддержание позитивного состояния субъекта, предположим, что субъектность группы может проявляться не только в совместной деятельности [2], [5], [23], в области общения и взаимоотношений [9], [23], но и в том, что группа выступает в качестве субъекта психологической защиты [24]. Феномен групповой психологической защиты характеризует группу, с одной стороны, как системное образование, в ходе развития которого обнаруживаются и преодолеваются противоречия между изменением и сохранением, а с другой - как целостное психологическое образование, имеющее особый внутренний план совместной деятельности [2], который я предлагаю назвать групповой реальностью. Групповая реальность может также рассматриваться как общая для всех членов группы часть их индивидуальных картин мира в той мере, в какой она обеспечивает согласованность совместных усилий при достижении общей цели.

Если в контексте отдельной конкретной личности позитивность состояния мы рассматриваем как следствие отсутствия внутренних конфликтов или противоречий,

 

60

 

то позитивность групповой реальности в этом случае может определяться как мера совпадения (согласованности):

между индивидуальными целями, преследуемыми членами группы в ходе выполнения совместной групповой деятельности, и общегрупповой целью, т. е., как минимум, отсутствие прямых противоречий между ними;

между индивидуальными ценностями и нормами поведения и ценностями и нормами группы, оформляющимися в ходе ее развития.

Процессы групповой динамики, отражающие поступательное движение группы от начального аморфного состояния как совместной деятельности, так и групповой структуры, в направлении к высшему уровню интегрированности этой деятельности, становления субъектности группы, реализуют и защитные тенденции. Последовательность фаз, или этапов, группового движения будет также отражать определенную смену преобладающих защитных механизмов [25]. Однако здесь мы вступаем в область гипотетических предположений, которые требуют эмпирической проверки.

Таким образом, поставленная в данной статье проблема различных уровней проявления феномена психологической защиты в случае ее решения позволила бы расширить теоретические представления о социально-психологических закономерностях группы и открыть новые перспективы для практической работы с группами в самых различных сферах жизнедеятельности современного общества.

 

 

1. Акофф Р. Планирование будущего корпорации. М.: Прогресс, 1985.

2. Андреева Г. М. Социальная психология. М.: Аспект-Пресс, 1996.

3. Бейтсон Г., Бейтсон М. К. Ангелы страшатся. М.: Технологическая школа бизнеса, 1994.

4. Гринсон Р. Р. Практика и техника психоанализа. Новочеркасск: Агентство Сагуна, 1994.

5. Донцов А. И. К проблеме целостности субъекта коллективной деятельности // Вопр. психол. 1979. № 3. С. 25-34.

6. Донцов А. И. Психологические основы интеграции коллектива: Автореф. докт. дис. М., 1988.

7. Доценко Е. Л. Механизмы психологической защиты от манипулятивного воздействия: Автореф. канд. дис. М., 1994.

8. Дьяченко В. К. Сотрудничество в обучении. М.: Просвещение, 1991.

9. Журавлев А. Л. Социальная психология личности и малых групп: некоторые итоги исследования // Психол. журн. 1993. Т 14. № 4. С. 4-15.

10. Журбин В. И. Понятие психологической защиты в концепциях З. Фрейда и К. Роджерса // Вопр. психол. 1990. № 4. С. 14-22.

11. Зазарова Ю. Б. О моделях психологической защиты на уровне межгруппового взаимодействия // Вестн.  Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1991. № 3. С. 11-17.

12. Ильенков Э. В. Философия и культура. М.: Политиздат, 1991.

13. Кричевский Р. Л., Дубовская Е. М. Психология малой группы: теоретический и прикладной аспекты М.: Изд-во МГУ, 1991.

14. Михайлов А. Н., Ротенберг В. С. Особенности психологической защиты в норме и при соматических заболеваниях // Вопр. психол. 1990. № 5. С. 106-111.

15. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1988.

16. Пригожин А. И. Нововведения: стимулы и препятствия (Социальные проблемы инноватики). М.: Политиздат, 1989.

17. Пригожин А И. Современная социология организаций: Учебник. М.: Интерпракс, 1995.

18. Психология: Словарь / Под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. 2-е изд. М.: Политиздат, 1990.

19. Фрейд З. Психология бессознательного: Сб. произв. М.: Просвещение, 1989.

20. Фрейд А. Психология "Я" и защитные механизмы. М.: Педагогика-Пресс, 1993.

21. Хащенко В. А. Исследование коллективного субъекта управления // Совместная деятельность: Методология, теория, практика / Отв. ред. А. Л. Журавлев, П. Н. Шихирев, Е. В. Шорохова. М.: Наука, 1988. С. 88-98.

22. Цапкин В. Н. Личность как группа - группа как личность // Моск. психотерапевт. журн. 1994. № 4. С. 11-28.

23. Чернышев А. С., Сурьянинова Т. И. Генезис группового субъекта деятельности // Психол. журн. 1990. Т. 11. № 2. С. 7-15.

24. Штроо В. А. Группа как субъект психологической защиты // Ежегодник Рос. психол. об-ва: Психология сегодня. Т. 2. Вып. 2. М., 1996. С. 14-15.

25. Штроо В. А. Психологическая защита в процессе развития личности и группы: Методич. указания для студентов. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1996.

26. Bandura A. Social-learning theory of identification processes // Golsin D. A. (ed. ) Handbook of socialization theory and research. Rand McNally Coll. Publ. Comp., 1973. P. 213-261.

27. Bennis W., Shepard H. A theory of group development // Hum. Relat. 1958. N 4. P. 415-437.

28. Bettelheim B. Individual and man behaviour in extreme situations // J. of Abn. Soc. Psychol. 1943. N 38. P. 417-452.

29. Bion W. Experience in groups. L., 1961.

 

61

 

30. Bond M. Manual for defense style questionnaire — Mimeo. Montreal: Sir Mortimer B. Davis-Jewish General Hospital, 1984.

31. Brocher T. Grupenndynamik und Erwachsenenbildung. Braunschweig: G. Westermann Verl., 1967.

32. Coche E. Abwehrmechanismen und Verhalten in Gruppen // Gruppentherapie und Gruppen dynamik. 1969. Bd. III. Ht. 1. S. 2—10.

33. Cohen A. R. Experimental effects of ego-defense preference on interpersonal relations // J. of Abnorm. Soc. Psychol. 1956. V. 52. P. 19—37.

34. Corsini R. J. (ed. ) Concise encyclopedia of psychology. N. Y.: J. Willey & Sons, 1987.

35. Dorsch F. Psychologische Woerterbuch. 12 Aufl. Bern: Huber Verl., 1994.

36. Festinger L. A. A theory of cognitive dissonance. Evanston, Ill: Stanford Univ. Press, 1957.

37. Fengler J. Soziologische und psychologische Grup-penmodelle // Modelle der Gruppe in Psychotherapie ind sozialer Arbeit / Petzold H., Fruemann R. (Hrsg. ) Bd. 1. Paderborn: Junfermann-Verl., 1986. S. 83—105.

38. Gorer G. The American people: A study in national character. N. Y.: Norton, 1948.

39. Hartmann H. Ich-Psychologie und Anpassungs-problem. Stuttgart: Ernst Klett Verl., 1960.

40. Heckhausen H. Motivation und Handeln. Berlin: Springer, 1980.

41. Janis I. L. Groupthink: Psychological studies of policy. Boston: Hougton Mifflin Comp., 1983.

42. Kelly H. The process of causal attribution // Am. Psychol. 1973. V. 28. P. 107—128.

43. McLeish J., Matheson W., Park J. The psychology of the learningsgroup. L.: Hutchinson Univ. Library, 1975.

44. Perls F. S. Das Ich, der Hunger und die Aggression. Die Anfaenge der Gestalttherapie. Stuttgart: Klett-Cptta, 1978.

45. Plutchik R., Kellermann H., Conte H. R. A structural theory of ego defences and emotions // Isard C. E. (ed. ) Emotions in personality and psychopathology. N. Y.: Plenum, 1979. P. 229—257.

46. Rubner A., Rubner E. Die Entwicklungsphasen einer Gruppe — Grundkonflikte, Einstellungen dem Leiter gegueber und Leiterinterventionen // TZI Paedagogisch-therapeutische Gruppenarbeit nach Ruth C. Cohn / Loemer C., Standart R. (Hrsg. ) Stuttgart: Klett-Cotta, 1992. S. 23-—251.

47. Rutan J. S., Alonso A., Groves J. E. Understanding defences in group psychotherapy // Internat. J. of Group Psychother. 1988. V. 38 (4). P. 459—472.

48. Sandler J., Freud A. Die Analyse der Abwehr. Stuttgart: Klett-Cotta, 1989.

49. Sjoback H. Defence, defence and defence. How do we measure defence? // Olff M., Godaert G., Ursin H. (eds). Quantification of human defence mechanisms. Berlin: Springer Verl., 1991. P. 4—21.

50. Tuckmann B. W. Developmental sequence in small group // Psychol Bull. 1965. V. 63.

51. TZI macht Schule: lebendinges Lehren und Lernen / Cohn C., Terfurth (Hrsg. ). Stuttgart: Klett-Cotta, 1993.

52. Watzlawick P., Beavin J., Jackson D. Menschliche kommunikation: Formen, Stoerungen, Paradoxien. Bern; Stuttgart: Verl. Hans Huber, 1969.

53. Winston B. et al. Patient defence/therapist interventions // Psychother. 1994. V. 31 (3). P. 478—491.

54. Woike B. A. Links between intrapsychic and interpersonal defences in dyadic interaction // J. of Research in Personality. 1994. V. 28. P. 101—113.

 

Поступила в редакцию 11. III 1997 г.