151

 

ТИПОЛОГИЯ ЦЕЛЕВЫХ ТАКТИК У БОЛЬНЫХ ШИЗОФРЕНИЕЙ

 

А.П. КОРНИЛОВ, В.Г. БУЛЫГИНА

 

Эмпирическим материалом для данной статьи послужили исследования, параллельно выполнявшиеся авторами во ВНИИ общей и судебной психиатрии им. В.П. Сербского и на кафедре медицинской психологии МГУ. Инициатором направленности нашей работы на изучение процессов целеобразования как реализации одного из обоснованных подходов к анализу опосредствованности поведения была профессор Блюма Вульфовна Зейгарник.

Под опосредствованностью Б.В. Зейгарник понимала активное произвольное и осознанное управление человека своим поведением [4]. Процессы опосредствования включают разные уровни саморегуляции: от собственно личностного уровня ответственности за свои поступки до влияния ситуационных детерминант выполнения действий. Нарушения опосредствованности, богатый материал которых обсуждается в патопсихологических исследованиях, связаны обычно с изменениями произвольной психической регуляции как разными видами смещений осознанности в планировании и реализации целенаправленных действий. Эти смещения обусловлены изменениями в эмоционально-смысловой сфере личности и изменениями саморегуляции мыслительной деятельности. На уровне анализа целевых тактик личности эти изменения могут касаться предметного содержания предвосхищаемых результатов, или последствий собственных действий, а также не подконтрольных сознанию механизмов образования намерений, возможностей самокоррекции при выборе целей и их достижении. Целеобразование предстает, таким образом, как совокупность процессов, посредством которых сознательно действующая и мыслящая личность активно строит и регулирует собственное поведение.

 

*

 

Конкретизация целевых тактик при анализе уровня притязаний (УП) у разных групп психически больных лиц продолжает оставаться актуальной проблемой диагностики уровней личностной саморегуляции действий. Несмотря на, казалось бы, большой опыт использования методик УП в патопсихологических исследованиях, ряд областей практического применения этих знаний, в частности в ситуациях психологической экспертизы, испытывает их дефицит, обусловленный недостаточностью дифференциально-психологического анализа целевых тактик.

Реализация программ реабилитации больных шизофренией тормозится в том числе и трудностью учета и прогноза индивидуальных форм целевой регуляции как осознанной саморегуляции действий. Решение психологами-практиками экспертных задач в рамках судебно-психиатрической экспертизы также требует оценки индивидуального и типичного в способах регуляции личностью своего поведения. Тем более

 

152

 

важным это становится при оценке психического статуса лиц, совершивших общественно опасные действия (ООД).

Задачи воспитания личности, характеризующейся высокой опосредствованностью поведения, а значит и личностной ответственностью за свои поступки, тесно переплетаются с задачами профилактики, т. е. предотвращения ООД. Прикладные цели тесно связаны с исследовательскими, предполагающими выявление закономерностей саморегуляции, в частности самостоятельный выбор высоты, или трудности, целей.

К сожалению, картина целевых тактик у психически больных в литературе упрощена. Во-первых, это способствует обобщениям в интерпретации, но подчас снимает с исследователей ответственность за уровень анализа каждого единичного случая. Так, шаблонными стали упоминания о том, что у больных шизофренией УП не вырабатывается [1], а у психопатических личностей «пилообразный» характер кривой выборов есть проявление рассогласования «идеальной» и «реальной» целей [2]. О типологии УП как выявлении индивидуализированных форм саморегуляции целевых тактик вопрос при этом не ставился. Во-вторых, это чрезвычайно детализированная картина факторов регуляции УП в общепсихологических экспериментальных исследованиях [9], [11]. Укажем, например, на дифференциацию показателей привлекательности результата действия, включающего четыре субъективных фактора, по X. Хекхаузену, или конкретизацию представлений о значимости результата в теории результирующей валентности, в теории инструментальности и принятия решений и т. д. [9], [10]. Экспериментальные проверки объяснительных моделей не заменяют разработки типологий, которые позволяли бы описывать разные виды целевых тактик в зависимости, например, от преобладающего действия тех или иных механизмов регуляции УП у конкретного субъекта и тем более от того, какие механизмы страдают при психических заболеваниях.

Наметившийся разрыв между указанными тенденциями упрощения и детализации в целях решения прикладных задач должен преодолеваться. И он может быть преодолен, на наш взгляд, на пути качественного анализа и конкретизации типичных целевых тактик у лиц, характеризующихся некоторыми общими свойствами психической деятельности и ее нарушений. Это означает, что от анализа межгрупповой вариативности УП следует перейти к анализу внутригрупповой, в частности в рамках изучения больных одной нозологической принадлежности. Лишь в этом случае повысится уровень психологической квалификации и прогноза поведения отдельных людей.

Целью нашей работы стал анализ тех особенностей саморегуляции действий у больных шизофренией, совершивших и не совершавших ООД, которые в условиях лабораторного обследования представлены в целевых тактиках уровня притязаний.

Нарушение саморегуляции в психологии рассматривается обычно как ослабление контроля. В первом, широком смысле, представленном в работах Б.В. Зейгарник [3], [4], под этим понимается изменение опосредствованной регуляции действий в результате нарушений механизмов их осознанного и личностного контроля, т. е. влияния самосознания личности на развитие ею предметного содержания деятельности. Во втором, узком смысле понятием самоконтроля охватываются частные конкретные его проявления на уровне саморегуляции мыслительной деятельности, на уровнях связей самосознания с изменениями восприятия, видения и понимания проблемной ситуации и т. п. Общим оказывается указание на функциональный характер действий самоконтроля в саморегуляции.

Исследование целевых тактик — один из подходов к эмпирическому анализу саморегуляции действий конкретной личности, обладающий прогностической ценностью в условиях патопсихологического обследования. Направленность методики УП оценивается по-разному, но при этом не подвергается сомнению ценность этого методического приема для характеристики целевых тактик как динамики, или смены, трудности выбираемой субъектом цели в зависимости от соотнесения идеальной и реальной цели, прогноза и переживания успешности предшествующего действия. Анализ саморегуляции целевых тактик у психически больных проводился, однако, безотносительно к дифференцировке их специфики у лиц, совершивших ООД.

Значительное число психически больных, совершивших ООД, составляют больные шизофренией. Психологи обычно в качестве наиболее характерного описывают особенности их мышления [4], [8]. Показано также снижение у них побудительности целей и психической активности [5], [6], [7]. Трудности их включения в выполнение методики «Уровень притязаний» часто ошибочно трактуются как невозможность выработки у них целевых тактик или отсутствие уровня притязаний. Но в связи с этими известными психологу-практику

 

153

 

трудностями можно сделать и другое предположение, а именно: этот методический прием проявляет «страдающие» компоненты саморегуляции действий больных.

Мы выбрали для обследования две группы больных шизофренией: с простой формой (с вялым течением процесса) и с психопатоподобными состояниями. Тем самым мы предполагали выделить общие для больных шизофренией виды целевых тактик, а также специфику их для группы с психопатоподобными состояниями, составляющими группу наибольшего риска совершения ООД. При анализе особенностей самоконтроля при постановке целей у больных шизофренией необходимо учитывать наличие нарушений мыслительной деятельности. В связи с существенными отличиями в поведении больных шизофренией с вялым течением процесса от больных шизофренией с психопатоподобными проявлениями, совершивших ООД, можно рассматривать первых в качестве контрольной группы именно в аспектах опосредствованной саморегуляции действий.

 

МЕТОДИКА И СХЕМА ЭКСПЕРИМЕНТОВ

 

В исследовании принял участие 81 больной; из них 25 человек — больные простой формой вялотекущей шизофрении, не совершавшие ООД (I серия), остальные 56 человек — больные шизофренией с психопатоподобными проявлениями. Из них не совершавших ООД — 10 человек (III серия) и совершивших ООД — 46 человек (11 человек—II серия и 35 человек— IV серия). Серии отличались использованием разного материала задач и дополнительными условиями выработки уровня притязаний. В I серии в качестве заданий выступали игровые задачи, требовавшие предварительного овладения их предметным содержанием в игре с экспериментаторам. Следует отметить, что, казалось бы, наиболее трудные для испытуемых условия были именно в этой серии, предполагавшей обучение. Однако именно здесь актуализация познавательного интереса у больных и общение с ними по ходу выработки уровня притязаний оказались наиболее успешными с точки зрения степени их включенности в эксперимент.

Во II серии материал заданий требовал репродуктивного воспроизведения понятий. В этих двух сериях использовались карточки с номерами от 1 до 10 в двойном экземпляре.

В III и IV сериях использовались лабиринтные задачи (с номерами от 1 до 7), причем предварительно испытуемый «проходил» лабиринты одного из наборов — все семь номеров.

Во всех сериях применялся общий методический прием: испытуемому сообщались номера заданий, которые указывали степень их трудности (при объективно примерно равной сложности, о чем испытуемый не знал). В сериях с лабиринтами испытуемому также сообщалось среднее время решения задач вымышленными испытуемыми, которое предположительно должно было восприниматься им в качестве «социальной нормы». Это время всегда было несколько меньше, чем результат самого испытуемого в предварительном опыте, взятый как среднее после прохождения им семи лабиринтов. Кроме того, от испытуемого в основном опыте после «прохождения» каждого лабиринта требовалось дать прогноз того отрезка времени, которое потребуется ему для выполнения следующего номера задания; при этом испытуемому сообщался его результат в предыдущем задании.

Все использованные модификации методики уровня притязаний апробировались также на контрольных группах здоровых испытуемых.

Испытуемые, составившие группу больных шизофренией, не совершавших ООД, находились на стационарном лечении в психиатрической больнице им. П.Б. Ганнушкина. Больные, совершившие ООД, были обследованы во время прохождения ими судебно-психиатрической экспертизы во ВНИИ общей и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. Группы больных шизофренией и контрольные группы здоровых испытуемых были сопоставимы по образовательному уровню и возрасту. Все больные шизофренией обследовались также с помощью традиционных патопсихологических методик. Специально сопоставлялись данные, полученные с помощью методик «самооценка» и «уровень притязаний».

 

АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ

 

В I серии у больных простой формой шизофрении на материале игровых задач были выделены следующие группы целевых тактик. Первую составили кривые, характеризующие выбор номеров заданий у 9 человек, уровень притязаний которых оказался близким к целевым тактикам в норме, т. е. с отчетливо представленной зависимостью последующего выбора от переживаний успешности — неуспешности предыдущего решения. Но в отличие от здоровых испытуемых больные выбирали всегда задачи в средней и высокой зонах

 

154

 

трудности, а после успеха повышали трудность более резкими шагами; в случае же неудачи они были склонны скорее стабилизировать, чем снижать выбираемую высоту цели.

Надо отметить, что не только у этих 9 человек, но у большинства испытуемых (у 21 из 25) были выявлены характерные для больных шизофренией особенности мышления. В то же время на материале игровых задач не проявилось в явной форме нарушений целенаправленности мышления. Иерархия целей в разрешении игровой ситуации была достаточно выраженной. Кроме того, к 5-му или 6-му по порядку решению и не ниже чем в 6-й по степени трудности задачи процессуальная регуляция мыслительной деятельности максимально приближалась к норме. Казалось бы, после решения двух — трех задач испытуемые должны устать и редуцировать целевые структуры в сторону упрощения анализа игровой ситуации и выбора более легких задач. Однако и после двух — трех часов эксперимента они не выходили в выборе задач из зоны «средней» трудности. В то же время у них выявлялось снижение побудительности целей. Они могли остановиться в любой момент анализа игровой позиции, дать случайный, не обоснованный уже проделанным анализом ответ.

Вторую группу составили 8 человек, у которых УП выявить не удалось, хотя на отдельных этапах у испытуемых наблюдались адекватные выборы. Часть из этих испытуемых проявила стратегию последовательного перебора номеров задач по порядку; они почти не обращали внимания на достижение конкретного результата в решении, их уровень анализа игровых позиций был низким, а учет оценок экспериментатора — формальным. Подобные тактики, вернее — их отсутствие, обычно отмечаются как характерные для больных шизофренией.

В третью группу вошли 8 человек, проявившие неадекватные специфические целевые тактики, не наблюдавшиеся в норме и не характерные для больных других нозологических групп. Уровень притязаний у этих больных шизофренией вырабатывался, но наблюдались большие скачки, т. е. большая величина целевого расхождения [9] в выборе трудности заданий: от самых легких к самым трудным и наоборот. Обращает на себя внимание противоречивость мотивировок этих выборов, что отличает эти тактики от внешне похожих «пилообразных» кривых, характерных для психопатических личностей [2]. Например, больной шизофренией заявляет, что «ему все равно, что решать», и начинает с № 10. После получения «минуса» берет самую легкую задачу № 1, объясняя, что «простенькие тоже интересно решать». После успешного решения двух задач под № 1 делает скачок к № 5, получает от экспериментатора «плюс» и вновь берет № 10. Но тут же отмечает, что «он уже не решил такую», и поспешно, озабоченно выбирает самую легкую оставшуюся. Решение этой задачи у него оказывается плохим; он не смог определить какой-либо последовательности возможных ходов, продемонстрировав нарушенность целенаправленности мышления, и, согласившись, что не решил задачу, тут же опять выбирает самую трудную.

Неадекватность направленности отдельных выборов как после успеха, так и после неуспеха, большая величина «целевого расхождения», завышенность первоначальной цели по отношению к норме и импульсивность в переходах между зонами трудности — все это характеризует целевые тактики больных шизофренией как рискованные и одновременно перестраховочные. Видимость их импульсивности связана с проявлением особенностей мышления на общем фоне редукции побуждения, характерной для мотивационной сферы этих больных [5], [6].

Во II серии у больных шизофренией с психопатоподобными состояниями, совершивших ООД, наблюдались те же типы целевых тактик, что и в предыдущей серии. 7 из 11 испытуемых продемонстрировали описанные выше внешне импульсивные выборы. Эти испытуемые тоже начинали с самых высоких по трудности целей, оставались в этой зоне и после неуспеха, проявляя ригидность в смене уровня трудности целей, либо— в случае продолжающегося неуспеха — делали скачок к самой легкой задаче. Перестраховочный характер имели следующие последовательности целей: решив самую легкую задачу — № 1, испытуемый затем выбирает такую же, а когда дубли исчерпаны, он минимально повышает цель к № 2, затем к № 3. В то же время если испытуемый решал повысить для себя трудность задания, он скачком возвращался к № 8—10, всегда минуя зону средней трудности. Как ригидные, так и эти импульсные выборы не были оправданы, если учитывать предыдущие достижения.

Неадекватность выборов испытуемых с точки зрения величины «целевого расхождения» как в рискованных, так и перестраховочных

 

155

 

тактиках свидетельствует не об отсутствии уровня притязаний, поскольку задаваемый экспериментатором неуспех эмоционально переживается: больные активно дискредитируют задания и дают достаточно изворотливые мотивировки того, почему они меняют высоту целей. Это говорит не о формальном характере их выборов, а об искажении саморегуляции действий в звене соотнесения прогнозируемого результата и уровня прилагаемых усилий для достижения целей.

Как и в I серии, больные во II серии при мотивировании выборов проявили нечувствительность к противоречиям одновременно формулируемых разнонаправленных объяснений, специфику предметного плана мышления в виде вычурности суждений, паралогизмов при выдвижении в качестве обоснований того, почему они выбирают ту или иную высоту цели, ценностей особого содержания.

Например, испытуемый М. на вопрос экспериментатора, почему он не брал простые задачи, а только трудные, отвечает: «Хотелось бы что-нибудь посложнее». Экспериментатор: «Так ведь не справлялись!..» В ответ на эту реплику испытуемый заявляет: «Я постепенно уходил от сложности». Испытуемый П., давая пояснения, почему он снижает трудность задачи после успешных решений, говорит, что этими решениями он «наверняка увеличил свой оборотный капитал» и «теперь может рискнуть» (хотя в чем риск, не объясняет). Он остается очень доволен успехом в задачах № 1, 2, 3 и видит их ценность в буквальном суммировании результатов.

В оставшуюся группу вошли испытуемые с низким по высоте первым выбором, которые затем постоянно двигались в сторону все более трудных целей, проявляя как адекватные, так и неадекватные изменения ее высоты. В одном случае испытуемый формально перебирал задания, не обращая внимания на успешность или неуспешность своих действий. В другом случае наблюдалась целевая тактика, неадекватная по динамике смены направленности выборов, т. е. уровень притязаний был близок к норме: однако величина «целевого расхождения» всегда была минимальной — в один шаг, что говорит о ригидности в смене уровня трудности целей.

При проведении методики «Самооценка» с этими испытуемыми были использованы шкалы «ум», «обдуманность принимаемых решений», «решительность». Половина испытуемых проявила завышенные показатели по «решительности»; у остальных, как и в норме, отметка оказалась чуть выше средней точки. «Обдуманность» у всех больных была завышена. Это особенно показательно, так как в ситуации судебно-психиатрической экспертизы лица, совершившие ООД, могли соотносить степень «обдуманности» с ответственностью за свои поступки. Таким образом, больные шизофренией с психопатоподобными проявлениями осознавали и характеризовали себя чрезвычайно рационально действующими и (в половине случаев) не считали себя решительными людьми. Осознание себя и своих действий было искажено у них именно в аспекте сочетания излишней решительности и необдуманности поступков на деле с самооценкой. Уровень притязаний у 10 из 11 этих испытуемых характеризуется также излишней решительностью, т. е. рискованностью в смене высоты целей (максимальные величины «целевого расхождения»), недостаточной обдуманностью прогноза при сопоставлении выбираемой трудности задачи и предыдущего достижения наряду с искажением оценки тех усилий, которых потребует выполнение выбираемой задачи.

Итак, не только нарушения мышления, но и искажение осознанной саморегуляции целеобразования проявились в тактиках УП больных шизофренией, совершивших ООД. Если учесть, что в этой II серии были изменены и материал заданий и фактор принадлежности к группе (группа с психопатоподобными проявлениями), указанные особенности целевых тактик следует рассматривать как достаточно общие характеристики саморегуляции у больных шизофренией.

С целью более дифференцированного анализа соотнесения больными собственных целей с ориентировкой их на внешние условия осуществляемых прогнозов в двух последующих сериях им сообщался показатель социальной нормы. Тем самым динамику целевых тактик можно было дополнительно сопоставить с уровнем критичности больного в осознании им возможных для себя достижений — по отношению к группе здоровых людей. За наличием или отсутствием стремления ориентироваться не только на собственные достижения, но и на уровень их нормы можно выделить проективный аспект: осознание себя относящимся или нет к этой группе нормы и готовность демонстрировать соответствующие показатели в собственных решениях.

В III и IV сериях, где использовались задачи на прохождение лабиринтов, успешность их решения связывалась не с каждым отдельным решением самим по себе. Испытуемые должны были осознавать зависимость

 

156

 

устанавливаемой ими трудности от выбранного прогнозируемого времени, за которое нужно пройти лабиринт. Следует добавить, что в группе здоровых испытуемых охватить поле лабиринта были в состоянии лишь 17 человек (70 % ее состава), т. е. выбранные задачи были достаточно сложными.

В группе больных шизофренией с психопатоподобными проявлениями, не совершивших ООД (III серия), второй выбор— после решения первой задачи — делался на основе учета испытуемым своего достижения, т. е. при активном самоконтроле. А именно: испытуемые ставили дальнейшую, чуть более высокую цель, уменьшая прогнозируемое время следующего решения, но так, что оно оставалось все-таки несколько большим, чем уже достигнутый результат. У 4 испытуемых из 10 отмечались переживания успешности своих действий. В целом же указанную тактику можно также назвать перестраховочной, имея в виду, что по высоте новая цель была меньше, чем уже достигнутый результат. Если же учесть, что только два человека смогли охватить поле лабиринта, то повышение каждой последующей цели говорит о явном намерении повышать собственную результативность в условиях очень высокой трудности заданий.

Только в двух случаях была выражена ориентировка на «социальную норму», к которой испытуемый стремился подтянуть свои результаты; 6 испытуемых осуществляли требуемые текущие прогнозы времени, в остальных же случаях отказ мотивировался неспособностью предугадывать время,

Все это свидетельствует как о трудностях в предметном плане решения, так и о наличии практически в половине случаев осознанных тактик в УП. Существенное отличие от группы здоровых испытуемых выражалось в большей ригидности при изменении направленности (увеличения или уменьшения) цели в зависимости от успеха — неуспеха. Для тех испытуемых, которые не давали прогноза времени, остается возможность отнесения их в группу с отсутствием УП. Но так как наблюдается их стремление последовательно увеличивать собственную результативность, их отказы можно интерпретировать и как повышение уровня перестраховки в прогнозе своих будущих достижений. В целом же наблюдавшиеся целевые тактики были сходными либо с кривыми выборов здоровых лиц с заниженной изначальной самооценкой, либо с описанными для больных шизофренией простой формой ригидными тактиками с минимальными целевыми расхождениями. Таким образом, специфических тактик для группы больных в этой III серии не было выявлено, но получен новый факт ориентации высоты целей на уровне «выше прежде названной, но ниже уже достигнутой цели».

У больных шизофренией, совершивших ООД, в IV серии также наблюдались отказы называть цель, но в отличие от всех других серий это сопровождалось резкими мотивировками негативного отношения к материалу задач. Как и в группе больных, не совершавших ООД, лишь незначительная часть испытуемых ориентировалась на «социальную норму» (9 человек). Если в группе больных шизофренией, не совершавших ООД (III серия), мотив экспертизы отчетливо выявлялся в 60% случаев, то у больных, совершивших ООД, в 30% случаев наблюдалась заинтересованность в выполнении заданий. Они выдвигали цели «показать свои способности», «доказать, что могу хорошо», «посмотреть, что я еще могу» (цель — самопроверка). Вместе с тем только в 34% случаев испытуемые осуществляли требуемые прогнозы времени — почти в два раза меньше, чем в группе испытуемых, не совершавших ООД. Как и в III серии, в IV также только 7 испытуемых смогли охватить поле лабиринтов посредством визуализации путей в них.

В этой серии у 13 больных были выделены перестраховочные тактики и такие, относительно которых нельзя констатировать выработку УП (высота целей последующих выборов не связана с переживаемым успехом или неуспехом). Но во всех этих случаях последующий выбор по высоте цели всегда оставался ниже уровня достижения, т. е. сообщаемого испытуемому времени прохождения им лабиринта. У части испытуемых с первоначально перестраховочной тактикой затем высота целей в прогнозе времени начинала достигать времени предшествующих решений, и тогда УП приближался по динамике выборов к группе здоровых испытуемых. Однако это приближение не касалось величины целевого расхождения, оставшегося минимальным, что указывалось ранее для так называемых ригидных тактик у больных шизофренией простой формой.

Трое испытуемых, кроме перестраховочной тактики, проявили максимальную ориентацию на достигнутый результат, практически всегда в связи с успехом — неуспехом изменяя направленность цели; у них же наблюдались и самые большие

 

157

 

по величине целевые расхождения. Подобные тактики не наблюдались у больных шизофренией простой формой.

Наконец, отдельную подгруппу составили целевые тактики 9 человек, отличающиеся от перестраховочных и близкие к тем неадекватным кривым УП, которые образовывали основные подгруппы у больных шизофренией простой формой. Здесь, как и в первых двух сериях, часть испытуемых предпочитала выборы в основном в зоне высокой трудности и в большей степени изменяла величину целевого расхождения в реакциях на неуспех, чем на успех. Цель в прогнозе оставалась всегда выше уровня собственного достижения (повышалась в случае успеха и понижалась либо оставалась прежней после неуспеха). Причем понижение цели всегда было большим, чем ее повышение. Большая амплитуда в колебаниях целевого расхождения связана не с резким снижением УП до самых легких задач, как это имело место у больных шизофренией простой формой, а с неоправданными скачками в завышении и без того высоких первоначальных выборов, явно рискованных по отношению к более скромным (чем прогноз) результатам. Модификация методики в IV серии позволила более дифференцированно представить характер неадекватных выборов цели: во-первых, неадекватность выборов при занижении цели, т. е. прогноза относительно уровня достигнутых результатов, и, во-вторых, неоправданные завышения высоты целей. В обоих случаях можно констатировать как бы фиксированность целей в зонах либо чуть выше, либо чуть ниже уровня достижений; этим указанные тактики отличаются от тактик неадекватных выборов у больных шизофренией простой формой.

Использованный в III и IV сериях методический прием выявил также тот факт, что больные шизофренией с психопатоподобными состояниями, как совершавшие, так и не совершавшие ООД, в большей степени ориентируются на собственные достижения, в то время как здоровые испытуемые (контрольная группа) всегда ориентировались на заданную социальную норму. Таким образом, для психически больных людей в качестве наиболее важного ориентира оказывается соотнесение нового выполнения с предшествующим выполнением. И хотя у больных эта ориентация носит неадекватный характер фиксированности высоты целей выше или ниже уровня достижений, она оказывается специфической чертой их целевых тактик при выработке УП. Неадекватность же УП в описанных случаях может быть связана с рассогласованием оценок результата как успеха — неуспеха и оценок тех необходимых усилий или своих возможностей, которые потребуются для достижения целей более высоких, чем только что достигнутые.

 

Итак, кроме случаев отсутствия УП, близкого к норме УП и импульсивных целевых тактик, схожих с «пилообразными» кривыми выборов психопатических личностей [2], большую часть выборов в группе больных шизофренией можно отнести к одной из следующих специфических целевых тактик: завышенные выборы и заниженные выборы, связанные с ориентацией прежде всего на уровень собственных достижений, а также с нарушенностью согласования оценок результата и прогноза требуемых усилий при повышении высоты целей, и, наконец, не адекватные внешне импульсивные выборы, связанные более выражение с фактором нарушенности мыслительной деятельности (в указанных ранее звеньях самоконтроля).

Данные методики «Самооценка» подтверждают, что в самосознании больных неверно представлены соотношения требований к себе при достижении каких-то целей (а именно, необходимость прилагать большие усилия при постановке более высоких целей или снижать их высоту) и представлений о степени рациональности при выборе целей. Так, все больные шизофренией с психопатоподобным синдромом оценили себя как очень рационально действующих, существенно завысив по отношению к группе здоровых испытуемых показатели «обдуманности» принимаемых решений и «решительности». У здоровых лиц средняя решительность сочеталась с несколько более высокой «обдуманностью», но этот показатель никогда не достигал тех максимальных высот, которые проставляли себе больные. Последнее необходимо подчеркнуть и как показатель определенной некритичности больных (как интеллектуальной, так и личностной), если учесть, что все они наблюдались либо в условиях клинического обследования, либо в ситуации судебно-психиатрической экспертизы. Неадекватность самооценок у больных, совершивших ООД, в ситуации судебно-психиатрической экспертизы заключалась также в занижении показателей по шкале «душевное спокойствие».

Таким образом, можно говорить о согласованности результатов методики «Самооценка» со специфическими особенностями целевых тактик больных.

 

158

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Полученные результаты позволили констатировать конкретные виды нарушений саморегуляции у больных шизофренией на уровне целевых тактик. Кроме того, что выделены общие для больных шизофренией виды целевых тактик при возможности их интерпретации как вырабатываемого УП, показаны те звенья, которые оказываются наиболее уязвимыми при выделении больными целей. Это фактор самоконтроля мыслительной деятельности, который влияет на определение больными высоты последующих целей и на вербализацию ими оснований не адекватных с этой точки зрения выборов. Это искажение соотношения ориентировки на собственные достижения и внешне заданный уровень нормы, которая все же учитывается, но специфическим образом: как вторая после уровня собственных достижений — ограничительная линия высоты целей. Это неадекватность прогноза в планах соотнесенности оценки усилий, прилагаемых для достижения целей, и вновь устанавливаемой трудности целей. Это неадекватность самооценок с точки зрения действительно проявленной степени обдуманности устанавливаемых целей и т. д. В целом же полученные результаты позволяют характеризовать специфику наблюдавшихся целевых тактик у больных шизофренией как результат нарушенности осознанного самоконтроля в звеньях, где оценки и прогнозы человека подвержены воздействию одновременно по меньшей мере двух факторов: особенностей мышления и осознанной коррекции высоты целей (путем соотнесения реальных достижений и примеривания последующих реальных целей к идеальным).

Результаты исследования демонстрируют разнообразие целевых тактик при выработке УП у больных шизофренией, а также их особенности у больных с психопатоподобными состояниями. Таким образом, мы можем настаивать на необходимости дифференцированного подхода к оценке результатов методики УП как прогностической, но не для одного лишь указания на нозологическую принадлежность больного той или иной группе, а для выявления того дефекта саморегуляции, который характерен для целевых тактик отдельных субъектов.

Нарушенные механизмы самоконтроля оказываются достаточно общими у больных шизофренией, как совершивших, так и не совершавших ООД. Для группы больных с психопатоподобным синдромом большую роль играют факторы самооценки и ориентации на собственные достижения и чужие (в специфическом искажении этой ориентации), в то время как для группы больных шизофренией простой формой на первый план выступают особенности мышления и соответствующие им искажения прогнозов при выборе высоты целей.

 

1. Бороздина Л.В. Исследование уровня притязаний. М., 1985.

2. Братусь Б.С. Психологические особенности уровня притязаний выбора целей при психопатиях // Журн. невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 1976. № 2.

3. Зейгарник Б.В. Личность и патология деятельности. М., 1971.

4. Зейгарник Б.В. Патопсихология. М., 1986.

5. Корнилов А.П. Нарушения целеобразования у психически больных: Канд. дис. М., 1980.

6. Коченов М.М.. Николаева В.В. Мотивация при шизофрении. М., 1978.

7. Курек Н.С. Исследование снижения психической активности у больных шизофренией на материале процессов целеобразования и целедостижений: Автореф. канд. дис. М., 1982.

8. Поляков Ю.Ф. Патология познавательной деятельности при шизофрении. М., 1974.

9. Хекхаузен X. Мотивация и деятельность. В 2 т. М., 1986.

10. Krampen G. Handlungstheoretische Personlichkeitspsychologie. Gottingen: Hogrefe, 1987.

11. Levin К. et al. Level of aspiration // Hunt. J. (ed.)  Personality and the behavior disorders. V. 1. N. Y.: Roland Press, 1944. P. 333—378.

 

Поступила в редакцию 18. IX 1989 г.