42

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДИКТОРЫ ИНДИВИДУАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ

И.В. РАВИЧ-ЩЕРБО, Т.И. МАРЮТИНА, В.И. ТРУБНИКОВ, Е.С. БЕЛОВА, Э.Ф. КИРИАКИДИ

Исследование выполнено при финансовой поддержке Международного Научного Фонда. Код ZZ5000/379.

Возможность прогнозирования индивидуального развития в значительной мере зависит от того, насколько стабильны в онтогенезе индивидуально-психологические особенности человека. Пришедшие на смену линейным моделям представления о психическом развитии как сложном системном процессе, при котором происходят качественные изменения психических функций, меняются механизмы их реализации [3], [12], [13], имеются периоды спадов и подъемов, перерывов непрерывности [23], [28], [33], отражающих, возможно, динамику взаимодействия генетических и средовых детерминант [7], [22], [30], [37], [46], [47] приводят, на первый взгляд, к предположению о нестабильности и, следовательно, непредсказуемости индивидуального развития. Однако в действительности это не так. Лонгитюдные исследования, охватывающие иногда большие промежутки времени – до 30 – 40 лет – дают, несмотря на некоторую пестроту результатов, доказательства большей или меньшей, но все же стабильности интеллектуальных особенностей, личностных черт и т.д. Существуют данные – правда, весьма немногие – и о стабильности психофизиологических характеристик человека [4]. Из-за ограниченности объема статьи мы не можем достаточно полно проанализировать имеющиеся в этой области исследования, поэтому коротко отметим лишь основные тенденции.

В пределах первых лет жизни межвозрастные корреляции в целом невелики и сильно колеблются по величине ([23], [39], [40], [44], [47] и др.). Причины этих различий разнообразны: и разные методы диагностики, и небольшие размеры выборок, и – иногда – включение в них детей из групп риска (см., например, [23]). В детстве стабильность оценок интеллекта растет: она тем выше, чем старше сопоставляемые возраста и чем меньше интервал между ними ([40], [47] и др.).

Естественно, результаты лонгитюдных сопоставлений сильно зависят от статистической надежности теста. Однако важен, видимо, и еще один аспект диагностики – агрегирование, т.е. использование данных, полученных при многократных, с определенными интервалами измерениях. Сопоставление агрегированных

43

оценок интеллекта, измеренного в первые месяцы и годы жизни и затем в 17 – 18 лет, дает несколько иную картину: c первым полугодием жизни корреляции нулевые, затем они повышаются, хотя и колеблются по величине, но уже с полутора-двух лет начинается их стабильный подъем, и с периода пяти – семи лет они достигают уровня надежности теста в 0,86 – 0,96 [25].

Стабильными оказываются и другие черты – например, экстра-интроверсия и нейротизм, хотя в этой области существуют методические трудности, снижающие информативность лонгитюдных исследований [25]. Г. и М. Айзенки [29], Н. Броди [25], суммируя имеющиеся в литературе данные, приходят к выводу о стабильности этих параметров индивидуальности. На интервалах 10 – 40 лет межвозрастные корреляции в разных работах оказываются в пределах 0,26 – 0,84. С коррекцией на надежность теста интервал в один год дает корреляцию 0,98, а при интервале в 40 лет – 0,45. При этом один и тот же интервал в разных возрастных группах дает практически одинаковые корреляции. Сопоставление профилей ММРI через 30 лет дало корреляцию выше 0,40, причем самый высокий коэффициент, равный 0,74, относился к шкале социальной экстраверсии.

Все эти данные получены с помощью опросников, адресованных самому человеку, и могут в значительной мере отражать устойчивость самооценки, а не диагностируемой черты. Однако другие диагностические техники (Q-техника, экспертные оценки и т.д.) подтверждают стабильность личностных черт. Особенно информативны и здесь, очевидно, обобщенные оценки, полученные так называемым гетерометодом, т.е. объединением разных техник [25].

Анализ самой стабильности (континуальности) как психологического феномена имеет и собственные проблемы. Для нашей работы важны прежде всего предлагаемые разными авторами классификации типов стабильности ([23], [33] и др.). Речь идет – в разных вариантах – об основных типах оценок межвозрастной стабильности. В терминологии Р. Мак-Кола и соавт. (цит. по [24]) это – гомотипная и гетеротипная прогрессии. В узком смысле первый термин относится к случаям, когда в разных возрастах измеряется один и тот же признак; второй – когда оцениваются не одноименные признаки. Это деление, конечно, условно; прогрессия может относиться к тому или иному типу в зависимости от теоретических представлений об онтогенетических реорганизациях («преходящих онтогенетических адаптациях» по Дж. Кагану), от валидности диагностических методик, задач исследования и т.д. Особый интерес представляют гомологичные признаки, т.е. такие, которые имеют общее происхождение от некоторой третьей, латентной переменной.

Модели, близкие к моделям когнитивной континуальности, предлагают М. Борнстейн, М. Сигман [23]: первая оценивает континуальность идентичного поведения; вторая – разных типов поведения, отражающих одни и те же базовые процессы, которые континуальны, третья – постоянство самих возрастных изменений, их этапов и последовательности, хотя сроки их проявления будут у разных людей разными.

Г. Голдсмит [30] анализирует еще два аспекта проблемы: он выделяет линейную стабильность, которая говорит о сохранности ранговой последовательности, и структурно-функциональную континуальность (organizational continuity). Вторая существует

44

на уровне поведения и говорит о сохранности целей поведения в периоды реорганизаций. Предполагается, что сама поведенческая реорганизация есть продукт взаимодействия развертывающейся генетической программы и среды воспитания.

Генетике индивидуального развития психики в последние 10 – 15 лет уделяется повышенное внимание ([7], [22], [39], [40] и др.) Р. Пломин и соавт. [40] выделяют три аспекта этой проблемы; изучению подлежат: а) возрастные изменения генетической и средовой вариативности, б) изменения структуры ковариации в каждом возрасте (т.е. генетических и средовых корреляций между признаками); в) изменения межвозрастных ковариаций (т.е. генетических и средовых межвозрастных корреляций одного и того же признака).

Таким образом, проблема онтогенетической стабильности из простой констатации межвозрастного сходства превращается в исследовательскую проблему.

Мы не будем останавливаться на многих других вопросах, связанных с континуальностью развития и стабильностью индивидуальных особенностей, – они касаются и возрастных взаимодействий, и статистических методов оценки стабильности, и теоретических моделей, и роли генетических и средовых детерминант стабильности и изменчивости процессов онтогенеза. Для задач данной работы важно констатировать наличие онтогенетически стабильных психологических характеристик и, следовательно, возможность прогнозирования индивидуального развития.

Прогноз важен не только для разработки теоретических проблем психологии, но и прежде всего для решения многих прикладных задач: любой профессиональный отбор, консультирование, дифференцированное обучение и т.п. предполагают, что психолог-практик имеет основания прогнозировать дальнейшее развитие, дальнейшую деятельность человека – ребенка и взрослого. Поэтому поиски надежных предикторов индивидуального развития, т.е. признаков, по которым можно строить прогноз, предпринимаются в разных областях психологии.

Реализуется эта задача тремя основными путями: оценкой корреляционных связей (чаще всего в лонгитюдном исследовании), оценкой принадлежности к одной и той же группе в разных возрастах (например, криминальной, группам риска и т.д.) и при помощи регрессионного анализа. Прогноз строится применительно к разным задачам: академической успеваемости, интеллектуальному развитию, асоциальному поведению и т.д.

Дж. Моу и Р. Канна [35], проанализировав 39 работ, выполненных с 1917 г. и проведя собственное исследование, пришли к выводу о том, что для успешности обучения в колледже прогностические возможности таких обычных предикторов, как школьные оценки и стандартное тестирование при поступлении в колледж, «разочаровывающе низки». Причину этого авторы видят в том, что в качестве предикторов берут только когнитивные характеристики, не учитывая, например, стремление (willingness) к данной деятельности, т.е. личностные переменные. У. Гастин и Л. Корраза [31] нашли, что для определенного типа академической успешности лучшим предиктором оказывается сочетание способностей к вербальному и математическому рассуждению, (по сравнению с их раздельными оценками).

Серия исследований посвящена прогнозу психического развития у детей

45

из различных групп риска, связанных, главным образом, с пре-, пери- и неонатальными факторами. С. Роуз и соавт. [41] исследовали когнитивное развитие у доношенных и недоношенных детей и показали, что зрительное узнавание в 6, 7 и 8 месяцев может служить предиктором интеллектуального развития в 3 года и что агрегированные оценки служат лучшим предиктором, чем дискретные (множественные корреляции равны 0,60 – 0,70 против 0,37 – 0,63 для дискретных признаков). Прогностическую ценность некоторых шкал неврологического обследования новорожденных анализировали А. Майнемер и соавт. [34]; интересный результат этой работы заключается в том, что прогноз оказывается более эффективным для возраста в 3 года, чем в 1 год.

Предмет другой группы исследований – прогноз психического развития здоровых детей. Обычно считается, что за такую возможность говорят просто высокие межвозрастные корреляции, получаемые в лонгитюдных исследованиях. Однако в большинстве случаев они не включают характеристики родителей, среды развития и т.д. Вместе с тем оказалось, что развитие интеллекта в период с 2 до 4 лет хорошо предсказывается по набору переменных, включающих особенности личности матери и стиль ее взаимодействия с ребенком, элементы домашней среды, в том числе ее физические характеристики, и индивидуальные особенности самого ребенка. Позже, в период с 4 до 8 лет, предикторы меняются; ими становятся материнская социальная поддержка, поведение матери во взаимодействиях с ребенком в предыдущем периоде и некоторые особенности поведения ребенка в детском саду [38].

Способ прогнозирования интеллектуального развития, альтернативный многолетнему лонгитюдному исследованию, предложили недавно Дж. Бенсон и другие [21], [27]: модель «средний близнец – средний родитель» (midtwin – midparent disign). Смысл ее в том, что усредненный интеллект родительской пары принимается за оценку будущего зрелого интеллекта их детей-близнецов. Предикторами взрослого IQ оказались особенности детей, связанные с переработкой информации, речевыми способностями, темпераментом.

Предпринимаются попытки прогнозировать формирование асоциального поведения, в частности по различным вариантам синдрома гиперактивности [32], и даже здорового образа жизни по когнитивным предикторам [42].

Таким образом, имеющиеся в западной психологии данные свидетельствуют о принципиальной возможности прогнозирования индивидуального развития.

Как уже говорилось, большинство работ в этой области основывается на разных вариантах корреляционного анализа. Однако корреляции дают сведения о наличии и тесноте связей и не позволяют сделать следующий шаг в анализе – попытаться понять, за счет чего эти связи формируются. Этот шаг можно сделать при помощи регрессионного анализа [6], который используется в некоторых зарубежных работах и был применен и нами. Именно он дает возможность проверить адекватность системы предикторов, включающей все требуемые теорией переменные.

В отечественной психологии работ такого рода нет. Первые и пока единственные исследования возможных предикторов дальнейшего развития принадлежат В.И. Трубникову с сотрудниками [6], [7], [45], но выполнены они в рамках психиатрии. Простой перенос

46

зарубежных данных едва ли возможен из-за существенных различий в обучении и воспитании детей. Если исходить из того, что индивидуальные траектории развития в конечном счете определяются индивидуальным генотипом и средой, имеющаяся разница сред может изменить и предикторы. Данное исследование – первый шаг для решения этого вопроса применительно к нормальному психическому развитию.

ИСПЫТУЕМЫЕ И МЕТОДЫ

Испытуемые. Близнецы 1986 – 1987 гг. рождения, по 25 пар монозиготных (МЗ) и однополых дизиготных (ДЗ), среди них 30 пар мальчиков и 30 пар девочек, тестировались первый раз в возрасте 21 – 25 мес. (х=23мес; возраст 1). В это же время тестировали их матерей (50 человек, 18 – 36 лет, 29 – с высшим образованием, 13 – со средним специальным, 8 – со средним). Все – жители Москвы. Зиготность определялась по методу полисимптомного сходства; пары с неясной диагностикой в исследование не включались.

Повторное тестирование детей проведено в 1994 – 1995 гг.; средний возраст детей 7 лет 8 мес +6 мес (возраст II). К этому моменту выборка по разным причинам уменьшилась до 36 пар; у всех диагностировались интеллект и креативность, из них у 32 пар оценивалась школьная зрелость. В возрасте I тестирование проведено Э.Ф. Кириакиди, в возрасте II – Е.С. Беловой и Т.М. Марютиной. В обоих возрастах тестирование проходило дома, в возрасте I – в присутствии матери; работа с ребенком занимала 25 – 30 мин, кроме того, тестирование матерей, интервью и заполнение опросника требовало еще 1,5 – 2 ч; если это не удавалось сделать в течение одного визита, он повторялся. В возрасте II полная программа требовала двух визитов в каждую семью по 1,5 – 2 ч каждый.

Методики. В возрасте I уровень психического развития диагностировался по двум шкалам Бейли: умственного развития (MDI) и особенностей поведения (IBR); последняя шкала включала три основных раздела: ориентацию на задание, активность и аффект/экстраверсию. Поскольку эта методика ранее в России не применялась, предварительно шкалы MDI и IBR были апробированы на 30 одиночнорожденных детях в возрасте 23 мес; значимых различий с выборкой стандартизации теста не обнаружено. Ретестовая надежность равна 0,79 [10], [11].

В этом же периоде у матери диагностировали интеллект по методике Векслера [1], экстра- и интроверсию и нейротизм [5].

В возрасте II у детей диагностировали интеллект по методике Стенфорд – Бине [2], [8], [9], изобразительное творческое мышление по невербальному тесту Торренса, форма А [18], [19] (в дальнейшем для краткости будет использован термин «креативность»); школьную зрелость [14].

Среди 36 пар, прошедших обследование в возрасте II, 6 пар (1 – МЗ, 5 – ДЗ) родились недоношенными со средним весом 2015 г. У них в возрасте I средняя оценка умственного развития составила 100,1. В целом по выборке корреляции интеллекта с весом при рождении в возрасте I г=0,20, в возрасте II г=0,19.

Статистический анализ помимо получения дескриптивных статистик включал оценку внутрипарного сходства МЗ и ДЗ, разложение фенотипической дисперсии, получение фенотипических, генетических и средовых корреляций, кластерный анализ. Предикторы

47

выделялись при помощи множественного регрессионного анализа [6].

В этом варианте регрессионного анализа независимыми переменными (из которых и предстоит выделить предикторы) является вся совокупность признаков, теоретически детерминирующих прогнозируемое событие – зависимую переменную (отклик). Принимая терминологию, предлагаемую соответствующими руководствами [6] и широко используемую в мировой литературе, предикторами будем называть такие переменные, значения которых или управляются, или наблюдаются и изменение которых приводит к определенным изменениям переменных – откликов. При этом разделение на предикторы и отклики зависит от целей исследования, теоретических гипотез и моделей и т.д.

В данной работе использовался шаговый регрессионный анализ, ориентированный на выявление совокупности признаков, которая обеспечивает наилучший прогноз. В отличие от обычной процедуры такого анализа, в качестве окончательного варианта отбиралось уравнение множественной регрессии, в котором все коэффициенты оказывались значимыми. Это позволяет исключить из рассмотрения признаки, которые вносят в прогноз «статистический шум», – их влияния снимаются. Как и в случае других интегральных показателей, получаемые предикторы могут быть подвергнуты генетическому анализу.

Данная идеология анализа была успешно апробирована [6], [7], [45]; она же использована и в данной работе.

Независимыми переменными служили характеристики ребенка, полученные в возрасте I, и характеристики матери; зависимыми – интеллект, креативность и школьная зрелость, оценки которых получены в возрасте II. Обработка велась при помощи статистических программ CSS; генетико-статистический анализ был сделан по авторской программе В.И. Трубникова.

Для оценки воспроизводимости результатов все близнецы были разделены на две подгруппы, по одному близнецу каждой пары, по 50% родившихся первыми и вторыми. Статистически значимых различий между подгруппами нет. Негенетическая часть работы проведена на этих двух подгруппах независимо; корреляции для всей выборки в целом получены усреднением корреляций в двух подгруппах.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Результаты регрессионного анализа приведены в табл. 1. Поскольку использованные шкалы имеют неодинаковую размерность, абсолютные значения В не информативны; поэтому мы будем опираться на оценки надежности.

В обеих подгруппах получены 22 статистически надежных предиктора, из них большинство – 64% – относятся к психологическим характеристикам ребенка в возрасте I: 9 – оценки умственного развития и 5 – поведенческие особенности. Кроме того, 5 – индивидуальные особенности матери, 3 – вес ребенка при рождении.

Полностью совпадают в обеих подгруппах результаты только в двух, но

Таблица 1

Результаты регрессивного анализа

Зависимая переменная (отклик)	I подгруппа				II подгруппа
	Предиктор	В	t	p<	Предиктор	В	t	p<
Интеллект	6	0,44	3,71	0,001	6	0,21	2,02	0,05
Креативность:
продуктивность	5	0,01	1,88	0,69	8	0,97	1,78	0,80
гибкость	5	0,01	2,81	0,01	8	0,79	1,54	0,13
оригинальность	3 5	-1,11 0,01	-2,08 -2,55	0,05 0,05	4	-0,62	-1,26	0,25
разработанность	4	-2,46	-2,48	0,02	6	0,68	3,40	0,001
общая оценка	1	0,34	2,47	0,02	8	1,06	1,93	0,06
Шк. Зрелость: внимательность	7	2,74	3,35	0,002	6	0,42	2,62	0,01
внутренний план	6 9	0,08 – 0,23	2,10 -2,27	0,04 0,03	9	-0,16	-1,59	0,10
зрительная память	6 9	0,17 -,045	2,71 -2,76	0,01 0,001	9	-0,26	-1,54	0,10
наглядно-образное мышление	6 8	0,17 -0,66	2,09 2,19	0,05 0,04	2 3	0,16 - 0,53	2,35 -2,32	0,03 0,03
комбинаторика	6 7	0,18 0,99	2,74 3,40	0,01 0,002	6 5	0,19 -0,04	3,32 -2,29	0,002 0,03

Примечание. Обозначения предикторов: 1 и 2 – НИП и ОИП матери, 3 и 4 – экстраверсия и нейротизм матери, 5 – вес ребенка при рождении, 6 – индекс умственного развития (MDI); 7, 8, 9 – поведенческая шкала Бейли (IBR; ориентация на задание, активность, аффект/экстраверсия). Все показатели относятся к возрасту I. В – коэффициент уравнения регрессии.

весьма информативных случаях: индивидуальные оценки интеллекта, полученные в двухлетнем возрасте, оказываются предикторами интеллекта в семь – восемь лет (р<0,001; р<0,05) и успешности решения одного из субтестов школьной зрелости (ШЗ) – «сложение квадратов», диагностирующего комбинаторные способности (р<0,01; р<0,002). Кроме того, в качестве предиктора успешности выполнения двух других субтестов ШЗ – диагностики внутреннего плана действий и особенностей памяти – выделился поведенческий параметр двухлетнего возраста – аффект/экстраверсия. Однако, поскольку в одной из подгрупп р<0,1 (во второй р<0,03 и р<0,001), здесь можно говорить лишь об определенной тенденции. Наконец, успешность выполнения корректурной пробы ШЗ (диагностика умственной работоспособности – внимательности) имеет своим предиктором разные, но коррелирующие между собой (r=0,400, р<0,05) признаки: индекс умственного развития (MDI) – в одной подгруппе и оценку ориентации на задание (шкала IBR) – во второй. Последняя включает в себя реакции на объекты,

49

целенаправленность и фиксацию внимания, т.е. психологические характеристики, участвующие в решении когнитивных задач как необходимые личностные переменные.

Корреляции теоретически полученных предикторов и эмпирических оценок (Я) достигают уровня значимости в 15 случаях из 22 (табл. 2). Величины значимых коэффициентов колеблются в пределах 0,410 – 0,755 в первой подгруппе и 0,347 – 0,556 во второй. Это означает, что совместная вариативность этих оценок описывает от 13 до 57% общей дисперсии, – вполне обнадеживающий для дальнейших поисков результат.

Таблица 2

Уровень множественной регрессии

Зависимая переменная (отклик)	I подгруппа					II подгруппа
	Предиктор	R	Своб. член	Ст. откл. ост.	p<	Предиктор	R	Своб. член	Ст. откл. ост.	p<
Интеллект	6	0,561	51,2	7,68	0,000	6	0,347	75,4	8,67	0,05
Креативность: продуктивность	5	0,325	38,8	7,48	0,07	8	0,310	35,7	8,77	0,10
гибкость	5	0,456	32,6	7,21	0,008	8	0,270	39,5	8,30	0,13
оригинальность	3; 5	0,469	51,2	10,67	0,003	4	0,220	64,5	11,95	0,21
разработанность	4	0,412	83,3	24,10	0,02	6	0,530	-14,7	15,49	0,001
общая оценка	1	0,410	24,9	7,74	0,02	8	0,334	38,3	8,89	0,06
Школьн. зрелость:
внимательность	7	0,522	5,5	11,75	0,002	6	0,432	8,9	12,21	0,01
внутренний план	6; 9	0,515	1,7	2,44	0,01	9	0,278	8,2	2,23	0,12
зрительная память	6; 9	0,600	0,76	4,00	0,002	9	0,270	15,6	3,74	0,13
наглядно–образное мышление	6; 8	0,511	5,7	5,29	0,01	2; 3	0,503	5,3	4,79	0,01
комбинаторика	6; 7	0,755	-27,3	3,60	0,000	5,6	0,556	–4,52	4,24	0,005

Самые высокие корреляции – в тех случаях, когда предикторами оказываются индекс умственного развития (MDI) вместе с оценками особенностей поведения – ориентацией на задание, активностью, эмоциональностью (R от 0,511 до 0,755). В таких случаях R выше и надежнее, чем при единственном предикторе из поведенческой шкалы. Иначе говоря, совместное действие пары предикторов, включающих и когнитивную, и личностную переменную, дает более надежное предсказание; во всяком случае, это справедливо для оценки школьной зрелости. Это тем более интересно, что объединяются практически независимые переменные: фенотипические корреляции индекса умственного развития с двумя из трех оценок поведения приближаются к нулю (0,049; 0,156). Более того, каждый из них отдельно имеет низкие, не значимые связи с оценками школьной зрелости: корреляции MDI с четырьмя субтестами ШЗ равны 0,175; 0,235; 0,260 и 0,296; только с последним субтестом, диагностирующим комбинаторные способности, r=0,519 (p<0,01). Еще ниже корреляции поведенческой шкалы: 6 из 15 коэффициентов меньше 0,10; только эмоциональность имеет одну значимую корреляцию с оценкой

50

мнемической функции (r=-0,335, р<0,05) и ориентация на задание – с комбинаторными способностями (r=0,448, p<0,01) и внимательностью (r=0,407; р<0,05). Кластерный анализ матрицы интеркорреляций также развел их по разным группам. Поэтому можно полагать, что именно результирующая двух независимых факторов дает достаточно надежное предсказание школьной зрелости.

Иная ситуация – с прогнозом интеллектуального развития. Здесь выделился единственный предиктор – индекс умственного развития в два года. Межвозрастная корреляция оценок интеллекта равна 0,423 (р<0,01); они вместе с двумя другими показателями вошли в один кластер на уровне объединения 0,332 (р<0,05), и – что, может быть, наиболее важно – корреляция предсказанных и эмпирических оценок равна 0,561 (р<0,0001) в одной подгруппе и 0,347 (р<0,05) в другой.

Последнее, на что надо обратить внимание: характеристики матери только четыре раза вошли в перечень надежных предикторов. Ее экстраверсия совместно с общим интеллектом прогнозирует уровень сформированности наглядно-образного мышления в батарее тестов ШЗ (R=0,503, р<0,01), совместно с весом при рождении – один из параметров креативности (R=0,469, р<0,003), а невербальный интеллект матери – общую оценку креативности ребенка ( R =0,410, р<0,02).

Фенотипические корреляции интеллекта матерей с интеллектуальным развитием детей с возрастом снижаются: в возрасте I НИП, ВИП и ОИП матери коррелируют с оценками MDI на уровне 0,447; 0,338 и 0,402 (р<0,01 и р<0,05); в возрасте II аналогичные корреляции низки и не значимы: 0,298; 0,265; 0,261 (р>0,05). Экстраверсия и нейротизм матери с интеллектом детей в обоих возрастах имеют практически нулевые связи.

То же – и с школьной зрелостью: среди 25 корреляций субтестов этой батареи с характеристиками матери нет ни одной статистически надежной. Вместе с тем ШЗ связана с оценками интеллекта самих детей в этом возрасте: субтесты ШЗ, диагностирующие развитие зрительной опосредованной памяти, наглядно-образного мышления и комбинаторных способностей коррелируют с баллами интеллекта по шкале Стенфорд – Бине (r=0,328; 0,471 и 0,412; р<0,05; р<0,01).

По-видимому, материнские индивидуальные характеристики сами по себе существенны для психического развития ребенка лишь в первые годы жизни; далее их влияния опосредствуются другими факторами.

Последнее, что нам предстоит рассмотреть, – это вопрос о том, играют ли какую-нибудь роль в формировании цепочки предиктор – отклик генетические факторы.

Прежде всего, каково соотношение генетической и средовой дисперсии в изменчивости исследованных индивидуальных характеристик? Ответ – в табл. 3.

Анализируя эту таблицу, необходимо иметь в виду следующее: а) метод близнецов, будучи использован без сочетания с другими методами, не позволяет надежно выделить долю доминантной генетической дисперсии, и потому целесообразно Ga и Gd рассматривать вместе; б) поскольку число компонент дисперсии превышает число изученных классов родственников, некоторые компоненты приравнивались нулю [15]; в) в тех случаях, когда соотношение внутрипарного сходства не позволяло выбрать один вариант решения, были получены два – они приведены в табл. 3.

51

Обратим внимание на два момента. Во-первых, за исключением двух при- знаков – оценок внимательности и интеллекта в возрасте 11 – изменчивость всех остальных в большей или меньшей мере определяется фактора- ми наследственности; их вклад колеблется в пределах 21 – 92%. Во-вторых, умственное развитие в возрасте 1 почти полностью детерминируется наследственностью (92% дисперсии), а в возрасте 11 – средой (94%), при- чем в основном систематической общесемейной (77%). В поведенческой шкале (возраст 1) применительно к

Таблица 3

Коэффициенты корреляции между близнецами и оценки вклада

генетических и средовых факторов в межиндивидуальную вариативность

изучаемого набора признаков

Признаки		rmz	rdz	Ga	Gd	Ec	Ecmz	Ew
Возраст I	Интеллект (MDI)	0,924	0,427	7873 924	1473 0	0 0	0 0	8104 84
	Шкала повед. на задание (IBR): ориентация активность аффект/экстрав.	0,793	0,037	745 769	0 0	0 0	7246 0	2164 249
		0,445	0,342	2156	0	2444	0	5572
		0,691	0,483	4243	0	2737	0	3157
Возраст II	Интеллект (IQ)	0,827	0,798	623	0	7718	0	1729
	Креативность: продуктивность гибкость оригинальность разработанность общая оценка	0,361	0,256	2160	0	1547	0	6477
		0,467	-0,015	3917	0	0	0	6118
		0,331	0,128	1891 3220	1599 0	0 0	0 0	67134 6820
		0,439	0,309	2757	0	1745	0	5673
		0,625	0,407	4448	0	1940	0	3763
	Школьн. зрелость: внимательность внутренний план зрительная память наглядно-образное мышление комбинаторика	0,063	0,053	267	0	451	0	9484
		0,370	0,192	3719	0	0	0	639
		0,784	0,230	1485 779	6587 0	0 0	0 0	21122 239
		0,499	0,262	5017	0	0	0	5017
		0,788	0,446	6840	0	1037	0	2155

Примечание: r_mz, r_dz – внутриклассовые корреляции; Ga и Gd – соответственно вклад аддитивной и доминантной генетической компоненты; Ес – вклад систематической общесемейной среды; Ес_mz – вклад специфической среды МЗ пар близнецов; Еw – вклад индивидуальной среды.

Обратим внимание на два момента. Во-первых, за исключением двух признаков – оценок внимательности и интеллекта в возрасте II – изменчивость всех остальных в большей или меньшей мере определяется фактора- ми наследственности; их вклад колеблется в пределах 21 – 92%. Во-вторых, умственное развитие в возрасте I почти полностью детерминируется наследственностью (92% дисперсии), а в возрасте II – средой (94%), при- чем в основном систематической общесемейной (77%). В поведенческой

52

шкале (возраст I) применительно к одному ее компоненту возможны два противоположных решения (либо 76% Ga, либо 72% Ес_mz); изменчивость двух других имеет умеренную генетическую составляющую (G=42% и 21%).

Компоненты креативности в большей мере определяются внутрисемейной (индивидуальной) средой: ее вклад равен 37 – 68%, а вместе с систематической общесемейной 56 – 79%. Наибольшая генетическая дисперсия – в изменчивости общей оценки креативности (44%).

Вариативность тех психологических переменных, которые лежат за тестами ШЗ, имеет очень различающиеся детерминанты: умственная работоспособность (внимательность) полностью определяется индивидуальной средой (94%). Зрительная память и комбинаторные способности в большей мере – наследственностью (77 – 79% в первом случае, 68% – во втором).

Таким образом, среди четырех признаков, описывающих индивидуальность в раннем возрасте, которые были приняты за независимые переменные, вариативность одного – умственного развития – почти полностью определяется генетическими факторами, и еще один – аффект/экстраверсия – имеет 42% генетической дисперсии; поведенческая активность в основном зависит от вариативности средовых условий. Применительно к параметру «ориентация на задание» однозначного решения нет.

Последнее, на чем необходимо остановиться, – это межвозрастные генетические корреляции. Их величины должны ответить на вопрос о том, существует ли некоторый общий генетический фактор, связывающий предиктор и отклик. В табл. 4 отражены межвозрастные генетические корреляции в парах предиктор – отклик для тех случаев, когда предиктор выделился статистически надежно хотя бы в одной подгруппе и относится к психологическим особенностям ребенка в возрасте I.

Таблица 4

Фенотипические и генетические корреляции в парах признаков предиктор — отклик

Пары признаков		Фенотипические корреляции		Генетические корреляции
Возраст I	Возраст II	r	p<	rG
Умственное развитие — Интеллект		0,423	0,01	0,457
Умственное развитие — ШЗ внутренний план		0,235	-	0,574
Умственное развитие — ШЗ память		0,260	-	0,322
Умственное развитие — ШЗ наглядно-образное мышление		0.296	-	0,486
Умственное развитие — ШЗ комбинаторика		0,519	-	0,690
Аффект/экстраверсия — ШЗ внутренний план		-0,296	-	-0,816
Аффект/экстраверсия — ШЗ память		-0,335	0,05	-0,472
Активность — ШЗ наглядно-образное мышление		-0,092	-	-0,211
Ориентация на задание — ШЗ комбинаторика		0,448	0,01	0,592

53

относится к психологическим особенностям ребенка в возрасте I.

Хотя упрощенная интерпретация генетических корреляций как доказательства действия общей для двух признаков генной системы вызывает некоторые сомнения [26], о наличии той или иной общей генетической основы они все же говорят. Как следует из табл. 4, в большинстве случаев предикторы связаны со своими откликами именно генетическими связями, хотя величина последних сильно колеблется.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изложенный материал необходимо принимать как лишь первый шаг к поискам предикторов индивидуального развития. Однако он, на наш взгляд, позволяет наметить пути дальнейших исследований.

С этой точки зрения наиболее интересные результаты заключаются в следующем: 1) построение системы предикторов умственного развития с преддошкольного возраста на младший школьный возможно; 2) хотя надежность предсказания для разных предикторов колеблется в широких пределах, в некоторых случаях она достигает неплохого уровня; 3) наиболее информативными предикторами оказываются особенности самого ребенка в раннем возрасте; 4) информативность предиктора выше в двух случаях: если он относится к той же психологической функции, что и отклик, и если он объединяет действие по крайней мере двух факторов, т.е. имеет комплексную природу; 5) надежно выделяемые предикторы, по-видимому, связаны со своими откликами общими генетическими факторами.

1. Баринов А.А., Дворяшина М.Д. Интеллект и его измерение // Психодиагностические методы в комплексном лонгитюдном исследовании студентов. Л., 1976.

2. Белова Е.С., Ищенко Е.П. Одаренность и дошкольное детство в ракурсе психологических исследований // Дошк. восп. 1994. № 9. С. 54 – 57.

3. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М., 1960.

4. Гавриш Н.В. и соавт. Индивидуальная ЭЭГ, ее онтогенетическая стабильность и генотипическая обусловленность // Мозг и психическая деятельность. М., 1984.

5. Гильяшева И.Н. Вопросники как метод исследования личности в клинике // Методы психологической диагностики и коррекции в клинике. Л., 1983.

6. Дрейпер Н., Смит Г. Прикладной регрессионный анализ. М., 1986.

7. Егорова М.С., Марюшина Т.М. Развитие как предмет психогенетики // Вопр. психол. 1992. № 5 – 6. С. 5 – 15.

8. Ищенко И.П. Соотношение творческой и интеллектуальной одаренности у детей 4 – б лет: Канд. дис., М., 1993.

9. Ищенко И.П., Белова Е.С. Исследование одаренности в дошкольном возрасте // Школа здоровья. 1995. № 3.

10. Кириакиди Э.Ф. Генотип-средовые соотношения в индивидуальности ребенка преддошкольного возраста: Канд. дис. М., 1994.

11. Кириакиди Э.Ф., Искольдский Н.В. Опыт адаптации методики Н. Бейли // Новые исследования в психологии. 1990. № 1. С. 8 – 11.

12. Леонтьев А.Н. К теории развития психики ребенка // Сов. педагогика. 1945. № 4. С. 3 – 12.

13. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1959.

14. Лидерс А.Г., Колесников В.Г. Тест школьной зрелости. Обнинск, 1992.

15. Лильин Е.Т., Трубников В.И., Ванюков М.М. Введение в современную фармакогенетику. М., 1984.

16. Поляков Ю.Ф. и соавт. Построение психологических предикторов генетического риска возникновения шизофрении в отягощенных семьях // Соц. и клин. психиатр. 1993. Т. 3. Вып. 2. С. 6 – 12.

17. Трубников В.И., Алфимова М.В. Наследуемость психологических признаков в семьях больных шизофренией и их использование для оценки риска заболевания // Генетика. 1994. Т. 30. № 5. С. 695 – 701.

18. Шумакова Н.Б., Щебланова Е.И., Щербо Н.П. Фигурная форма А теста творческого мышления П. Торренса – ТТСТ: Методические рекомендации. М., 1990.

19. Шумакова Н.Б, Щебланова Е.И., Щербо Н.П. Исследование творческой одаренности с использованием тестов П. Торренса у младших школьников // Вопр. психол. 1991. № 1. С.27— 32.

20. Bayley N. On the growth of intelligence // Amer. Psychologist. 1955. V. 10. P. 805 — 818.

21. Benson J.B. et al. Rapid assessment of infant predictors of adult IQ: Midtwin — midparent analysis // Devel. Psychol. 1993. V. 29. N 3. P. 434 — 447.

22. Boomsma D.I. Current status and future prospects in twin studies of the development of cognitive abilities: Infancy to old age//Twins as a tool of behavioral genetics / Bouchard T.Y., Propping P. (eds.) N.Y.: Wiley, 1993. P. 67 — 85.

23. Bernstein M.H., Sigman M.D. Continuity in mental development from infancy // Child. Devel. 1986. V. 57. P. 251 — 274.

24. Bretherton I., Bates E. The development of representation from 10 to 18 months: Differential stability of language and simbolic play // Continuities and discontinuities in development / Emde R.N., Harmon R.Y. (eds.) N.Y.: Plenum Press, 1988.

25. Brody N. Personality in search of individuality. N.Y.: Acad. Press, 1988.

26. Carey G. Inference about genetic correlation // Behav. Genet. 1988. V. 18. P. 329 — 338.

27. DiLalla L.F. et al. Infant predictors of preschool and adult IQ: A study of infant twins and their parents // Develop. Psychol. 1990. V. 26. P. 759 — 769.

28. Emde R.N., Harmon R.Y. (eds.) Continuities and discontinuities in development. N.Y.: Plenum Press, 1984.

29. Eysenck H., Eysenck M. Personality and individual differences. N.Y.: Plenum Press, 1984.

30. Goldsmith H.H. Continuity of personality: A genetic perspective // Continuities and discontinuities in development / Emde R.N., Harmon R.Y. (eds.) N.Y.: Plenum Press, 1984. P. 403 — 414.

31. Gustin W.C., Corona L. Mathematical and verbal reasoning as predictors of science achievement // Roeper Rev. 1994. V. 16. N 3. P. 160 — 162.

32. Herrero M.E., Hechtman L., Weiss G. Antisocial disorders in hyperactive subjects from childhood to adulthood: Predictive factors and characterization of subgroups // Amer. J. Orthopsychiat. 1994. V. 64(4). P. 510 — 521.

33. Kagan J. Change and continuity. N.Y.: Wiley. 1971.

34. Majnemer A., Rosenblatt B., Riley P. Predicting outcome in high-risk newborns with a neonatal behavioral assessment // Amer. J. Occup. Therapy, 1994. V. 487. N 87. P. 723 — 732.

35. Mouw J., Khanna R. Prediction of academic success: A review of the literature and some recommendation // College Student J. 1993. V. 27(3). P. 328 — 336.

36. Olweus D. The stability of aggressive reaction pattern in human males: A review // Psychol. Bull. 1979. V. 86. P. 852 — 875.

37. Pedersen N.L. Genetic and environmental continuity and change in personality // Twins as a tool of behavioral genetics / Bouchard T.Y., Propping P. (eds.) N.Y.: Wiley, 1993. P. 147 — 165.

38. Pianta R.C., Egeland B. Predictors of instability in children’s mental test performance at 24, 48, 96 months // Intelligence. 1994. V. 18. P. 145 — 163.

39. Plomin R. Development, genetics and psychology. N.Y.: Lawrence, Eribaum, 1986.

40. Plomin R., DeFries J.C., Fulker D.W. Nature and nurture during infancy and childhood. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1988.

41. Rose S.A., Feldman J.F., Wallace J.F. Individual differences in infants' information processing: Reliability, stability and prediction // Child. Devel. 1988. V. 59. P. 1177 — 1197.

42. Steptoe A., Wardle J. Cognitive predictors of health behaviour in contrasting regions of Europe // European Perspective in Clinical and Health Psychology / Brewin C.R., Steptoe A., Wardle J. (eds.) 1992. P.101 — 118.

44. Storfer M. Giftedness and intelligence. The contributions of heredity and early environment. N.Y.: Jossey-Bass Publishers, 1990.

45. Trubnikov V. et al. Neurophysiological and psychological predictors of genetic risk for schizophrenia // Behav. Genet. 1993. V. 23. N 5. P. 455— 459.

46. Wilson R.S. Analysis of longitudinal twin data // A. Ge. Me. Ge. 1979. V. 28. P. 93 — 105.

47. Wilson R.S. The Louisville twin study: Developmental synchronies in behavior // Child Devel. 1983. V. 54. P. 298 — 316.

Поступила в редакцию 30.VIII 1995 г.