Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

48

 

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ САМОКОНТРОЛЯ ПРИ ОРГАНИЗАЦИИ ВНИМАНИЯ

 

В.А. ПЕТРОВСКИЙ, Е.М. ЧЕРЕПАНОВА

 

Настоящая работа посвящена проблеме самоконтроля, представленного такими проявлениями активности человека, как ответственность за ближайшие и отдаленные последствия собственных поступков, осмотрительность и осторожность, выдержка и самообладание, выверенность практических действий, подотчетность мыслей и чувств и т.д. Термином «самоконтроль» могут быть обозначены особые действия, предметом которых являются собственные состояния и свойства человека, будь то характеристики его как субъекта деятельности, общения или самосознания. Каковы бы ни были конкретные формы обнаружения самоконтроля, центральным его звеном является управление

 

49

 

содержаниями собственного сознания, тем, что субъект считает частью своего я.

При этом могут быть выделены два вида контроля над содержаниями своего сознания: аффективный и когнитивный самоконтроль1. В первом случае предметом контроля являются эмоциональные процессы и побуждения субъекта (чувства и желания). Во втором — его собственные представления и мысли. Явления аффективного самоконтроля в последние годы становится предметом оригинальных исследований, относящихся прежде всего к проблеме воли. Когнитивный самоконтроль (как и другие проявления самоконтроля) характеризуется единством его волевой и рефлексивной образующей. Последняя выступает как cogito (мысль о собственной мысли), волевая — как произвольное внимание к содержаниям собственного сознания. Необходимость соgito, единства некоторого переживания и мысли о нем определяется здесь тем, что индивиду приходится проявлять волю, подавляя конкурирующие переживания, как бы спонтанно рождающиеся в его сознании [7], [12].

Тот факт, что в состав когнитивного самоконтроля входит мысль о собственной мысли, создает своеобразную в методологическом отношении ситуацию. С одной стороны, самоконтроль в своем рефлексивном звене имеет существенно внутренний характер, что ограничивает возможность исследования его извне. С другой стороны, эта внутренняя сторона самоконтроля непосредственно открыта самому субъекту, т.е. актуально входит в содержание его самосознания. Поэтому, делая предметом анализа мысль о собственной мысли, мы должны воспользоваться данными самонаблюдения испытуемых. Здесь нет и не может быть риска впасть в заблуждения интроспекционизма — «порочной практики психологического исследования» (С.Л. Рубинштейн)2. Эти данные самоотчета (при правильной организации эксперимента, исключающей намерение испытуемых исказить результаты исследования) вполне сопоставимы по достоверности с той информацией, какую мы имеем в психофизических исследованиях, включающих речевой ответ [8].

Волевая образующая когнитивного самоконтроля. Впервые контроль и внимание были соотнесены в трудах П.Я. Гальперина. Внимание интерпретируется им как свернутая форма контроля применительно к анализу предметных действий (совершаемых как во внешнем, так и во внутреннем плане). В данном же случае речь идет о действиях, направленных на содержание самосознания субъекта. Особый вопрос при анализе этих действий связан с их произвольностью. Если контроль над содержаниями собственного сознания произволен, то это означает, что субъект располагает определенной свободой в управлении собой, способен не только действовать в определенном направлении, но и уклоняться от подобного действия (не только думать о чем-то, но иметь также возможность не думать об этом). Без этой способности произвольное внимание выступило бы как неподконтрольная субъекту активность. Поэтому при характеристике когнитивного самоконтроля наряду с сосредоточением внимания можно выделять и отвлечение внимания, возможность которого образует условие произвольности управления субъектом содержаниями собственного сознания.

 

МЕТОДИКА

 

При изучении когнитивного самоконтроля был использован прием «негативирующей стимуляции» (В.А. Петровский)

 

50

 

и некоторые другие методические средства. Этот прием заключается в создании особой экспериментальной ситуации, в которой от испытуемого требовалось, чтобы, действуя во внутреннем плане, он придерживался определенных ограничений, относящихся к области возможных фиксаций его внимания: требовалось «не думать о чем-то» или, наоборот, «думать о чем-то». Конкретно, в четырех сериях испытуемым предлагалось «не думать ни о чем», «не думать о себе», «не думать о своих желаниях», «не думать о желтой обезьяне», а также «думать о желтой обезьяне и ни о чем более». Некоторым испытуемым требование «не думать» предъявлялось многократно, т.е. при варьировании области «запрещенного» условие запрета сохранялось в каждой из серий. Предполагалось, что испытуемые должны с необходимостью думать о запрещенном, при этом уровень и особенности рефлексии, а также средства управления содержаниями собственного сознания у них будут существенно различаться. В результате появится возможность охарактеризовать индивидуальные особенности когнитивного самоконтроля испытуемых.

В ходе эксперимента регистрировались: время подготовки (настройки «не думать»); время выполнения задания (между условным сигналом «не думаю» и сигналом «подумал»), обозначенное нами как время процесса; отвлекающие содержания (переживания, рефлектируемые как «подумал о...», «подумал о другом, отвлекся» и пр.). После каждой серии выяснялось, что испытуемому представлялось необходимым для выполнения задания, что ему удавалось и не удавалось сделать (при подготовке, отвлечении, сосредоточении), придерживался ли он какой-нибудь определенной стратегии и т.д. Кроме того, фиксировались поведенческие проявления: поза, мимика, жесты, непроизвольные движения.

Перед началом эксперимента для типологизации индивидуальных особенностей испытуемые отвечали на вопросы личностного опросника Айзенка (вариант Epi). По завершении эксперимента испытуемые отвечали на ряд вопросов: возраст, образование, профессия, состояние физического здоровья, психологические проблемы. Испытуемым предлагался также опросник, направленный на выявление привычных средств саморегуляции в различных сферах деятельности.

 

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

 

Экспериментальные данные могут быть сгруппированы и проанализированы в рамках решения поставленных нами задач: анализ динамических и содержательных характеристик осознаваемости субъектом акта организации собственного внимания; анализ волевой образующей самоконтроля; оценка релевантности данных лабораторного эксперимента фактам обыденной жизни.

Анализ рефлексивного звена самоконтроля. Замечали ли испытуемые парадоксальность инструкции «ни о чем не думать» или «не думать о...»? Большинство из них считали, что «невозможно ни о чем не думать», что это «никак не получится» и т.п. Однако после некоторого интервала сосредоточения на цели «не думать» испытуемые обнаруживали в себе способность выполнить задание, о чем тут же подавали условный сигнал. Далее, в течении определенного промежутка времени испытуемые переживали состояние отсутствия каких-либо запрещенных мыслей (побуждений, представлений и т.п.). Эти интервалы субъективного отсутствия мысли хотя и являются индивидуально своеобразными, но достаточно стабильны для каждого испытуемого, что позволяет экспериментатору в тот или иной момент «недумания» прервать эксперимент и расспросить испытуемого о наличии и характере его переживаний к данному времени. В самоотчете обнаруживается присутствие у испытуемых тех или иных субъективных (но актуально не объективируемых, т.е. протекающих дорефлексивно) содержаний, различных по степени предметной оформленности: от неопределенных, недифференцированных чувствований до вполне отчетливых представлений или побуждений к действию (например,

 

51

 

«ни о чем не думать»). Таким образом, в составе акта когнитивного самоконтроля обнаруживается факт до-рефлексивных содержаний психики, феномен «не мыслю о том, что мыслю». Выделение этого факта значимо для критики картезианской традиции истолкования сознания (косвенно — интроспекционизма) и подтверждения правомерности фундаментального разведения в философии и психологии рефлексивных и дорефлексивных содержаний сознания.

По истечении временного промежутка субъективного отсутствия мысли, т.е. после того, как испытуемый подавал сигнал об окончании опыта (это означало, что он подумал о чем-то, выходящем за пределы требования инструкции), экспериментатор выяснял характер отвлечения. Здесь удавалось составить представление о содержании cogito и о глубине рефлексии субъекта в условиях управления собственным сознанием. Выделились две группы испытуемых. В одной из групп испытуемые рефлектировали мысли внеположных вещей или своих собственных психических процессов (ощущений, состояний, действий, предстающих как нечто внешнее по отношению к самой мысли). Например, испытуемые прерывая эксперимент, сообщали, что они подумали о том, что очень захотелось есть, нужно куда-то бежать и что-то делать и т.п. Здесь имела место субъект-объектная структурализация сознания. Испытуемые другой группы замечали мысль о самой мысли. Прерывая эксперимент, они сообщали: «Я подумал, что ни о чем не думаю» (субъект-субъектная структурализация сознания). Иногда при этом они вступали в диалогическое отношение с собой. Субъект в качестве осознающего и осознаваемого выступал как целостность.

Экспериментальные данные о существовании и существенности интервала времени, в течение которого субъекту представляется, что он ни о чем не думает, т.е. интервала «субъективной свободы от мысли», а также двух типов: субъект-объективной и субъект-субъективной структурализации сознания, могут быть соотнесены с гипотезами о строении самосознания, которые высказывались в истории философии и психологии. Предлагались различные модели структурирования самосознания и описания того, как в нем соотносятся субъект и объект: их противопоставление, отношение последовательного чередования позиций, различение субъекта и объекта как рядоположенных сторон в самосознании. В настоящее время самосознание понимается как аутокоммуникация, при которой индивид обращается к самому себе как субъекту [2], [12]. Выявленный в эксперименте феномен субъект-субъективной структурализации самосознания («Я думаю, что я думаю» и т.д.) соответствует именно этой трактовке. Но таков лишь один из эмпирически выявленных вариантов, другой — структурализация самосознания в большой мере соответствует представлениям Л.С. Выготского [5], предложившего иерархическую модель, в которой субъект осознания является общим для частного — выделяемого в субъекте объекта осознания. Именно с такой феноменологией мы в ряде случаев сталкивались в эксперименте. Когда испытуемые рассказывали, как они пытались воздействовать на собственные мысли и представления, обозначали это как «я заставил себя». Как видим, имеют силу обе онтологические модели структурализации самосознания, однако они свойственны разным индивидуумам.

Общей особенностью организации самосознания у обеих групп испытуемых является дискретность процесса рефлексии собственных содержаний сознания. Процесс самосознавания дискретен в том смысле, что субъект то различает в «я» некоторые стороны и может при этом в течении определенного времени оперировать с ними как чем-то ему противопоставленным, то вновь выступает слитно, как целое, периоды саморазличения перемежаются с периодами целостности [11].

Анализируя особенности дискретной организации самосознания у разных индивидов: существенные различия между испытуемыми по интервалу «субъективной свободы от мысли», по

 

52

 

типу рефлексируемых содержаний сознания (субъект-субъектный, субъект-объектный варианты структурализации самосознания), по характеру предметного наполнения cogito в процессе самоконтроля, можно поставить вопрос о типологическом своеобразии индивидов как источнике выявленных различий.

 

Таблица 1

 

Группа испытуемых

Время подготовки (в с)

Время процесса (в с)

Экстраверты стабильные

Экстраверты нейротичные

Интраверты нейротичные

Интраверты стабильные

6,4*

18,75*

11,5*

8,6

84,6*

56,75*

53,5

34,9*

* — уровень значимости по критерию Стьюдента при р<0,05.

 

Различные группы испытуемых показали характерные результаты по среднему времени подготовки и процесса выполнения задачи в четырех сериях, когда требовалось «ни о чем не думать», «не думать о себе», «о своих желаниях», «о желтой обезьяне». В табл. 1 приводятся средние данные по всем сериям: в зависимости от таких характерологических черт, как экстраверсия — интраверсия и нейротичность — стабильность.

Длительность процесса «не думанья», определялась тем, что предлагали императив, предъявленный в виде запрета, глубиной рефлексии собственных действий. Легкость самопроизвольной актуализации содержаний сознания скорее должна быть функцией уровня нейротичности (по определению параметров).

Итак, с максимальной легкостью организовывали собственное сознание стабильные экстраверты, у стабильных интравертов это было связано с наибольшими затруднениями. У нейротических экстравертов среднее по длительности время процесса сопровождалось чрезвычайной длительностью подготовки, что свидетельствовало о максимальных затруднениях при самоконтроле. Эти данные согласовывались с определением факторов Айзенком. Так, автором в факторы экстраверсия — интроверсия заложен параметр «подверженность интроспективным размышлениям», который должен детерминировать поведенческую стратегию саморегуляции. Кроме того, в фактор «нейротичность — эмоциональная стабильность» заложены особенности саморегуляции, в частности для нас были интересны данные, что «у интровертированных нейротистов чаще встречаются дистимические проявления, страхи, фобии и психастенические расстройства. Экстравертированные нейротисты больше дают истерическую симптоматику и показывают более высокую психопатичность и криминогенность» [5; 174]. Детерминированность результатов индивидуальными особенностями подтверждается также при анализе распределения результатов по сериям (рис. 1).

 

Рис. 1.

 

Рассмотрим некоторые из полученных данных. В I серии, когда требовалось ни о чем не думать, инструкцией задавалась неопределенность содержаний, означенных как нежелательные («подумал о...»). В этой ситуации нейротизм оказался фактором, сближающим время процесса у экстра- и интравертов. В IV серии, когда нужно было не думать о «желтой обезьяне», фактор экстраверсия — интраверсия играл решающую роль в распределении результатов. Высокий уровень нейротизма определил равную склонность у экстра- и интравертов к самопроизвольной

53

 

актуализации нежелательных содержаний сознания. Тогда же, когда запретный объект задан инструкцией извне, независимость от него связана с экстра-, интравертированной ориентированностью индивида.

Другим интересующим нас параметром была глубина рефлексии. Условно можно выделить две группы испытуемых. В первом случае выделялось и удерживалось определенное содержание, выступающее объектом воздействия в деятельности саморегуляции, т.е. имела место субъект-объектная структурализация сознания. В другом — субъект вступал в диалогические отношения с собой типа субъект — субъектных отношений: испытуемые, прерывая эксперимент, сообщали: «Я подумал, что ни о чем не думаю», т.е. субъект в качестве объекта осознания выступал как целостность. Результаты исследования показали, что субъект-субъектная структурализация в процессе произвольного отвлечения внимания оказалось дезадаптивной.

При субъект-объектной структурализации испытуемые, прерывая эксперимент, сообщали, что они подумали о каком-либо предмете, это проявлялось в осознании собственных психических проявлений — ощущений, состояний, действий.

Субъект-субъектная структурализация сознания наиболее характерна для нейротических интравертов (которые, как было сказано выше, особенно подвержены «избыточной рефлексии», «рефлексивным неврозам»). Они испытывали наибольшие затруднения, связанные с вычленением объекта в себе, как бы проваливаясь в «рефлексивную бесконечность». Как правило, эти попытки устранения субъектной стороны сознания при помощи все большего нагромождения уровней рефлексии в итоге приводила к ярко выраженной агрессии, направленной иногда и на экспериментатора. Испытуемый после краткого времени выполнения задания резко прерывал его и обвинял экспериментатора в том, что «тот дал ему такое глупое задание». Это расценивалось нами как защитная реакция на задание, выполнение которого угрожает целостности «я».

 

Таблица 2

 

Распределение способов структурализации сознания (в %)

 

Способ структурализации сознания

Группа испытуемых

экстрав. стаб.

экст. нейр.

интрав. нейр.

интрав. стаб.

SS

S—О

100

50,0

50,0

15,8

84,2

 

Приведенные (в табл. 2) данные также демонстрируют нам недостаточность рефлексии у экстравертов и избыточность ее у интравертов. Полученные результаты позволили определить задачи и гипотезы следующего этапа исследования — определение возрастных особенностей деятельности саморегуляции в условиях актуального конфликта содержаний сознаний, определяющих необходимость самоконтроля внимания. Мы исходили из следующей посылки: с возрастом в самосознании усиливается глубина и адекватность. Следовательно, требовалось проверить, повышаются ли возможности саморегуляции и как она меняется структурно.

На этом этапе в исследовании приняли участие следующие группы испытуемых: учащиеся начальных классов — 30, подростки — 29, старшеклассники — 24 испытуемых. Было обнаружено, что с возрастом возможности самосознания монотонно увеличиваются (т.е. время процесса монотонно уменьшается). Но при этом уменьшается удельный вес таких стратегий саморегуляции, как неадекватная рефлексия, физическое напряжение. Основной вывод, который можно сделать из приведенных данных: с возрастом увеличиваются возможность организации произвольного отвлечения внимания в составе самоконтроля.

Сопоставление способности к сосредоточению и отвлечению внимания на материале заданий «не думать о чем-то» и «думать о чем-то» обнаружило их тесную связь (коэффициент корреляции Спирмена времени одного и другого

 

54

 

процесса составляет 0,677, что достоверно на уровне 0,005).

Анализ волевого звена самоконтроля, т.е. изучение средств саморегуляции на основе самоотчетов и направленного наблюдения за поведением испытуемых, позволило выделить следующие:

1. Релаксация — физическое состояние характеризуется полной расслабленностью, возможна сонливость или даже засыпание во время выполнения задания. Ощущения испытуемых не характерны для других способов саморегуляции («Задание очень легкое, сидеть и не думать очень приятно»; «Можно хорошо отдохнуть»).

2. Размышление о другом — смену ментальной доминанты, произвольное переключение внимания на другие, эмоционально означенные объекты, чтобы не думать о запрещенных. Такой объект выбирается во время подготовки, тем не менее, как бы ни был далек выбранный предмет размышления от избегаемого, ассоциативные цепи приводят испытуемого к нему же.

3. Образное манипулирование — испытуемый в собственном представлении проделывает манипуляции с возникающими помимо его воли мыслями и образами. При этом в умственном плане производятся практические действия.

4. Физическое напряжение — локализация его может быть различна, но чаще это мимическая мускулатура лица и рук. Таким способом испытуемый регулирует собственные психические состояния за счет напряжения отдельных групп мышц или причиняя себе физическую боль.

5. Автоматизированные, ритмически организованные виды деятельности — испытуемый качает ногой, считает, приговаривает про себя детские считалки и т. п.

6. Неадекватная рефлексия — испытуемый совершает запретные действия, не осознавая их таковыми. Неадекватная рефлексия свидетельствует о недостаточности самосознания при саморегуляции.

 

Рис. 2.

 

Итак, индивидуальные и возрастные особенности испытуемых детерминируют как рефлексивное, так и волевое звено самоконтроля. Для релевантности выделенных в эксперименте средств контроля за фактом обыденной жизни мы предложили тем же испытуемым опросник, состоящий из незаконченных предложений, относящихся к средствам саморегуляции в различных сферах деятельности. Там были вопросы типа: «Если я не могу заснуть, я обычно...», «Если я чем-то сильно встревожен, то чтобы успокоиться, я обычно...», «Если неприятные мысли идут мне в голову, я обычно...» и т.п. Ответы показали действительное существование совпадения привычных характерных средств, используемых при организации произвольного внимания в нашем эксперименте и в обычной жизни. Для этой цели на группе испытуемых — учащихся старших классов (17 человек) был проведен тест Бурдона, исследующий продуктивность внимания на монотонном материале, в условиях конкурирующих содержаний; параллельно демонстрировались слайды.

Далее, в специальной экспериментальной серии, данные о самоконтроле сопоставлялись с особенностями произвольного внимания испытуемого в условиях монотонной деятельности. Результаты показали тесную связь между продуктивностью внимания и способностью к отвлечению и к сосредоточению. Неадаптивные средства саморегуляции использовали 6 человек, из них 5 имеют низкий коэффициент продуктивности внимания (табл. 3).

В результате проведенных исследований мы получили возможность классифицировать

 

55

 

выделенные нами средства саморегуляции на адаптивные и дезадаптивные по принципу связанности их использования с зафиксированными объективно психологическими проблемами. Оказалось, что большинство испытуемых, тяготеющих к использованию автоматизированных действий в целях саморегуляции, будучи чаще всего фактически здоровыми, жаловались на легкость образования навязчивостей, суеверность, ритуализацию поведения и др.; испытуемые, использовавшие физическое напряжение, оказались склонны к психосоматическим жалобам, испытуемые же, проявляющие избыточную рефлексовность в нашем исследовании, жаловались на избыточный самоанализ и в других ситуациях. Тем самым исследование когнитивного самоконтроля может оказаться информативным в целях психологической диагностики: для нужд психокоррекции.

Таблица 3

 

Коэффициент продуктивности внимания 7,25

Коэффициент продуктивности внимания 7,25

Ср. время сосредоточения

10,25

Ср. время отвлечения

76,9

Ср. время сосредоточения

49,8

Ср. время отвлечения

37,6

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

1. Среди различных форм саморегуляции личности особо выделяется явление когнитивного самоконтроля: целенаправленного управления содержаниями собственного сознания. В настоящем исследовании выделены и охарактеризованы два аспекта когнитивного самоконтроля: рефлексивный и волевой. Рефлексивный раскрывается как cogito (мысль о собственной мысли), а волевой — как произвольное внимание субъекта к содержаниям собственного сознания. В последнем выделяются две образующие: сосредоточение и отвлечение внимания.

2. При исследовании самоконтроля может быть использован прием «негативирующей стимуляции», заключающийся в регистрации непроизвольных фиксаций внимания субъекта на тех представлениях и переживаниях, которые запрещены инструкцией. Таким образом, предложенный прием выявляет взаимосвязь между произвольным сосредоточением и отвлечением внимания в составе самоконтроля.

3. При сосредоточении и отвлечении внимания процесс самосознания может иметь дискретный характер, когда интервалы рефлектирования собственных содержаний сознания перемежаются с интервалами субъективного отсутствия мысли.

4. Количественные и качественные характеристики этих интервалов взаимосвязаны с индивидуально-типологическими и возрастными особенностями личности.

Характеристики экстраверсия-интраверсия задают особенности рефлексивного компонента при организации внимания в составе самоконтроля, а нейротизм — волевого компонента. Так, акцентуированные экстраверты характеризуются поверхностной рефлексией, а интраверты — избыточной. Обе характеристики в равной мере препятствуют организации внимания в составе самоконтроля. С возрастом возможности саморегуляции внимания повышаются.

5. Особенности выявленных характеристик самоконтроля отражают особенности саморегуляции личности в повседневной жизни, что позволяет использовать данные экспериментальные методики в диагностических целях.

 

1. Анцыферова Л. И., Величковский Б. М. Предисловие к кн. Хекхаузена X. Мотивация и деятельность: в 2 т.  Т 1. М., 1986. С. 5—7.

2. Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982. Т. 1. 487 c.

3. Герцберг М. О. Очерки по проблеме сознания в психопатологии. М., 1961. 175 с.

4. Кон И. С. Категория «я» в психологии // Психол. журн. 1981. Т. 2. № 3. С 25—37.

5. Неврозы и неврозоподобни состояния / Под ред. Н. Антонова. София, 1983. 244 с.

6. Петровский В. А. Активность субъекта в условиях риска: Автореф. канд. дис. М., 1977. 18 с.

7. Столин В. В. Самосознание личности. М., 1983. 284 с.

 

56

 

8. Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. Т. 1. М., 1966. 239 с.

9. Черепанова Е. М. Проблема произвольного отвлечения внимания: индивидуальные особенности управления собственными содержаниями сознания // Экспериментальные методы исследования личности в коллективе: Тезисы Всесоюзной научно-методической конференции. Даугавпилс, 1985. С. 85—94.

10. Черепанова Е. М. «Думайте о желтой обезьяне…» // Знание — сила. 1985. № 2. С. 42—43.

11. Черепанова Е. М. Когнитация как проблема самосознания // Проблемы психодиагностики обучения и развития школьников: Сб. науч. тр. / Отв. ред. А.М. Матюшкин и др. М.: Изд-во АПН СССР, 1985. С. 150—158.

12. Чеснокова И. И. Проблема самосознания в психологии. М., 1977. 144 с.

 

Поступила в редакцию 21.II 1986 г.



1 Разграничение аффективного и когнитивной самоконтроля в известной степени условно, так как «механизмы когнитивных умозаключений вплетены в саму ткань мотивационных процессов и эмоциональных оценок» [1].

2 Отметим, что одной из принципиальных ошибок интроспекционизма было неправомерное отождествление феноменов самосознания субъекта (основанных на cogito и адекватно фиксируемых в самоотчете) и значительно более широкого круга явлений психики, выходящих за пределы возможностей интроспективного исследования.