54

 

СЕМЕЙНЫЕ И ПОЛОРОЛЕВЫЕ УСТАНОВКИ У ПОДРОСТКОВ

 

В. Е. КАГАН

 

Подготовка молодежи к семейной жизни наряду с формированием нравственного мира личности предполагает и «формирование особой системы представлений о себе как о человеке определенного пола, включающих специфические для мальчиков и девочек потребности, мотивы, ценностные ориентации, отношения к представителям другого пола и соответствующие этим образованиям формы поведения» [3; 13]. Это чрезвычайно актуально в свете задач полового воспитания [4].

Сравнительно недавно выделился специальный предмет внимания исследователей: формирование представлений о маскулинности-фемининности как одном из условий подготовки к семейной жизни [12], [13], [9], [10] и др. Изучение вербализованных представлений подростков о мужественности и женственности в связи с формированием «я-образа» и представлений о семейных ролях, а также половозрастных особенностей формирования маскулинности-фемининности позволяет предотвратить искаженное понимание воспитателями интересов и потребностей данной возрастной группы (или половой) и разорвать замкнутый круг: «искажение запроса — искажение ответа — искажение запроса» [2; 29].

Особая ценность этих работ в постановке вопросов, во многом определяющих направления дальнейших исследований. Часть из них связана с теорией половых ролей, под которыми понимают существующие в обществе стереотипы маскулинного и фемининного поведения и соответствующие им представления и ожидания, которым индивид должен соответствовать, чтобы быть признанным человеком того или другого пола [6].

Исходя из положений, развиваемых рядом советских психологов ([1], [7],

 

55

 

[8], [11]), надо признать, что знание половых ролей представлено в двух формах: декларируемые, культивируемые извне социальные значения, и реальные, интериоризованные до уровня установки в динамике собственного жизненного опыта. Ранее было показано, что понятие реального (установочного) знания имеет в виду неосознаваемые или неполностью осознаваемые аспекты личностных смыслов как диспозиции социального поведения личности; в нем интегрированы сугубо «внешние» (социальные) и «внутренние» (индивидуальные) детерминанты поведения, разворачивающегося одновременно и как реализация социальных предписаний, и как реализация индивидуальных побуждений. Установлено, что эти две формы знания половых ролей не совпадают: реальное знание оперирует понятиями маскулинности и фемининности как аддитивными, а декларативное — альтернативно противопоставляет их [5]. Тот факт, что «психологическим объектом воспитания является смысловая сфера личности, система личностных смыслов и реализующих их в деятельности смысловых установок» [1; 75], и, следовательно, подготовка к семейной жизни реально опирается не только на знания, но и на значения, «когнитивные единицы» и имеет целью усвоение и присвоение знаний, выработку оптимальных поведенческих установок, побуждает к исследованию взаимосвязи семейных и полоролевых ориентации подростков на уровне установочного знания.

Обследовано 140 подростков: 41 девочка и 29 мальчиков 13—14 лет (VII класс) и 23 девушки и 47 юношей 16—17 лет (X класс)1.

В качестве адекватной поставленным задачам была избрана методика семантического дифференциала, которая «может быть рассмотрена как вербальная модель поведенческого реагирования на стимул» [11; 10]. Использовался составленный нами и ранее апробированный в экспериментальной и прикладной (спортивной, медицинской) психологии набор шкал, используемых в подобных исследованиях [8], [11] и включающий факторы оценки (О), силы (С) и активности (А):

 

 

Все испытуемые шкалировали понятия «я», «моя мать», «мой отец», «мое будущее» и понятия, связанные с будущим супружеством: девочки — «мой будущий муж» и «я как будущая жена», мальчики — «моя будущая жена» и «я как будущий муж». Кроме того, 12 девушек и 25 юношей (X класс) и 19 девочек и 15 мальчиков (VII класс) шкалировали понятия «большинство мужчин» и «большинство женщин» и понятия; контрастно характеризующие маскулинность-фемининность: властность — подчиняемость; сдержанность — вспыльчивость; уверенность — тревожность; рассудочность — эмоциональность; постоянство — изменчивость; агрессивность — миролюбивость.

Банк исходных данных был представлен факторными показателями (О, С, А) для каждого из понятий. По принятым формулам рассчитывались средние величины, расстояния между понятиями и коэффициенты корреляции; значимость различий оценивалась по критерию Стьюдента.

Поскольку каждый из способов обработки исходных данных по существу представляет собой эксперимент в эксперименте со своими специфическими результатами, требующими особой психологической интерпретации, необходимо описать результаты отдельных «малых экспериментов».

Психосемантика ролей — анализировались

 

56

 

факторные показатели для понятий, образующих систему связей «родительская семья — я — будущая семья».

Показатель О, указывающий на отношение, во всех возрастных и половых группах испытуемых выше для матери, чем для отца. Показатель С, связываемый с волевым компонентом, деловой активностью, доминированием, для отца примерно одинаков во всех группах. Он достоверно превышает аналогичный показатель для матери у юношей, мальчиков и девочек, тогда как у девушек показатели С для матери и отца идентичны. Показатель А, трактуемый как отражение общительности, экстравертированности, во всех группах высок и примерно одинаков для матери и отца. Если в восприятии матери в целом доминирует показатель О, то в восприятии отца — показатель С. Показатели О, С, А по своим значениям и соотношению у юношей и мальчиков для понятий «я» и «мой отец» практически идентичны. В восприятии девочками и мальчиками себя доминирует показатель А; показатель О у девушек ближе к таковому для матери, а у девочек — для отца.

Психосемантические характеристики образов будущей семьи в младшей обследованной группе недостаточно дифференцированы. В старшей группе показатель О у юношей выше для жены, показатель С существенно и А умеренно выше для мужа. У девушек показатель О выше для жены, показатель С значительно выше для мужа, а показатель А недостоверно выше для мужа. Показатели О, С, А для будущей жены и матери у юношей достоверно не различаются, тогда как относительно себя как будущего мужа превышают те же показатели для отца (особенно О). У девушек восприятие себя как будущей жены достоверно отличается от восприятия матери меньшим показателем С. Для будущего мужа этот показатель превосходит тот же показатель для отца по всем факторам.

Сравнение «я-образов» с образами будущего супружества свидетельствует о том, что во всех группах образы себя как будущего супруга характеризуются возрастанием показателя О, но у девушек несколько больше возрастает показатель А. Если у юношей восприятие себя как мужа ассоциируется с более высоким показателем С, то у девушек это не наблюдается.

Таким образом, сопоставление образов своей настоящей (родительской) и будущей семьи обнаруживает отчетливое несовпадение и по психосемантическим характеристикам отдельных ролей, и по их соотношению в парах «мать — отец» и «жена — муж». Психосемантический портрет будущей семьи не является копией портрета семьи родителей. Здесь сказывается позиционный эффект, обусловленный влиянием социально-психологического статуса испытуемых в семье на оценку родительских и супружеских ролей: родительскую семью оценивают с точки зрения ребенка, а будущую свою — с перспективной точки зрения взрослого. Однако в неменьшей мере различия представлений о родительской и будущей семье связаны с половозрастными закономерностями «я-образа», в силу которых мальчики и девочки, юноши и девушки по-разному экстраполируют ролевые особенности родительской семьи на представления о будущей своей семье. Надо отметить высокую степень ролевой согласованности образов будущего супружества, особенно по психологическим параметрам, характеризуемым показателями О и А, при том, что соотношения степени принятия в будущем браке себя и партнера не несут потенциального психологического конфликта, хотя и различаются между собой.

Влияние образов родителей на представления о будущих супружеских ролях. В этом эксперименте учитывались не усредненные показатели, а индивидуальные дисперсии. Для каждой из групп (мальчики, девочки, юноши, девушки) рассчитывались коэффициенты корреляции каждого фактора (О, С, А) между понятиями «я», «моя мать», «мой отец», «мое будущее», «я как будущий муж (будущая жена)» и «мой будущий муж (моя будущая жена)». Хотя коэффициент корреляции указывает на факт существования связи, а

 

57

 

не на ее направление, в нашем случае интерпретация его как показателя влияния образа родительской семьи на представление о своей будущей семье диктуется самой логикой явления.

По фактору О плотность корреляционных связей выше в старших группах, особенно между «я-образом» и образами матери и себя как будущего супруга. Во всех группах, кроме мальчиков, образ отца выпадает из корреляционных связей. Подсистема связей «я — я как будущий супруг — будущий супруг — будущее» оформлена только у девочек и девушек; при этом у девочек образ себя как будущей жены коррелирует с представлением о будущем и образом мужа, но не коррелирует с «я-образом», который ассоциируется с коррелирующими между собой представлениями о муже и будущем. У девушек же образ мужа опосредствован коррелирующими между собой «я-образом» и образом себя как жены. У девочек и девушек, в отличие от мальчиков и юношей, представление о будущем коррелирует в обеих возрастных группах с «я-образом», образом будущего мужа и себя как жены.

По фактору С во все корреляционные плеяды включается отец, что хорошо согласуется с приведенными выше данными показателей по факторам О, С, А. У мальчиков и юношей при этом из корреляционных связей выпадает образ матери; у младших образ отца коррелирует с образом себя как мужа, а у старших — и с «я-образом». Корреляция представления о будущем с образом будущей жены у мальчиков сменяется в юношеском возрасте корреляцией с образом себя как мужа. У девочек образы будущих супругов прямо коррелируют с образами родителей, у девушек образ мужа коррелирует с образом матери. Представление о будущем девочек коррелирует с «я-образом», образами отца, будущего мужа и себя как жены, у девушек — лишь с «я-образом» и образом отца. Обращает внимание уменьшение плотности корреляционных связей у девушек.

У мальчиков, наоборот, плотность этих связей увеличивается, а своего рода стержнем связей оказывается диада «я — отец». Плеяды коэффициентов корреляций по фактору С ярко демонстрируют уже упоминавшееся влияние социально-психологического статуса испытуемых в семье на сопоставление воспринимаемых родительских и представляемых супружеских ролей. У девушек это сопоставление несколько противоречиво, что связано с более высоким принятием матери по сравнению с отцом при ведущем воспитательном давлении со стороны матери (сочетание показателей С и А): будущее ассоциируется с образом отца, тогда как образ мужа — с образом матери.

По фактору А плотность корреляционных связей возрастает во всех группах. Четко прослеживается корреляция «я-образа» с образами матери и себя как жены у девочек и девушек, себя как мужа — у мальчиков и юношей. Во всех группах образ матери коррелирует с образом себя как супруга и лишь у мальчиков — и с образом будущей жены. У девочек и девушек коррелируют образы отца и будущего мужа. Противоречие это между проекцией образов матери и отца на супружеские роли носит внешний характер, ибо речь идет лишь о коммуникативном аспекте этих образом, важном в подростковом возрасте и для мальчиков, и для девочек. У девочек представление о будущем коррелирует с ассоциирующимися образами отца и будущего мужа, а также с «я-образом» и образом себя как жены, у девушек будущее предстает как опосредствованное образами матери и будущего мужа производное всех образов в их взаимосвязи. У мальчиков, напротив, связь будущего с «я-образом» усиливается, а связь с образами супружества становится полностью опосредствованной.

Сопоставляя эти данные с данными Т.И. Юферовой ([12], [13]), можно заключить, что в описываемых ею декларативных знаниях подростков отражается сложная и многоаспектная половозрастная динамика формирования установочных отношении, связанных с супружеством. В одних случаях образы родителей становятся прообразами будущих супружеских ролей, в

 

58

 

других непосредственное соотнесение тех и других образов затруднено позиционными эффектами отношений «родители — ребенок». Совершенно очевидно, что у мальчиков и девочек формирование семейноролевых установок во многом различно.

Половые роли. О них мы судили по, расстояниям между понятиями, обозначающими черты поведения, с одной стороны, и понятиями «большинство мужчин» и «большинство женщин» — с другой, рассматривая величину расстояний в качестве меры приписывания каждой из черт маскулинному или фемининному поведению.

Достоверные различия полоролевой атрибуции черт поведения зарегистрированы лишь в старших группах испытуемых. Однако это не значит, что младшие испытуемые не дифференцировали поведение по признаку маскулинности-фемининности, и это подтверждают данные других наших экспериментов. Здесь же точкой отсчета в полоролевой атрибуции были образы взрослых («большинство мужчин», «большинство женщин»), а для 13—14-летних подростков мужчины и женщины предстают скорее в ипостаси «взрослых», чем представителей пола.

В старших группах дифференциация как маскулинных, так и фемининных черт больше выражена у мальчиков, у которых и соотношения в контрастных парах черт оказались в основном соответствующими стереотипам маскулинности-фемининности. У девочек же с такими стереотипами совпала лишь полоролевая атрибуция эмоциональности и миролюбивости. Эти результаты хорошо согласуются с данными, полученными нами при исследовании взрослых и свидетельствующими о том, что в индивидуально-вариативных аддитивных парах «маскулинность-фемининность» преобладание маскулинной атрибуции по тому же перечню черт у женщин встречается чаще, чем фемининной у мужчин [5]. Это переводит вопрос о «феминизации мужчин» в более широкий план отношений между полами. Эмансипационная демократизация стереотипов мужского и женского поведения связана прежде всего с расширением проявлений женского поведения, включающего черты, ранее воспринимавшиеся как преимущественно мужские. Женщине же, усвоившей мужские стереотипы поведения, мужчина начинает казаться менее маскулинным.

Как известно, женскому полу присуща значительно большая, чем мужскому, онтогенетическая пластичность, в силу чего влияние среды оказывается более сильным для девочек. Если до недавнего времени акцент делали на предотвращении феминизации мальчиков, то сегодня, как это следует из представленных данных, не меньшее внимание должно быть уделено предотвращению психологической маскулинизации девочек, а решение проблемы оптимизации полоролевого воспитания немыслимо вне контекста воспитания отношений между полами.

Полоролевые характеристики образов родителей и супругов. Трудно допустить, что столь различное восприятие маскулинности-фемининности не сказывается на восприятии образов родителей и супругов как представителей пола. Чтобы оценить этот аспект взаимодействия поло- и семейноролевых установок, мы рассчитали коэффициенты корреляции в парах расстояний «объект — черта: большинство мужчин — черта» и «объект — черта: большинство женщин — черта» для каждой из групп (матрицы 10×12 дали 480 коэффициентов корреляции, из которых 174 достигали уровня значимости 0,05 и превышали его, а 71 — были близки к пороговой значимости и рассматривались как тенденции).

В младших группах «портреты» лишь в самом общем виде совпадали со стереотипами маскулинности-фемининности, будучи в значительной мере размытыми и амбивалентными по полу, особенно — у девочек. Усредненные коэффициенты корреляции по всему перечню черт достигали уровня значимости и у мальчиков, и у девочек лишь в оценке маскулинности отца, а также собственной маскулинности и фемининности как будущих супругов. Судя по достоверности различия средних коэффициентов корреляции (критерий Стьюдента)

 

59

 

вне зависимости от уровня их значимости, маскулинная и фемининная атрибуция черт достоверно различалась в портретах отца, себя в настоящем и в будущем как мужа — у мальчиков, себя как будущей жены — у девочек.

У юношей и девушек психологические портреты более дифференцированы, а степень амбивалентности маскулинной и фемининной атрибуции значительно меньше. «Я-образ» юношей определенно маскулинен, а девушек — фемининен. О степени этой определенности можно судить не только по атрибуции отдельных черт, но и по тому, что средние коэффициенты корреляции маскулинной у юношей и фемининной у девушек атрибуции достигали значимого уровня.

В восприятии юношей мать психологически более фемининна, хотя по ряду черт и маскулинна. В восприятии девушек фемининность матери представлена не столько ее совпадением со стереотипами фемининности (положительные корреляции), сколько несовпадением со стереотипами маскулинности (отрицательные корреляции). Понять эти различия можно с учетом разного влияния высокой воспитательной активности матери на восприятие ее поло-ролевых характеристик сыном и дочерью.

Портрет отца в восприятии юношей высокодостоверно маскулинен. В восприятии девушек он оказался фемининным, отражая, разумеется, не реальные качества отца, а восприятие дочерью отцовской проекции.

Портрет будущей жены у юношей по всем показателям ярко фемининен, а свой портрет как будущего мужа — столь же ярко маскулинен. В автопортретах девушек как будущих жен, как и в их восприятии матери, отрицание маскулинности преобладает над утверждением фемининности. Портрет же будущего мужа в восприятии девушек более фемининен, чем маскулинен. Это очень расходится с декларируемым идеалом будущего мужа как «мужественного мужчины», но хорошо согласуется с портретом отца, корреляцией образов отца и будущего мужа по фактору А (см. рис.) и указывает не на желанную фемининность будущего мужа, а на семейноролевые ожидания заботы, опеки, защиты и понимания. Здесь позиционные эффекты затеняют значение собственно полоролевых характеристик, скрывая в себе потенциально конфликтные возможности.

Прямое сопоставление семейно- и полоролевых установок и их взаимовлияний с паспортным возрастом было бы наивным. Но если иметь в виду динамику психологического и социального созревания подростков, то нельзя не отметить, что с возрастом растет дифференцированность и реалистичность изучавшихся установок и их взаимодействия. Кажется существенным, что ряд особенностей у старших мальчиков и младших подростков, в том числе девочек, обнаруживает черты сходства. Это, в частности, касается и отмеченной низкой дискриминантной способности таких черт, как подчиняемость и изменчивость. Здесь, видимо, сказывается разница темпов психологического созревания в динамике мужского и женского пубертата.

Таким образом, и у мальчиков, и у девочек психологические портреты маскулинности и фемининности будущих супругов и будущих родителей достаточно хорошо согласуются в целом и на уровне их предпосылок. В установках мальчиков муж и жена подобно отцу и матери контрастны: он — маскулинен, она — фемининна. В установках девочек муж и жена подобно отцу и матери скорее фемининны, чем маскулинны.

В заключение отметим: принято считать, что формирование полоролевых и семейноролевых установок тем успешнее, чем благополучнее родительская семья. Но если ограничиться только этим, то остается неясным, во-первых, каковы механизмы формирования поло- и семейноролевых установок в благополучной семье — представление о них ограничивается ссылками на имитацию поведения родителя того же пола, а во-вторых, остаются в тени взаимосвязи половых и супружеских ролей, и наконец, в-третьих, значение внесемейного

 

60

 

воспитания ограничивается поддержкой или компенсацией неясных по своей сути семейных влияний.

 

Рис. Корреляционные связи понятий «я», «моя мать» (М), «мой отец» (О), «мой будущий муж» для девочек и «моя будущая жена» для мальчиков (С), «я как будущая жена» для девочек и «я как будущий муж» для мальчиков (ЯС), «мое будущее» (Б) по факторам оценки, силы и активности. Сплошная линия — р<0,001, пунктир — р<0,01 и штрих-пунктир — р<0,05

 

В представленном исследовании мы попытались подойти к поиску ответов на эти вопросы через исследование установочных знаний о половых и семейных ролях, как вербальной модели соответствующих видов поведения в их взаимосвязи.

Полученные данные свидетельствуют о том, что и восприятие подростками образов «я», родительской и будущей собственной семьи и их взаимосвязи достаточно четко дифференцированы по полу и возрасту, хотя существует вполне определенная закономерность оценки матери прежде всего через отношение, отца — через доминирование, а себя — через самовыражение.

В отличие от декларативного знания установочные знания половых и семейных ролей не только дифференцированы между собой, но и в известной мере взаимно согласованы у мальчиков и девочек и, что не менее важно, более реалистичны и менее идеализированы.

На формировании установочных знаний о поле и семье у девочек больше сказываются особенности существующей ситуации демократизации половых и семейных ролей, тогда как у мальчиков сильнее влияние традиционных стереотипов Возрастная динамика подчеркивает эти различия. Поскольку установочное знание является своего рода линзой, преломляющей восприятие сведений, преподносимых в ходе полового воспитания и подготовки к семейной жизни, то выявленные в исследовании его половозрастные различия должны быть учтены при практическом

 

61

 

проведении курса «Этика и психология семейной жизни» прежде всего в плане выработки установок неконфликтного согласования маскулинного и фемининного поведения вообще и в браке.

Проведенное исследование показывает, что для девочек риск семейной дезадаптации в будущем выше не только в силу особенностей стиля жизни (эмоциональный у женщин и предметно-инструментальный у мужчин), но и в силу большей подверженности изменчивым социальным стереотипам половых и супружеских ролей, в том числе крайним, утрированным их вариантам. Возникает потенциально конфликтное противоречие между ориентацией на традиционные декларативные аспекты мужественности, хорошо представленные в установочном знании мальчиков о себе как о будущем муже, и ориентацией на родительскую, фемининную установку будущего мужа, аналогичную воспринимаемому образу отца. Это еще раз подтверждает и дополнительно аргументирует не однажды высказывавшееся положение о необходимости расширения фронта полового и семейного воспитания, основным адресатом которого пока остаются мальчики.

Кажется очевидным, исходя из рассмотренных установочных знаний, что половое и семейное воспитание не исключают друг друга, а ближайшие перспективы совершенствования подготовки к семейной жизни связаны с оптимизацией полового воспитания. Причем это относится и к раннему возрасту, но с учетом половозрастных закономерностей установочных знаний о половых и семейных ролях: их различия диктуют необходимость дифференцированного воспитания, а не фронтальной коррекции, чреватой конфликтом семейно- и полоролевых установок. Наконец, представленные данные в сопоставлении с данными уже упоминавшихся исследований декларативного знания о роли мужчины и женщины в семье могут быть полезны для дальнейшей интеграции педагогического (предоставление информации) и психологического (выработка личностных смыслов и смысловых установок) аспектов полового воспитания и подготовки к семейной жизни.

 

1. Асмолов А. Г. Деятельность и установка. М., 1979. 150 с.

2. Васильченко Г. С., Решетняк Ю. А. Системный подход к психогигиене половой жизни (информационно-социологические аспекты) // Диагностика, лечение и профилактика половых расстройств. М., 1978. Т. 81. С. 28—33.

3. Дубровина И. В. О некоторых психологических аспектах подготовки молодежи к семейной жизни // Психолого-педагогические проблемы воспитания детей в семье и подготовки молодежи к семейной жизни: Сб. науч. трудов / Под ред. И.В. Дубровиной. М.: Б.и., 1980. С. 3—23.

4. Исаев Д. Н., Каган В. Е. Половое воспитание и психогигиена пола у детей. Л., 1980. 184 с.

5. Каган В. Е. Половые аспекты индивидуальности. // Психологические проблемы индивидуальности: Научн. сообщ. к семинару-совещ. молодых ученых (Ленинград, 14 – 17 мая 1984 г.) / Редколл.: Б.Ф. Ломов и др.  Вып. 2. М., 1984. С. 109—112.

6. Кон И. С. (Коп I). Kultura-sexologia (Введение в междисциплинарную сексологию). Budapest, 1981. 329 с.

7. Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971. 348 с.

8. Петренко В. Ф. Введение в экспериментальную психосемантику. М., 1983. 177 с.

9. Прихожан А. М. Изучение «образа Я» у подростков и юношей в аспекте их подготовки к семейной жизни // Психолого-педагогические проблемы воспитания детей в семье и подготовки молодежи к семейной жизни: Сб. науч. трудов / Под ред. И.В. Дубровиной. М.: Б.и., 1980. С. 79—92.

10. Толстых Н. Н. Возрастные и половые различия в представлениях подростков о своей будущей семейной жизни // Психолого-педагогические проблемы воспитания детей в семье и подготовки молодежи к семейной жизни: Сб. науч. трудов / Под ред. И.В. Дубровиной. М.: Б.и., 1980. С. 68—79.

11. Шмелев А. Г. Введение в экспериментальную психосемантику. М., 1983. 158 с.

12. Юферева Т. И. Формирование представлений подростков о мужественности-женственности как одно из условий подготовки молодежи к семейной жизни // Психолого-педагогические проблемы воспитания детей в семье и подготовки молодежи к семейной жизни: Сб. науч. трудов / Под ред. И.В. Дубровиной. М.: Б.и., 1980. С. 92—107.

13. Юферева Т. И. Особенности формирования психологического пола у подростков, воспитывающихся в семье и в интернате // Возрастные особенности психического развития детей: Сб. науч. тр. / Под ред. И.В. Дубровиной, М.И. Лисиной. М., 1982. С. 122—131.

 

Поступила в редакцию 12.V 1986 г.