Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

110

 

ИЗДЕРЖКИ ЭКОНОМНОЙ СТРАТЕГИИ МОЗГА

 

М. Ф. КОСИЛОВА

 

Скоро станет банальным утверждение, что наша система обучения как составная часть рациональной западной культуры «слишком левополушарна». Не кто иной, как нобелевский лауреат Роджер Сперри, говорит, что современное общество «дискриминирует правое полушарие».

Цель настоящей статьи заключается в попытке показать, что по крайней мере в одном случае дискриминационные меры общества недостаточны. «Недоминантное» полушарие, как представляется, достаточно сильно.

В одной из статей, опубликованных в сборнике «Общественно-политический и научный текст как предмет обучения иностранным языкам» [10] , приводятся данные о количестве ошибок в переводе немецких научных текстов, допускаемых

 

111

 

аспирантами в начале и в конце обучения языку (общее количество часов, предусмотренных на изучение иностранного языка в аспирантуре, включая самостоятельную работу, 420 = 2 месяца непрерывной работы при шестидневной неделе и восьмичасовом рабочем дне). Цифры, приведенные в статье, впечатляют. Приведем три (в статье их гораздо больше): «причастные обороты» — в начале обучения 50 % ошибок, в конце — 75,3 %; «причастные обороты с причастиями, омонимичными формам настоящего времени глагола» — в начале обучения 51,4 %, в конце — 56 %; «предложения со сказуемым в форме пассива от непереходных глаголов» — в начале 45,6 %, в конце — 57,5 %.

Вопиющая парадоксальность этого явления заставляет безотлагательно искать решение двух вопросов:

1) в теоретическом плане — в чем загадка обучения, дающего сдвиг в сторону отрицательных значений: с точки зрения здравого смысла предельно непригодным может быть только обучение, не дающее сдвига вправо от начальной точки отсчета;

2) в практическом плане — можно ли изменить положение вещей? И если можно, то как?

Проникновение в интимные процессы чтения на иностранном языке достаточно сложно. Прямое инструментальное исследование на данном этапе развития науки почти невозможно.

Однако истину, или по крайней мере правдоподобную гипотезу, можно попытаться найти логическим путем, рассматривая процессы, в которых можно обнаружить характеристики, сходные с исследуемым.

Поэтому в настоящей статье будут рассмотрены данные, которые редко состыковывают, но которые, вместе взятые, способны в какой-то мере пролить свет на интересующий нас феномен. Это факты из области переработки информации человеком, вне зависимости от характера поступающей информации, условий опыта и модальности. К этому методу приходится прибегать, во-первых, потому что сопоставление даже тривиальных результатов, полученных на гетерогенном материале, может натолкнуть на решение некоторой задачи на материале новом, и, во-вторых, потому что альтернатива этого пути — во всяком случае пока — тупик.

Итак, литературные данные.

Самый значительный вес, по-видимому, имеет факт, наиболее широко известный и наиболее точно установленный: вне зависимости от характера поступающей информации и вне зависимости от сенсорного канала количество признаков, подвергаемых анализу, при многократных процедурах анализа уменьшается, единицы анализа укрупняются. Относительно вербального материала Б.М. Величковский специально указывает: «Оказывается, что мы знаем, как выглядит слово в целом» [4; 36] .

Факт столь же известный и не менее неоспоримый: чем больше информации содержит контекст, тем меньше ее надо для опознания одного из элементов контекстного ряда. Специально о вербальном материале: давно известен «эффект превосходства слова».

С потерей в специфике, но с выигрышем в общности эти два положения можно свести в одно: «Представление о том, что предшествующий опыт имплицитно задействован практически во всех процедурах усвоения и использования знаний, в настоящее время выглядит уже не гипотезой, а аксиомой» [6; 123] .

Значительно подробнее остановимся на следующих моментах, так как, несмотря на большое количество экспериментального материала, положения, о которых речь пойдет ниже, статусом аксиом на настоящий момент не обладают (наличие методологических и методических трудностей, значительное количество противоречивых результатов, обнаруженные артефакты и т.п.).

Во-первых, это данные, полученные при изучении функциональной асимметрии больших полушарий головного мозга,— вопрос, которому посвящена практически необозримая литература.

В толковании результатов экспериментов, проведенных на больных с гемисферэктомией, с комиссуротомией, с очаговыми поражениями головного мозга, на больных в условиях одностороннего

 

112

 

электросудорожного шока, а также на здоровых испытуемых, существует очень большой разброс, но следующие общие положения относительно способа переработки информации правым и левым полушариями являются на сегодняшний день, кажется, почти бесспорными.

Правое полушарие имеет дело с общими свойствами паттернов, оно обеспечивает мгновенное формирование гештальта.

Прерогатива левого полушария — аналитическая деятельность на речевой и знаковой основе.

Вербальные способности полушарий отражают общие способности переработки информации каждым из них (холистический vs аналитический принципы). Дискретная по своему характеру — за исключением суперсегментных элементов — речь не может не быть в основном в ведении левого полушария1. Экспрессивные возможности правого полушария, согласно некоторым исследованиям, очень невелики: отдельные слова, речевые штампы, автоматические серии слов ([15] — данные получены в условиях поздней гемисферэктомии, комиссуротомии и на больных с очаговыми поражениями левого полушария); согласно другим авторам, способности правого полушария к порождению речевых единиц больше, но они имеют специфический характер: ассоциации правого полушария референциальны, зачастую высказывания заключаются в перечислении элементов индивидуального опыта, если высказывания структурированы, то структура их элементарна, иногда просто асинтаксична ([7] , [13] — данные получены в условиях одностороннего электросудорожного шока). Импрессивные возможности правого полушария шире [15] , [18] , [22] , [25] . Оно хорошо понимает отдельные слова (значительно лучше других категорий конкретные существительные [8] , [20] , [22] , [25] ), а также целые предложения, если они не очень длинны и имеют обычный порядок слов [15] , [24] . Ему доступны всякого рода клише и даже — что чрезвычайно интересно — пословицы, они понимаются больными с поврежденным левым полушарием значительно лучше, чем с поврежденным правым [21] .

Один признак объединяет отмеченные исследователями особенности переработки вербальной информации правым полушарием. Правое полушарие функционирует успешно тогда, когда не нужно производить работу по разбиению или объединению элементов (в интер- или экстрапространстве явления).

Действительно, сопоставим факты:

Правое полушарие предпочитает парадигматику синтагматике. Но парадигматика, в отличие от синтагматики, и есть отдельности, это элементы в рамках одной категории, элементы через запятую, которые акта связывания не только не требуют, но и не допускают.

Правое полушарие хуже, чем конкретные существительные, понимает абстрактные существительные, прилагательные, глаголы. Но все эти слова имеют одну общую черту: они не самодостаточны, они требуют связывания своего содержания с вне них находящимся носителем этого содержания. «Бежит» — кто-то, «красное» — что-то, «верность» — кому-то, «надежда» — на что-то, «феодализм» — общественные отношения между кем-то и кем-то, «картезианство» — толкование  чего-то кем-то.

Почему сюда попадают предложения с прямым порядком слов? Наверное, потому что направленная связь «агенс — пациенс», по-видимому, является одной из закономерностей переработки информации. Даже при восприятии изображения человек сначала обнаруживает производителя действия и только во вторую очередь — его объект [19] . На роль соотношения «агенс — пациенс» для успешности понимания высказывания всегда указывают

 

113

 

афазиологи. По-видимому, только обратный порядок слов требует работы по обнаружению отношений, прямой — нет. Относительно пословиц ясно: они не только не требуют, но и не допускают разбиения на элементы.

Заимствуя выразительный образ у видного философа науки, физика-теоретика Фрица Боппа, можно, наверное, сказать, что для правого полушария высказывние — как картина импрессионистов: отдельные мазки и из них целостный мир2.

Остановимся еще на одном широко дискутируемом вопросе, который представляет интерес в контексте данной статьи. Это вопрос об участии зрительных компонентов в процессе мышления. Что касается участия зрительных компонентов в мышлении вообще, проблема изучена достаточно детально, и ответ на этот вопрос — положительный. Вопрос об участии зрительных механизмов в процессе переработки вербальной информации далеко не столь ясен, но экспериментального материала, говорящего в пользу этого предположения, достаточно много. Прежде всего, это работы, выполненные в русле «теории двойного кодирования» А. Пайвио. Об этом же говорят и побочные результаты в экспериментах, выполненных с другой целью. Например, в работе [12] , анализируя динамику вовлечения мозговых структур в речевой процесс, авторы отмечают, что при составлении фразы на завершающем этапе имеет место «довольно стойкое удержание возбуждения в левых зрительных зонах, что, вероятно, связано с возникновением зрительных представлений, обусловленных составленной фразой» [12; 96] . Показательны замечания Т.В. Ахутиной относительно импрессивных речевых функций у больных с динамической афазией: «Понимание предложений, смысл которых легко представить наглядно, не затрудняло больных» [1; 22] . Поиск ассоциаций не нарушен, «если больной представлял себе ... ситуацию и "считывал" с нее предметы» [1; 25] (курсив в обоих случаях мой.— М.К.). Вполне возможно, что об этом же говорит и понимание некоторыми больными необратимых и соответственно непонимание обратимых конструкций, на что неоднократно указывал в своих работах А.Р. Лурия.

Кроме литературных данных, на которых основываются выводы настоящей статьи, приведем еще данные собственного эксперимента (вернее, одной из его возможных модификаций, самой простой). Испытуемым (студентам и слушателям ФПК МГУ) с инструкцией запомнить содержание были продиктованы предложения, в числе которых имелись такие, где субъекту приписывался признак, обычно свойственный объекту, иначе говоря, было произведено обращение почти необратимых конструкций, например:

На выставке поэт художнику дал картину.

Через улицу старушка девушке перенесла сумку.

В столовой клиент официанту принес суп.

В роли фоновых служили предложения типа:

В детской комнате мать ребенку дала погремушку.

В классе учитель ученику дал задачу.

Цель эксперимента была предельно проста: установить сравнительную силу холистической и аналитической стратегий.

Подавляющее большинство испытуемых производили «обратное обращение» критических конструкций: художник дал поэту картину, девушка старушке перенесла сумку и т.п. Отсутствие лингвистического анализа и вместо него — опора на вероятностную структуру среды (при повреждении правого полушария знание вероятностной структуры мира ухудшается [23] ) свидетельствуют в пользу предположения, что испытуемые использовали правополушарную стратегию переработки информации. Может быть, описанный феномен можно было бы объяснить и наличием констант во фреймах, и функционированием категориальных систем, и значительным участием зрительных

 

114

 

механизмов. Но скорее всего все это явления однопорядковые, взаимопроникающие и/или взаимодополняющие. Во всяком случае, стратегия, которую в этом случае применяет мозг, стратегия без анализа, является экономной. И выработав оптимальный способ переработки информации в вероятностно организованном мире, мозг в этом случае попадает в ловушку3.

По-видимому, экономная стратегия задействована и в процессе чтения. Но до определенных пределов. Недаром А. Пайвио выдвигает гипотезу двойного кодирования: если содержанием высказывания является абстрактный материал, принцип кодирования (декодирования), вероятно, кардинальным способом меняется: по-видимому, действительно, «разнесение данных на два различных уровня абстракции (привязанный к пространству и не зависящий от него) представляет собой фундаментальный принцип организации мозга...» [2; 114] . Можно предположить, что это частный случай нежесткости стратегий организма вообще, изменяемости их под влиянием меняющихся условий. Эту нежесткость можно обнаружить даже на таком глубинном уровне, как биохимический: например, в процессе гликолиза при недостатке кислорода в мышцах прекращается окислительное фосфорилирование, и экономный процесс получения энергии переходит в чрезвычайно неэкономный, анаэробный, но организм, пусть дорогой ценой, продолжает получать нужный ему АТФ.

Так и в процессе чтения на родном языке, очевидно, экономная гештальтная и аналитическая стратегии незаметно для читающего сменяют одна другую в зависимости от характера получаемой информации (ср. с [16; 225] ).

Процесс искусственного, школьного обучения иностранному языку всегда начинается с описания иноязычными средствами стандартных ситуаций: семья, квартира, учеба, отдых и т. п. Параллельно программы предусматривают изучение грамматических средств языка. Но они в стандартных ситуациях, как только что было показано выше, игнорируются4. Поэтому они плохо усваиваются.

Утверждение «поэтому они плохо усваиваются» достаточно логично вытекает из вышеизложенного. Но все-таки оно в какой-то мере умозрительно: речь шла все время о пренебрежении уже усвоенными средствами родного языка. Поэтому приведем материал одного эксперимента, доказывающего, что языковые средства как элементы действительно плохо усваиваются, если обучение ориентировано на соотношение «денотат» — «целостный языковый знак». Эксперимент описан в [5] .

Группу детей обучили читать псевдослова, давая изображения некоторых фантастических животных и не расчленяя в процессе обучения на отдельные буквы названия этих животных. Другую группу обучали побуквенному членению «слов». В контрольном эксперименте, когда ставилась задача прочитать незнакомые псевдослова, составленные из этих же букв, группа, обучавшаяся по холистическому принципу, в отличие от второй, показала значительно худшие результаты.

Теперь, наверное, можно сделать окончательные выводы.

На первом этапе обучения иностранному языку обучаемые имеют возможность пользоваться правополушарной стратегией. (Есть экспериментальные исследования, подтверждающие, что они так и поступают [9] .) Работает экономная стратегия. Этот факт влечет за собой катастрофически негативное следствие: грамматические средства языка в системе «обычная, неспециальная школа + обычный, неспециальный вуз» оказываются неусвоенными.

При переходе на чтение научной литературы, которая по определению заключает в себе новую информацию, обучаемые должны автоматически переходить на аналитическую стратегию. Но неавтоматизированное, сознательное пользование формальным аппаратом

 

115

 

чужой языковой системы, сведения о котором разбросаны по учебнику, недопустимо энергоемко, и порог перехода на «экономную» стратегию опускается значительно ниже того уровня, для которого данная стратегия является адекватной. Сферой ее применения становятся уже не только стандартные ситуации, но и область полузнания, полуориентации в проблеме. На первых стадиях обучения чтению научной литературы на иностранном языке будущий научный работник значительно меньше знает свой узкий предмет и вынужден для извлечения смысла из иноязычного текста в значительно большей степени прибегать к аналитической стратегии. С течением времени запас специальных знаний увеличивается. Степень использования экономной стратегии тоже. Чем дальше, тем больше свертывается анализ. Но в науке, в отличие от обыденной жизни, очень мало вещей, которых не может быть только потому, что их не может быть никогда, и «хороший гештальт» зачастую получается и при очень значительном искажении информации. Таким образом, то, что на первый взгляд кажется невероятным (цифры в начале статьи), на самом деле оказывается легко объяснимым.

Ответ на второй из вопросов, поставленных в начале статьи, является производным от ответа на первый: на каком-то этапе обучения иностранному языку надо полностью отключить денотат. Надо убрать лексикон и лишить мозг возможности пользоваться экономной стратегией.

Это сделать нетрудно. Ведь, по сути, лексическая система языка и его грамматическая система — это пусть взаимосвязанные, но тем не менее различные системы, лексика и грамматика — это две различные сущности. Так, как две различные сущности, они и могут изучаться. Этот вывод напрашивается сам собой, но почему-то никогда не делается. При принятой системе обучения лексика имеет статус самостоятельного объекта и de jure и de facto, грамматические же средства языка только de jure, они всегда накрепко привязаны к лексике, как отдельности они никогда не являются объектом деятельности обучаемого. Если же грамматику языка представить не как свод нормативных актов, а как механизм, составные части которого взаимосвязаны и выполняют определенные функции5, то тогда действия с формальными показателями возможны при полном исключении лексикона. Это действия чисто аналитического характера. Например, на материале немецкого языка:

1) Какой из двух артиклей eine, einen является более информативным, т.е. выражает больше категорий существительного?

2) Совместимы ли следующие внутренние и внешние формальные средства?

 

der

— nis

der

— tat

dem

— ung

ein

— er

einer

— schaft

eines

— tur

einem

— tum

die

— um

ein

— um

der

— enz

die

— um

der

— heit

den

— er

des

keit

 

3) Одна из приведенных ниже конструкций является весьма употребительной, одна — возможной, но ее употребление ограничено некоторым фактором (каким?), две невозможны. Назовите номера конструкций.

1) Маn/...t/.../.../...

2) Man/...n/.../.../....

3) Man.../.../.........../ge...t/.

4) Man...end/.../.../......

И при постепенном включении лексикона характер заданий не дает обучаемому возможности соскользнуть на путь приблизительного схватывания смысла. Например:

Почему одинаково возможны два различных начала предложения:

Der Ubung fehlt...

Die Ubung fehlt...

Путем тренировки, путем соответствующих инструкций мозг можно научить работать адекватно условиям, даже если это требует значительного изменения принципов его функционирования [11] , [14] , [25] .

 

116

 

Такой путь и предлагается в настоящей статье6.

Резюмируя, отметим еще раз:

1. Парадокс, о котором речь шла в начале, на самом деле есть проявление закономерности, присущей не только рассматриваемому процессу, но являющейся одной из фундаментальных характеристик переработки информации человеком вообще.

2. Экономная стратегия мозга, само ее наличие, сама возможность ее использования на этапе работы со стандартными ситуациями препятствуют развитию умения аналитической работы с материалом. Будучи несформированным в условиях, когда экономная стратегия компенсирует его отсутствие, оно не работает и в неадекватных условиях. Работа с сотнями тысяч иноязычных печатных знаков еще более развивает экономную стратегию. Из-за нее миллионы человеко-часов летят на ветер.

Обучение чтению на иностранном языке должно быть более «левополу-шарным».

 

1. Ахутина Т. В. Нейролингвистический анализ динамической афазии. М., 1975.

2. Баллард X. Дана, Браун М. Кристофер. Зрение: биология бросает вызов технике // Реальность и прогнозы искусственного интеллекта : Сб. статей: Пер. с англ. / Под ред. В.Л. Стефанюка.  М.: Мир, 1987.

3. Бианки В. Л., Филиппова Е. Б. Эволюция функциональной асимметрии мозга // Физиология поведения: Нейробиологические закономерности / Ред. А. С. Батуев. Л., 1987.

4. Величковский Б. М. Зрительные автоматизмы в памяти человека // Психол. журн. 1985. Т. 6. № 5. С. 32 – 40.

5. Веллютино Френк. Дислексия // В мире науки. 1987. № 5.

6. Герасимов В. И. Организация памяти и процессы языкового функционирования // Биологические и кибернетические аспекты речевой деятельности. М., 1985.

7. Деглин В. Л., Балонов Л. Я., Долинина И. Б. Язык и функциональная асимметрия мозга // Труды по знаковым системам. Вып. XVI. Тарту, 1983.

8. Кауфман Д. А., Траченко О. П. О литерализации восприятия разных классов слов // Труды по знаковым системам.  Вып. XIV. Тарту, 1981.

9. Котик Б. С. Межполушарное взаимодействие при осуществлении речи у билингвов // Вопр. психол. 1983. № 6. С. 114 – 120.

10. Синев Р. Г. К проблеме восприятия учащимися грамматической информации немецкого научного текста (на материале переводов на русский язык) // Общественно-политический и научный текст как предмет обучения иностранным языкам. М., 1987.

11. Суворова В. В., Матова М. А., Туровская З. Г. Асимметрия зрительного восприятия. М., 1988.

12. Ушакова Т. Н., Свидерская Н. Е., Шустова Л. А. Использование ЭЭГ - показателей для характеристики речевого процесса // Мозг и психическая деятельность. М., 1984.

13. Черниговская Т. В., Балонов Л. Я., Деглин В. Л. Билингвизм и функциональная асимметрия мозга // Труды по знаковым системам. Вып. XVI. Тарту, 1983.

14. Юртайкин В. В., Куцова В. В. Межполушарная асимметрия и знаковая функция у билингвов // Психология билингвизма. Сборник научных трудов МГПИИЯ им. Мориса Тореза. Вып. 260. М., 1986.

15. Hebes D. R. Direct examination of cognitive function in the right and left hemispheres // Kinsbourne M. Asymmetrical function of the brain. Cambridge, 1978.

16. Paivio A. Mental representations. A dual coding approach. Oxford University Press, 1986.

17. Pylyshyn A. Psychological approach // Studdert-Kennedy M. (ed.). Psychobiology of language. Cambridge: The MIT Press, 1983.

18. Searleman A. Review of right hemisphere linguistic capabilities // Psychol. Bull. 1979. V. 84.

19. Segalowitz H., Hansson P. Hemispheric Functions in the processing of agent — patient information // Brain and language. 1979. V. 8.

20. Shanon В. Lateralization effects in lexical decision tasks // Brain and Language. 1979. V. 8.

21. Van Lancker D. R., Kempler D. Comprehension of familiar phrases by left — but not by right — hemisphere damaged patients // Brain and Language. 1980. V. 32.

22. Zaidel E. Reading by the disconnected right hemisphere: An aphasiological perspective // Zotterman Y. (ed.) Dyslexia: Neuronal, cognitive and linguistic aspects. Oxford, 1982.

23. Zaidel E. On multiple representations of the lexicon in the brain — the case of two hemispheres // Psychology of language. Cambridge: The MIT Press, 1983.

24. Zaidel E. A response to Gazzaniga: Language in the right hemisphere, convergent perspectives // Amer. Psychol. 1983. V. 38.

25. Zaidel E. Language in the right hemisphere // Zaidel E. (ed.) The dual brain. N.Y., 1985.

 

Поступила в редакцию 8.VII 1988 г.

 

 



1 Не ставит ли распространенный взгляд на ве­щи следствие на место причины? Надо думать, левое полушарие не потому работает аналитиче­ски, что оно доминантно по речи, а речевые центры развились в левом полушарии в связи с тем спосо­бом, которым оно перерабатывает информацию. И не является ли производным от способа пере­работки информации правым полушарием тот факт, что недискретный признак той же самой ре­чи, интонация, порождается / воспринимается «недоминантной гемисферой»?

2 Ф. Бопп использует этот образ для характери­стики картины мира на определенный момент его познания.

3 Вероятно, при правосторонней гемисферэктомии, лишенный «экономизирующего» демона правдоподобия левый мозг бесстрастно выдал бы формально правильный вариант.

4 На ту же мельницу льет воду и избыточность языкового кода как такового.

5 Эпиграфом к грамматике немецкого языка, написанной автором по такому принципу, служат слова из книги У.Р. Эшби «Конструкция мозга»: «Единственный путь к пониманию соотношения между частями новой машины состоит в исследо­вании этого соотношения».

6 Подчеркнем еще раз, что речь идет только о каком-то одном этапе в изучении языка. Речь о принципе. Место и длительность этапа — в компе­тенции методики.