Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в восемнадцатилетнем ресурсе (1980-1997 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

99

 

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

 

ЛИЧНОСТНЫЕ ЦЕННОСТИ И ЛИЧНОСТНЫЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ СУБЪЕКТА

 

Г. Л.  БУДИНАЙТЕ, Т. В. КОРНИЛОВА

 

В психологических исследованиях проблема ценностей как регуляторов деятельности и общения сохраняла до последнего времени тот методологический контекст аксиологических отношений как субъект-объектных, который сложился в философии и социологии. Оценки субъекта направлены при этом на внешнюю по отношению к нему действительность — физический мир, мир социума, мир идеального (в том числе и объективированных в нем ценностей). Предложенная    В. Н. Мясищевым трактовка субъективных ценностей как осуществляемого в субъект-объектном и субъект-субъектном взаимодействиях плана личностных отношений расширила контекст реализации ценностных отношений, включив в него общение людей. В концепции субъект-объектных взаимодействий, представленной теорией деятельности А. Н. Леонтьева, понятие субъективных ценностей в какой-то степени ассоциировалось с понятием значимости, предполагавшим связи индивидуальной представленности значений с эмоционально-мотивационной сферой. Разработка понятия личностного смысла не включила ценностные отношения в контекст понятий, описывающих смысловую регуляцию деятельности. На наш взгляд, это было оправданным в силу невозможности рядоположенного соотнесения их с другими личностными структурами. Но переход от понятия субъективных ценностей к понятию личностных ценностей возможен на основе раскрытия их роли в саморегуляции субъекта, активно относящегося не только к внешнему, но и к своему внутреннему миру. Не случайным поэтому оказалось введение понятия эмоционально-ценностного отношения в план самосознания деятельной личности (В. В. Столин). Субъективное принятие или отвержение первоначально лишь переживаемых или лишь знаемых состояний или содержаний сознания могут, как нам представляется, не только сигнализировать о личностных смыслах субъекта, но и становиться для него специальной формой активности, предполагающей в динамике самосознания определенные этапы решений — личностных решений о допустимости и близости этих смыслов к собственному Я.

Активная регулирующая роль самосознания предполагает не только отражение субъектом своих личностных смыслов, но и решения об их принятии или непринятии, т. е. структурирование собственного Я. Личностными ценностями становятся те смыслы, по отношению к которым субъект самоопределился.

Для введения понятия личностных ценностей в арсенал психологической терминологии необходимо не только установить связи с другими понятиями, используемыми для описания смысловой сферы личности, но и указать соответствующую эмпирическую реальность. В плоскости эмпирических исследований конструктивная роль личностных ценностей наиболее явно выступает, на наш взгляд, при интерпретациях так называемых моральных решений и процессов личностной регуляции принятия решений (интеллектуальных, поведенческих и т. д.). В них субъект реализуется на уровне целостного Я, предполагающего сознательный и ответственный выбор не только в плане внешне заданных альтернатив, но и в плане достигнутого потенциала саморегуляции как внутренней динамики движения мотивов, целей и смыслов. Если предположить, что личностные ценности выступают специфической формой функционирования смысловых образований в личностных структурах, то можно указать их психологические корни: они формируются и проявляются именно в актуальной регуляции решений субъекта о его предпочтениях. Таким образом, личностные ценности функционируют как определенный уровень развития, или актуалгенеза смысловых образований личности.

Указанное понимание ценностей содержит в себе возможности: а) установления взаимосвязей понятия «личностные ценности» с уже известным предстоящим ему рядом понятий через углубление представлений об их специфическом качестве именно как осознаваемых образований, б) выявления закономерностей образования личностных ценностей, т. е. прохождения ими разных уровней осознания, включая самосознание личности. Мы предполагаем, что личностные ценности опосредствуют переход на более

 

100

 

высокий уровень личностных структур тех смысловых образований, которые могли и до этого выступать в качестве значимых психических регуляторов деятельности и общения субъекта, но приобретают ценностный статус только при обращении его личностных усилий на свою смысловую сферу, на собственное Я.

Рассмотренные Л. С. Выготским взаимопереходы планов внешней речи как речи для других, внутренней речи как речи для себя и мышления, предполагающего зарождение мысли из мотивирующей сферы сознания [5], являются, на наш взгляд, существенным доказательством того, что планы вербализации не должны пониматься только как внешние формы речевого отражения, выражения или называния мысли. Это верно уже для тех мысленных структур, в которых предполагается мысль о чем-то другом, а не о себе. При обращении мысли на себя самого, на свой внутренний мир и свои ценности конструктивная роль планов вербализации должна быть еще более выраженной, поскольку найти критерии осмысления и осознания своих смысловых образований при опоре на них же самих проблематично, если только не сводить план самосознания к самопереживанию. Осмысление собственных личностных смыслов тем более не может быть представлено как их «вызывание» или «называние», так как решение задачи на смысл несводимо к функции вербализации. Перевод плана индивидуальной представленности значений в план внешней речи предполагает также подключение к личностным смысловым структурам планов надындивидуальных значений, «культурного резерва», в том числе нормативно-ценностных шкал, бывших до этого только «знаемыми». В нерешенности загадки соотнесения в сфере индивидуального сознания субъекта его сугубо интимного содержания и содержания, заданного социумом, и кроется, на наш взгляд, классический упрек Л. С. Выготскому в идеалистическом интеллектуализме (см. [4]).

Итак, чтобы как-то отнестись к собственным смыслам, субъекту надо не только прочувствовать или пережить их, но и осмыслить. А осмысление предполагает объективирование их как минимум в плане внутренней речи. При этом план внешней вербализации может давать субъекту те точки опоры, в отнесении к которым решение задачи на смысл приобретает характер отвержения или принятия осознанных смыслов как «своих» или «чужих», желательных или отвергаемых в контексте более высоких уровней осознания Я-концепции. Таким образом, переход от личностных смыслов к личностным ценностям предполагает осуществление субъектом специальной активности одновременно познавательного и личностного характера, так как в ней трудно развести отдельно когнитивные и личностные усилия по освоению человеком своего внутреннего мира.

Итак, можно утверждать, что становление личностных ценностей связано с динамикой процессов осознания, включающих разные виды вербализации и смещение познавательно-личностных усилий на собственную смысловую сферу. Это становление включает как минимум две составляющие — образование самих личностных смыслов и образование личностных ценностей. Представления о формировании смысловых образований неотъемлемы от анализа реальной жизнедеятельности личности и уже традиционно связаны с такими моментами динамики смыслообразования, как сшибка и иерархизация мотивов, решение задачи на смысл, личностные выборы, личностный конфликт [2], [8], [10]. На уровнях зрелой, т. е. «самосознающей  себя  личности» (С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонтьев), эта динамика воплощается в упорядочивании своего внутреннего мира, когда именно своя смысловая сфера все в большей степени становится точкой приложения сил личности [3].

Необходимо также повторить, что смыслы не могут сами по себе быть порождены лишь специальными сознательными усилиями; при таком подходе будет утрачена специфика психологической реальности, произойдет упрощение процесса образования личностных ценностей до механизма рационального их продуцирования и усвоения.

Итак, наша общая гипотеза заключается в следующем: ценностный статус личностных смыслов, который они приобретают для самой личности в ходе их осознания, в значительной степени является результатом познавательных и личностных усилий в виде решений субъекта о личностных предпочтениях. Эта активность находит свое выражение в процессах осмысления и взвешивания разных смысловых содержаний и ценностном сопоставлении их близости к собственному Я. В этом следует видеть и истоки понятия ответственности за личностные решения, поскольку в таком контексте решения о приемлемости для себя тех или иных мыслей, мнений и переживаний являются и «моральными» решениями. Направленность на познание и осмысление приемлемости для себя тех или иных ценностных образований, видимо, качественно меняет и структуры личностно значимого, обеспечивая «совестливый» оттенок личностных переживаний. Познание личностных

 

101

 

смыслов принципиально отлично поэтому от вербально-логических процессов, если под последними понимать достаточно отчужденные от собственного Я схемы мышления. Это есть познание значимого в себе и для себя.

При организации эмпирического исследования условий и особенностей процессов становления личностных ценностей содержание этой гипотезы предполагает выявление индикаторов изменений степени их осознанности и приемлемости для личности. Наша вторая и более частная гипотеза заключается в том, что на основе реализуемых личностью выборов возможна оценка субъективных связей между осуществленными предпочтениями, а значит, и психологические реконструкции регулирующей роли личностных ценностей как глубинных критериев этих предпочтений. Не имея возможности структурировать на вербальном уровне сами смысловые образования, личность может, однако, осуществлять сравнения альтернатив как «кандидатов» в личностные ценности. Выборы приемлемости для себя, например, тех или иных суждений, протекающие как вынужденные выборы в методике попарных сравнений, позволяют экспериментатору судить косвенно и о стоящих за этими предпочтениями их ценностных критериях. Соответственно за изменениями личностных предпочтений можно видеть и изменения личностных ценностей, если есть основания утверждать о пройденном субъектом пути по осознанию и принятию приемлемых для себя суждений. Актуализация же такой активности по осознанию возможна, например, в ходе дискуссии, где происходит не только сопоставление разных точек зрения как значимых позиций, но и проигрывание последствий их принятия личностью, не только переоценка личностно значимого, но и определенная игра со смыслами как примеривание к ним роли потенциальных регуляторов своих решений.

В дискуссии важна роль социально-психологических эффектов группового взаимодействия. Так, закономерны сдвиги осуществляемых в группе решений по отношению к более стабильным личностным предпочтениям [6]. Однако, на наш взгляд, если предметом анализа станут изменения срезов групповых предпочтений, построенных по индивидуальным показателям сдвигов личностных выборов до и после совместных дискуссионных игр-рассуждений, то можно будет говорить об обусловленных дискуссией направлениях осознания личностных ценностей. Проверка указанной эмпирической гипотезы будет тогда служить основанием заявленной более общей интерпретации динамики становления личностных ценностей на пути осознания личностных смыслов.

 

ОБОСНОВАНИЕ МЕТОДИКИ

 

Движение на пути осознания собственных смыслов можно конкретизировать как динамику предпочтений тех или иных суждений, которые субъект выбирает в ситуации принятия решения об их относительной ценности для себя. Задаваемые экспериментатором альтернативы суждений типа «Я считаю, что...» могут представлять темы, в отношении к которым субъект должен самоопределиться. Тогда изменения в предпочтениях выборов одних и тех же суждений до и после инициации их обыгрывания на вербальном уровне могут служить индикаторами сдвигов самих ценностных критериев, на основе которых субъект примеривает допустимость для тебя тех или иных высказываний как осознанно принимаемых мнений. Таким образом, мы хотели создать ситуацию принятия решения как личностного выбора субъекта. Как известно, о ситуации личностного выбора принято говорить, когда совершение его означает поступок. Однако возможно и иное понимание различия между выборами вербальными и реальными. «Люди чаще лгут поступками и говорят правду словами»,— утверждает, анализируя проблему ценностей, американский психолог К. Клакхон [11; 406].

Оценка актуальной значимости для субъекта тех или иных альтернатив при выборах на уровне вербальных предпочтений, т. е. не отягощенных реальностью совершаемых поступков, строилась посредством задания внешнего критерия в виде возможного реестра мнений, достаточно полно отражающих особенности реальных жизненных позиций испытуемых и сложившиеся противоречия в отношении к заданной проблеме в социуме. Личностная включенность обеспечивалась также содержательной и формальной организацией экспериментальных процедур, разрабатываемых, например, в варианте «экспериментального театра» [12]. Здесь цели самораскрытия испытуемых служат формы организации психологических воздействий, приближающиеся к психотехническим.

В качестве соответствующего методического приема мы выбрали дискуссию. Ее роль как средства управления выборами людей (например на уровне предпочтения в покупках) была продемонстрирована еще К. Левиным. В современной литературе роль дискуссии анализируется в основном в контекстах социально-психологических воздействий. Нас же интересовала динамика личностных предпочтений, репрезентирующих общие для участников дискуссии сдвиги в отношении к своим личностным ценностям.

 

102

 

МЕТОДИКА

 

Экспериментальная процедура включала три этапа: 1) измерение, или диагностика личностных предпочтений до дискуссии; 2) проведение дискуссии на заданную тему; 3) измерение личностных предпочтений после дискуссии.

В основу диагностической процедуры, исходя из заявленных выше методических требований, была положена методика попарных сравнений следующих 14 суждений, включающих различные аспекты возможных отношений людей к познавательной деятельности, а также к творческой личности как ее субъекту:

1. Я считаю, что познание должно являться неотъемлемой частью любой деятельности человека.

2. Я считаю, что познавательная деятельность должна быть конкретной работой по получению знаний, требующей специального времени и усилий.

3. Я считаю, что образование тогда эффективно построено, когда основная, главная часть знаний преподносится непосредственно на занятиях.

4. Я считаю, что в любом обучении основные знания должны быть получены путем самообразования, в преподавании задаются только главные ориентиры.

5. Я считаю, что обучение наиболее эффективно, если получение знаний связано с достижением жизненно важных целей (карьера, более высокое социальное положение и т. д.).

6. Я считаю, что по-настоящему эффективно обучение, направленное на получение самих знаний, а не на другие (прагматические) цели.

7. Я считаю, что главный результат обучения хорошего специалиста — компетентность, а не какие-то особые качества.

8. Я считаю, что настоящий специалист должен сформировать у себя целый ряд необходимых для успешной работы личностных качеств.

9. Я считаю, что сформировавшаяся творческая личность — это прежде всего самостоятельное мышление, над которым не довлеет чужое мнение.

10. Я считаю, что творческому человеку должен быть свойствен особый интерес к противоположному мнению, дискуссии.

11. Я считаю, что творческому человеку, ценному специалисту можно позволить большее, чем рядовому человеку.

12. Я считаю, что самый большой специалист не имеет права оцениваться по какой-либо иной нравственной шкале, нежели другие люди.

13. Я считаю, что главным в обучении должно быть так или иначе воспитание (совершенствование) творческой личности, определенного мировоззрения.

14. Я считаю, что в обучении цель воспитания личности не должна заслонять другую — получение конкретных профессиональных знаний.

 

Каждый испытуемый осуществлял сравнения суждений индивидуально. Вопрос «Какой должна или может быть творческая личность?» предлагался участникам дискуссии для нахождения группового решения. Чтобы проявить свои личностные предпочтения, испытуемый должен был самоопределиться с точки зрения важности или приемлемости для него каждого из выделенного в экспериментальном материале аспектов отношения к познавательной деятельности. Предложенные суждения могли быть разбиты на пары по их полярному, подчас конфликтному сопоставлению. По частотным предпочтениям заданных альтернатив строились матрицы различий для последующей оценки группировок этих суждений; основания же этих группировок могли быть и не полностью осознаваемыми.

Итак, личностные предпочтения дают лишь косвенные свидетельства о личностных ценностях, в отличие, например, от процедуры прямого ранжирования карточек с наименованиями общепринятых ценностей, на чем построена, в частности, известная методика ценностных предпочтений М. Рокича.

Экспериментатор в качестве ведущего организовывал дискуссию в группе знакомых друг с другом людей — членов учебной группы. Дискуссия служила: а) активизации познавательной деятельности, эксплицирующей возможные обоснования следствий принятия тех или иных мнений, б) обеспечению необходимой полноты круга обсуждаемых тем и достаточной степени обобщенность высказываний испытуемых.

Специальной функцией руководителя дискуссии помимо процедурных — вовлечена всех участников, активизации хода обсуждения, регулирования эмоциональных проявлений и т. п., являлось формулирование краткого резюме после каждого высказывания участников дискуссии. Это имело особое значение, поскольку такое краткое обобщение не только облегчало восприятие дан ной позиции остальными участниками дискуссии, но и одновременно проясняло самому говорившему «внешний», «звучащий смысл его утверждений. Это могло восприниматься им самим как открытие. Част таким субъективным открытием становило само существование разных мнений или разных следствий из высказывания.

Схема эксперимента включала ее поставление матриц близости, построенны по результатам попарных сравнений карте чек с суждениями, в экспериментально группе (лиц, участвовавших в дискуссии и контрольной (наблюдавших за дискуссией). Тем самым задавалось два уровня

 

103

 

включенности субъекта с точки зрения необходимости вербализации (и обоснования своих мнений в дискуссии) или отсутствия таковой. Выделялись: 1) индивидуальные иерархии личностных предпочтений каждого испытуемого (на основе частотных показателей подсчитывались суммарные баллы близости суждений); 2) по средним частотам определялись срезы групповых предпочтений и присваивались ранги предпочтений (наиболее часто выбираемое высказывание получало первый ранг и т. д.); 3) на основе использования процедур кластер-анализа выявлялись группировки суждений до и после дискуссии.

В результате были определены группировки высказываний, которые могли качественно интерпретироваться с точки зрения имплицитного основания их объединения. Для кластер-анализа пока не отработаны процедуры проверки на значимость [7], поэтому в дальнейшем мы обсуждаем только сам факт сдвигов в кластерах до и после дискуссии.

Эмпирическое исследование проводилось на группах слушателей (всего 51 человек) спецпотоков факультетов психологии МГУ и МГПУ. В качестве экспериментальных выступили четыре группы испытуемых: две группы учащихся МГУ по 10 человек и две группы учащихся МГПУ по 11 человек. В качестве контрольной (наблюдение за дискуссией) выступила группа учащихся МГПУ — 9 человек.

 

РЕЗУЛЬТАТЫ

 

Данные процедуры измерения, осуществленной после проведения дискуссии во всех четырех экспериментальных группах, продемонстрировали наличие качественных изменений, или сдвигов в иерархии предпочтений относительно первого измерения (до дискуссии). Столь же общим результатом для всех четырех групп явилось наличие изменений в группировках высказываний, получаемых при проведении кластер-анализа.

В табл. 1 представлены результаты одной из экспериментальных групп — МГПУ. При сравнении полученных до и после дискуссии порядковых иерархий (построенных путем ранжировки средних частот предпочтений каждой из 14 карточек) видно, что после дискуссии в группировку наиболее приемлемых для групп высказываний переместилось бывшее ранее нейтральным (т. е. занимавшее одно из средних мест) высказывание о важности соотнесения собственной точки зрения с противоположным мнением, причем получившее теперь первый ранг. Из группы же наименее приемлемых в предпочитаемую группу попало высказывание о важности самообразования; значительным является сдвиг в неприемлемую группу ранее предпочитавшегося высказывания о важности прагматических целей для познавательной деятельности.

 

Таблица 1

Результаты кластер-анализа предпочтений суждений студентов-участников до и после дискуссии

До дискуссии

После дискуссии

1. Связь познавательной направленности с личностными качествами

1 (4)

8(3)

10(5)

1 (3)

2(6)

6(14)

13(9)

1. Широта ориентиров познавательной деятельности

2. Отрицание роли самообразования и профессионализации для успешности творческой деятельности

2(7)

4(10)

7 (8,5)

14(12)

3(12)

5(10)

7(7)

14(11)

2. Отрицание как роли прагматической направленности, так и ориентировки на получение специальных знаний

3. Отрицание роли гностической направленности целей и оснащенности познания при «автономности» моральных качеств

3(14)

6(13)

12(6)

12(8)

10(1)

9(2)

8(4)

3. Связь личностного аспекта познания с активностью мышления

4. Приоритет факторов мышления

13(2)

9(1)

 

 

5. Роль прагматичной направленности и моральных «послаблений» для творческой личности

5 (8,5)

11 (11)

11 (13)

4(5)

4. Отрицание возможности «послаблений» для творческой личности

 

104

 

В этой же таблице представлены группировки высказываний, полученные методом кластер-анализа, а также интерпретации группировок, объединяющих конкретные темы. Именно прослеживающиеся в группировках изменения позволяют отнести перестановки в иерархиях за счет развернутых в дискуссии процессов,  поскольку способ объединения высказываний до и после дискуссии демонстрирует прежде всего изменение содержательного видения испытуемыми предложенных утверждений.

Сопоставимые данные по характеру происшедших после дискуссии изменений получены и по трем другим экспериментальным группам, а также путем перепроверки кластеризации предпочтений на основе использования коэффициентов корреляции. При этом необходимо отметить также различие иерархических перестановок во всех четырех группах. Это демонстрирует, на наш взгляд, решающий вклад в перестановки самого группового взаимодействия, подчиненного внутренним закономерностям его протекания, а не только направленного влияния ведущего дискуссии, которое выразилось бы в однозначности сдвига предпочтений во всех четырех группах. О наличии содержательной обоснованности, неслучайности инициированных экспериментальным воздействием изменений свидетельствуют и общие особенности кластеризации высказываний, отмечаемые после дискуссии — возможность более четкой интерпретации оснований выделения группировок, их большая тематическая дифференцированность.

Индивидуальные протоколы попарных сравнений суждений, особенности хода дискуссии, принятые общие групповые решения, фиксировавшиеся письменно в каждой группе, позволяют анализировать содержательные основания происшедших в каждой группе изменений предпочтений как результат динамики осознания их личной значимости, сравнения тех же суждений в их новом статусе — как выражающих собственные ценности. За этими изменениями стоят происшедшие в ходе дискуссии личностные открытия относительно собственных смыслов, реализуемых в построении субъектом определенного образа творческой личности.

Принятие эмпирической гипотезы о роли дискуссии может основываться на самом факте качественных изменений в кластерах. Прослеживающаяся общая тенденция последискуссионных изменений позволяет считать их результатом квазиэкспериментального эффекта дискуссии. В свою очередь, изменения в кластерах, отмеченные для всех групп испытуемых, подтверждают возможность интерпретации этих сдвигов как обусловленных активизацией процессов осознания личностных предпочтений и экспликации субъектом критериев их ценностного принятия.

Однако интерпретировать изменения личностных предпочтений в экспериментальных группах как действительно связанные с необходимостью отстаивания собственного Я и осознанием своих личностных смыслов можно лишь в сопоставлении с результатами контрольной группы (см. табл. 2).

Таблица  2

Результаты кластер-анализа предпочтений суждений наблюдателей до и после дискуссии

До дискуссии

После дискуссии

Тема,

объединившая группировку

Кластеры, объединившие карточки с номерами

Кластеры, объединившие карточки с номерами

Тема,

объединившая

группировку

1. Связь познавательной направленности личности с саморегуляцией мышления

1 (5)

2(8)

9 (1)

1 (6)

 

9 (2)

1. Познавательная направленность творческой деятельности определением

2. Отрицание роли получения знаний в обучении и чисто гностической направленности целей

3 (9)

6(12)

3 (10)

6 (11)

13(4)

14 (5)

 

2. Учитывается связь профессионализации с широкими ориентирами познания при отрицании как чисто гностической

направленности целей творчества, так и прагматического

отношения к получению знаний в обучении

3. Широкие ориентиры в познании, личностная включенность и активность мышления как характеристики творческой личности

4 (11)

8 (4)

10(2)

14 (7)

13(3)

8 (3)

10 (1)

3. Личностная включенность в познание

4. Утверждение роли прагматической направленности целей творческой деятельности при возможности «послаблений» субъекту как в компетентности, так и в нравственных вопросах

5(6)

7(13)

11(4)

12(10)

4 (12)

11 (14)

 

 

4. «По отрицанию» объединены факторы широкого контекста регуляции познания

5(8)

7(9)

 

5. Реалистичность познавательной направленности

2(7)

12(13)

6. «Автономность» познания от моральных качеств субъекта

 

В ней сравнение иерархий предпочтений первого и второго измерения не позволяет сделать вывод о наличии существенных различий: перестановки в порядке средних предпочтений ограничены зоной наиболее приемлемых высказываний (лишь высказывание о важности получения конкретных профессиональных знаний — 5-й ранг — занимало до дискуссии 7-е место). Это же относится и к зоне наименее приемлемых высказываний (за исключением занимавшего

 

105

 

11-е место высказывания о недопустимости нравственных послаблений тем, кто успешно проявляет себя в познавательной деятельности— 12-й ранг). При этом сравнение последискуссионных результатов экспериментальных и контрольной групп позволяет выделить ряд особенностей.

К ним относится феномен обратного знака, когда высказывания попадают у наблюдателей в группу наиболее предпочитаемых, в то время как во всех экспериментальных группах именно эти высказывания как раз отвергаются большинством. Можно предположить, что это отражение самого факта особой значимости представленной в суждении проблемы, смысловое отношение к которой не «отреагировано», не обыграно на уровне самосознания без участия в дискуссии и которая в силу этого в группе наблюдателей получает иную смысловую нагрузку.

При сравнении повторных группировок суждений у участников дискуссии и наблюдателей можно отметить их большую раздробленность у последних. За их личностными выборами реконструируются более явно заданные в экспериментальном материале оппозиции, т. е. критерии сравнений более внешнего плана, чем смысловые. У наблюдателей как бы прерывается начатый процесс осознания личностных ценностей; это осознание не получает должного оформления без опробования разных позиций самоопределения в игре с разными «кандидатами» в ценности. Без этого не происходит: а) такого полного осознания личностных смыслов, как в экспериментальной группе и б) соответственно осознанного принятия их как личностных ценностей. Участники дискуссии продвигаются дальше в динамике осознания критериев последующих личностных предпочтений, и их новые кластеры оказываются более рельефными и более интерпретируемыми как ценностно-смысловые объединения суждений. Эти результаты, очевидно, ставят проблему более детального анализа значений действенной роли обсуждений и функций вербализации в актуалгенезе самосознания, или процессов осознания как обсуждаемого пути становления и проявления личностных ценностей.

Гипотеза о зависимости изменений при повторном измерении личностных предпочтений как эффекта экспериментального воздействия и уровня включенности в дискуссию может считаться подтвержденной. Психологическим следствием этой роли блокировки личностной включенности в обсуждение значимых тем является хорошо известный каждому телезрителю эффект, заключающийся подчас в прямо противоположной оценке той или иной позиции, принимаемой дискутирующими (например в зале заседаний) и зрителями, имеющими возможность слышать их аргументы, но не отстаивать прямо свою позицию по тому или иному дебатируемому вопросу. Отмеченное менее существенное изменение иерархий предпочтений в группе наблюдателей, а также особенности реконструируемых оснований кластеров высказываний в этой группе действительно позволяют связать их с тем, что актуалгенез процессов осознания собственных смыслов протекает у них менее активно по сравнению с участниками дискуссии.

 

ВЫВОДЫ

 

1. В исследовании выявлена возможность косвенного управления динамикой осознания личностных ценностей. Активизация этой динамики в дискуссии, которая требует от личности актуализации субъективных ценностных отношений к собственным смыслам, предполагает развертывание особой познавательной деятельности по их осознанию и переводу смыслов на уровень принятых личностных ценностей.

2. Измерения групповых срезов в динамике личностных предпочтений и разыгрыва-ние управления ими в процессе дискуссионного взаимодействия могут рассматриваться как возможные подходы к операционализации в психологическом исследовании индикаторов проявления смысловых структур личности.

 

1. Артемьева Е. Ю., Парамей Г. В. Структура  мотивировок воспитательной деятельности абитуриентов педагогического вуза (методика) // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1989. № 1. С. 52 – 57.

2. Асмолов А. Г. Психология личности. М., 1990.

3. Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988.

4. Брушлинский А. В. Культурно-историческая теория мышления. М., 1968.

5. Выготский Л. С. Мышление и речь. Собр. соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1982.

6. Галам С., Московиси С. Теория принятия коллективных решений в иерархических и неиерархических группах // Психол. журн. 1992. Т. 13. № 6. С. 93—104.

7. Ким Дж. О., и др. Факторный, дискриминантный и кластерный анализ. М., 1989.

8. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

9. Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1973.

10. Сталин В. В. Самосознание личности. М., 1983.

11. Kluckhohn С. et al. Value and value-orientations in the theory of action // Towards a general theory of action. Harvard University, 1951.

12. Sloma S. Experimental theater // Polish Psychol. Bull. 1983. V. 19. N 34.

 

Поступила в редакцию 1. VI 1992 г.