Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

146

 

СООТНОШЕНИЕ СТРУКТУРЫ САМООЦЕНКИ И ЦЕЛЕВОЙ РЕГУЛЯЦИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В НОРМЕ И ПРИ АНОМАЛЬНОМ РАЗВИТИИ

 

Б. С. БРАТУСЬ, В. Н. ПАВЛЕНКО

 

Уровень притязаний, особенности выбора целей, динамика и структура самооценки составляют существенную характеристику личности. Можно думать, что и ключ к пониманию многих форм отклоняющегося, аномального развития следует искать именно здесь — в способах реагирования на успех и неуспех, в тактике и стратегии целеполагания, в особенностях самооценки и целевой структуры деятельности.

Известно, что первое экспериментальное исследование уровня притязания и целеполагания было проведено Ф. Хоппе. Помимо самого термина «уровень притязаний» он ввел чрезвычайно важное разделение целей на реальные и идеальные. Реальной целью называлась та, которую, по мнению человека, он может достичь в данных конкретных условиях, которая непосредственно вытекает из сложившейся ситуации. Под идеальной целью понималась широкая, всеохватывающая цель, превышающая временные реальные цели; это цель, которую в идеале хотел бы достичь испытуемый в предлагаемой ему деятельности [18]. В дальнейших исследованиях уровень притязаний стал по преимуществу связываться лишь с одним из видов целей — либо с реальной [17], [19], либо с идеальной [16], [20]. И в том и в другом случае исследование процесса целеполагания, безусловно, обеднялось, поскольку оставляло в стороне диалектику взаимоотношений разноуровневых целей, способы и формы их соотнесения. Следует поэтому вернуться к замечанию Ф. Хоппе о том, что «расстояние между реальной и идеальной целями может быть разным и меняться в ходе действия» [18; 14] и исследовать варианты межцелевых расстояний, их динамику, возможности коррекции в ходе конкретной деятельности, индивидуальную специфику целевых структур, взаимосвязь этой специфики с особенностями поведения и самооценки испытуемых.

Ранее мы выдвинули гипотезу, согласно которой от умения вовремя развести в конкретной ситуации реальные и идеальные цели зависит уравновешенность, гибкость уровня притязаний, оптимальная, наиболее продуктивная целевая структура деятельности, тогда как недифференцированность идеальной и реальной цели, их слияние, жесткая и ригидная целевая структура ведут к специфическим нарушениям поведения, непродуктивности индивидуального стиля деятельности. Ярким примером таких нарушений были, на наш взгляд, личности выраженно психопатического склада [1], [2], [5]. Позднее, дополняя эту гипотезу, мы предположили возможность существования и иного — полярного по отношению к описанному — варианта непродуктивной целевой структуры, а именно структуры с гиперразведением идеальных и реальных целей [11]. Наиболее вероятной моделью такого рода нарушений могли бы послужить, на наш взгляд, особенности целеполагания у больных неврозом.

Другая наша гипотеза состоит в том, что

 

147

 

те или иные виды целевых структур деятельности должны быть тесно связанными с какими-то специфическими особенностями самооценки, составляя вместе целостные психологические синдромы, характерные для определенного типа личностных изменений.

Для экспериментальной проверки этих гипотез было предпринято исследование 40 больных неврозом, 40 больных психопатией1 и в качестве контрольной группы 30 психически здоровых испытуемых. Возраст, социальный состав, уровень образования во всех трех группах были примерно одинаковы.

Для изучения процессов целеполагания была разработана методика, которая позволяла судить об особенностях конкретной динамики соотношения реальных и идеальных целей. Материалом для работы испытуемых служили пространственно-комбинаторные задачи на кубиках Кооса [12].

Целью первого, предварительного, этапа было знакомство испытуемого с материалом заданий, установление контакта экспериментатора с испытуемым, снятие напряженности перед решением основных задач.

Целью второго, основного, этапа являлось изучение особенностей целеполагания, структуры и динамики разведения реальных и идеальных целей у названных групп испытуемых в ходе конкретной деятельности. На данном этапе испытуемому последовательно предлагалось выполнить пять комбинаторных заданий из девяти кубиков Кооса. Перед предъявлением каждого из них экспериментатор называл время, за которое, по его мнению, испытуемый при максимальном напряжении сил сможет решить предлагаемую задачу (это время в зависимости от сложности задания колебалось от 15 до 25 с и предварительно определялось на основании исследования людей без каких-либо дефектов внимания и имеющих уже опыт составления подобных комбинаций). Далее экспериментатор говорил, что сразу достичь успеха за такое время нельзя, необходима предварительная тренировка, поэтому испытуемому дается на каждое задание по три попытки, причем он должен перед началом работы над заданием составить программу, назвать предположительное время, которое, по его мнению, понадобится ему на каждую из попыток.

Вслед за выдвижением такой временной программы испытуемый приступал к ее осуществлению, при этом он предупреждался, что как только выбранное им для попытки время истечет, то независимо от того, закончил он составление комбинации по образцу или нет, выполнение задания прерывается до очередной попытки. После реализации всех трех попыток испытуемому давалось следующее задание, перед решением которого он вновь должен был составить соответствующую временную программу. Таким образом, полученный в ходе выполнения предыдущего задания опыт предоставлял испытуемому возможность изменить составляемую им программу, сделав ее более адекватной и продуктивной. Тем самым мы могли наблюдать как некоторую изначально планируемую целевую программу деятельности, так и ее динамику в ходе конкретного осуществления этой деятельности. Время, намеченное испытуемым для первой попытки, выступало при этом ~ как показатель реальной цели; время, намеченное для осуществления третьей попытки,— как показатель уровня идеальной цели. Разница во времени, отводимом на первую и третью попытки, определяла тогда степень разведения реальной и идеальной цели.

При анализе проблем целеобразования принято выделять три формы его существования: в виде процесса, действия и деятельности. В первом случае речь идет о непроизвольном целеобразовании, в двух последних — о различных уровнях произвольного образования целей [13]. На наш взгляд, можно говорить о целеполагании и как операции, т.е. еще об одной форме непроизвольного целеполагания, когда оно выступает лишь как условие достижения каких-то целей. В данном исследовании, на втором этапе эксперимента испытуемые оказывались обычно настолько увлеченными самим решением предлагаемых задач, полагая будто цель эксперимента — проверка их мыслительных, комбинаторных способностей, что зачастую выдвижение временной программы не являлось предметом их специального анализа и было лишь условием выполнения конкретных заданий, т. е. по сути операций, непроизвольной формой целеобразования. Поэтому изучение произвольного целеобразования, хотя бы в форме действия, требовало дополнительного изменения ситуации опыта. Это изменение и составило суть третьего, заключительного, этапа эксперимента.

Известно, что конституирующим признаком любого действия является наличие осознанной цели. Поэтому для изучения целеобразования

 

148

 

как действия необходимо сделать саму процедуру планирования непосредственным объектом анализа, т.е. целью. Для этого на третьем этапе испытуемому предлагалась еще одна — контрольная задача, аналогичная тем, которые были на втором этапе. После того как испытуемый выдвигал свой временной план выполнения этой задачи, экспериментатор начинал направленную беседу, выясняя у испытуемого, считает ли он свой план оптимальным, т.е. обеспечивающим наиболее эффективное решение задачи, если нет, то в чем он видит его дефекты, как их можно исправить и т.п. В итоге беседы и обсуждения экспериментатор просил сформулировать и обосновать окончательный, наилучший, с точки зрения испытуемого, оптимальный план, программу решения подобного рода задач. В результате можно было сравнивать две программы: одну — выдвинутую испытуемым вначале, когда целеобразование выступало еще как операция, т.е. в своей непроизвольной форме, и вторую — как следствие осознанного действия, где целеобразование выступало в своей произвольной форме.

Таблица 1

 

Разведение реальных и идеальных целей у больных неврозом, больных психопатией и здоровых испытуемых (в с)

 

Испытуемые

№ задания

№ 1

№ 2

№ 3

№ 4

№ 5

№ 6

(конт. зад )

№ 7

(оптим. план)

Больные неврозом

48,8±

28,5±

28,0±

44,7±

57,6±

58,1±

70,7±

 

7,3±

5,9±

5,7±

3,8±

9,5±

8,7±

7,5±

Больные психопатией

10,0±

6,8±

10,0±

9,9±

16,9±

26,4±

13,7±

 

2,3±

3,1±

4,3±

5,5±

7,7±

7,8±

2,9±

Контрольная группа

11,6±

12,4±

18,2±

20,8±

47,8±

47,1±

70,4±

 

2,3±

0,8±

2,2±

2,0±

6,3±

4,5±

8,2±

 

Анализ результатов. Использование единого количественного показателя (время в с) позволило провести стандартную статистическую обработку результатов. Была получена следующая достоверность различий по критерию Стьюдента—Фишера для заданий второго и третьего этапов эксперимента2. Различия по данным двух групп больных (неврозом и психопатией) достоверны для всех заданий (при р<0,001). Различия между данными группы больных неврозом и группы здоровых достоверны для первых четырех заданий второго этапа (при р<0,01) и недостоверны для остальных. Различия между данными группы больных психопатией и группы здоровых достоверны по всем заданиям, кроме первого задания второго этапа (р<0,01). Усредненная по всем заданиям степень разведения реальных и идеальных целей (разница во времени, отводимом на первую и третью попытки) оказалась следующей: для больных неврозом — 48 с, для больных психопатией — 13 с, для здоровых испытуемых — 32 с. Усредненные данные степени разведения по каждому из заданий (с ошибкой репрезентативности) представлены в табл. 1, их графическое выражение — на рис. 1.

 

 

Рис. 1. Динамика разведения реальных и идеальных целей у больных неврозом (----), больных психопатией (— ×× —), здоровых испытуемых (———).

 

Приведенные данные подтверждают выдвинутую выше гипотезу, показывая, что степень разведения реальных и идеальных целей у здоровых испытуемых занимает срединное положение, в то время как у

 

149

 

больных психопатией это разведение является наименьшим (тенденция к сближению разноуровневых целей), а у больных неврозом — наибольшим (тенденция к гиперразведению реальной и идеальной целей).

Особенно показателен анализ конкретной динамики становления целевых структур деятельности. Здоровые испытуемые, как видно из табл. 1 и рис. 1, обычно начинают свою деятельность с незначительного разведения разноуровневых целей, однако после первых же неудач они корректируют свои программы и, кто раньше, кто позже, но, как правило, обязательно приходят к адекватной целевой структуре (которая в данном случае состоит в том, что время, планируемое на первую попытку, должно как минимум в несколько раз превышать время, планируемое на последнюю). В качестве типичного для представителей контрольной группы примера можно привести результаты испытуемого Х-на (табл. 2).

Больные психопатией, в отличие от здоровых испытуемых, оказывались не способными в процессе эксперимента на основании получаемого опыта скорректировать должным образом целевую структуру деятельности. Навык гибкого соотнесения реальных и идеальных целей у них за время эксперимента фактически не формируется. Чрезвычайно характерен сам ход принимаемых больными решений: в первых заданиях время во всех трех попытках близко к минимальному, т.е. к названной экспериментатором ориентировочной идеальной цели. Поскольку подобный вариант целевой структуры неизбежно ведет к неудачам, к невыполнению заданий, больные нередко впадают в другую крайность, демонстрируют другой вариант целевой программы — время для всех трех попыток резко увеличивается, оставаясь, однако, по-прежнему недифференцированным в зависимости от порядкового номера попытки. Психологическое различие первого и второго вариантов целевых программ состоит, следовательно, не в способе разведения реальных и идеальных целей, которые и в том и в другом варианте остаются сближенными, слипшимися, а в разной направленности векторов этого сближения: при первом варианте реальная цель подтягивается вверх к труднодоступной идеальной, а при втором, напротив, идеальная низводится до заведомо облегченной реальной. В дальнейшем при удачном выполнении заданий по целевой программе второго варианта больной может возвращаться к первому варианту, потом опять ко второму и т.д. Тем самым все время как бы проскакивается зона оптимальных тактик решения, поскольку недостает существенного звена, рычага успеха — способности гибкого разведения разноуровневых целей. Даже в заключительной части третьего этапа — направленной беседе, когда внимание испытуемых прямо и непосредственно обращается на дефектность избранной ими целевой структуры, они не могут сами предложить оптимального варианта с гибким соотнесением разноуровневых целей. Приведем в качестве иллюстрации результаты больной С-вой как типичные для представителей группы психопатий (табл. 2).

 

Таблица 2

 

Временные программы (по группам испытуемых)

 

Испытуемые, группа

№ заданий

 

Планируемое время,

попытки

2-й этап

3-й этап

1

№2

№3

№4

№5

№6 (конт. зад )

№7 (оптим. план)

Испытуемый Х-н, контрольная группа

1-я попытка

2-я попытка

3-я попытка

30

25

15

35

25

15

50

40

20

120

40

20

180

30

20

120

25

15

120

25

15

Испытуемая С-ва, группа психопатий

1-я попытка

2-я попытка

3-я попытка

20

15

15

20

20

20

60

60

60

30

25

25

30

25

30

60

40

30

30

30

30

Испытуемая Р-на, группа неврозов

1-я попытка

2-я попытка

3-я попытка

300

60

30

120

60

30

300

180

60

300

180

90

300

240

120

240

120

30

60

30

20

 

150

 

Для больных неврозом характерно гиперразведение целей. Это достигается за счет выраженного занижения уровня реальных целей при достаточно высоком уровне идеальных. Характерной чертой выполнения заданий является неуверенность, ожидание неудач, что проявляется в частых высказываниях, типа «я не смогу», «не справлюсь», «не сумею» и т.п. Малейший неуспех легко приводит к отказу от работы, и для ее продолжения нередко требуются уговоры и дополнительная стимуляция со стороны экспериментатора. При этом в качестве оправдания отказа приводятся многочисленные жалобы невротического характера на свое здоровье. Приведем в качестве примера программы выполнения заданий, составленные больной Р-ной как достаточно типичные для описываемой нозологической группы (табл. 2).

Как влияют выявленные нарушения целевых структур на уровень эффективности, успешности деятельности? Для ответа на этот вопрос было подсчитано соотношение удачно и неудачно решенных задач. Для здоровых испытуемых оно составило 1:3, для больных неврозом — 1:8, для больных психопатией — 1:12. Таким образом, аномальные целевые структуры ведут к снижению продуктивности деятельности, увеличению неудач в ее осуществлении, причем особенно пагубной является недифференцированная целевая структура, характерная для психопатических личностей.

Наблюдения за поведением больных в клинике и в условиях эксперимента, изучение историй их жизни показывают, что выявленные нарушения целевых структур ведут не только к снижению эффективности конечных результатов деятельности, но и к определенным, специфическим изменениям внутри самой деятельности, в характере ее протекания. Прежде всего это затрагивает соотношение ориентировочной и исполнительской частей деятельности. Так, у больных психопатией вследствие недифференцированности целевой иерархии обнаруживается выраженное сокращение предварительного, ориентировочного этапа деятельности. Истории болезни психопатических личностей изобилуют описаниями импульсивных, необдуманных поступков, совершаемых с ходу, без предварительного планирования и прогнозирования последствий своей деятельности3, что приводит к многочисленным мелким и крупным неудачам, промахам, нелепостям, которыми обычно столь богата судьба психопатической личности и которые, по известной формуле К. Шнейдера, заставляют страдать либо других людей, либо самого психопата.

Иная картина у больных неврозом. Вследствие гиперразведения целей у них в большей степени страдает исполнительская часть деятельности, процесс ее реализации. Больные прекрасно осознают, что необходимо сделать для осуществления намеченного, много об этом думают и рассуждают, но к самой реализации так и не приступают. Если принять за исходный принцип нормального соотношения между ориентировочной и исполнительской частями деятельности пословицу «сначала семь раз отмерь, потом один раз отрежь», то можно сказать, что психопатические личности сразу без отмеривания режут, в то время как страдающие неврозом без конца отмеряют.

Перейдем теперь к анализу третьего, заключительного, этапа эксперимента, задачей которого являлось сравнение произвольного и непроизвольного целеполагания. Как видно из табл. 1 и из рис. 1, у здоровых испытуемых и у больных неврозом степень разведения разноуровневых целей продолжала увеличиваться при переходе от контрольной задачи к выдвижению оптимальной, с точки зрения испытуемых, целевой программы, т. е. при переходе от непроизвольного к произвольному, осознанному целеполаганию. Этот переход помог представителям данных групп достаточно тонко проанализировать причины неудач и предложить продуктивный план, способный обеспечить успех данного рода деятельности.

Принципиально иное наблюдалось у психопатических личностей. Для них переход к произвольному целеполаганию, непосредственное привлечение внимания к дефектам в построении иерархии целей, как правило, не давали результата. Целевая структура (о чем мы уже говорили выше) и в этом случае оставалась недифференцированной, причем степень разведения реальных и идеальных целей не только не увеличивалась, но часто еще более уменьшалась (табл. 1 и рис. 1).

Гипотеза об отсутствии у больных психопатией сколько-нибудь выраженной, гибкой динамики разведения реальных и идеальных целей получила дополнительные подтверждения и в других результатах эксперимента. Так, разница между усредненными данными степени разведения реальных и идеальных целей в исходной целевой

 

151

 

структуре (первое задание второго этапа) и в конечной, итоговой, целевой структуре (оптимальный план выполнения задания, предложенный в конце третьего этапа) оказалась следующей. Для больных психопатией она составила 3,7 с, для больных неврозом — 21,9 с, для здоровых испытуемых — 58,8 с. Тем самым для испытуемых всех групп характерна тенденция к увеличению дистанции разрыва между реальной и идеальной целями. Однако для больных психопатией это увеличение "минимально, приближаясь по сути к нулю (всего 3,7 с), тогда как в группе здоровых разрыв возрос в несколько раз по сравнению с исходной величиной. Результаты больных неврозом занимают по этому показателю промежуточное положение, что говорит, с одной стороны, о большей гибкости и корригируемости их целевых структур по сравнению с больными психопатией, а с другой — об отсутствии той широты и пластичности изменений, которые свойственны норме.

Чрезвычайно характерен и другой показатель: усредненные данные степени возрастания дистанции между разноуровневыми целями при переходе от предыдущего задания к последующему. Для больных неврозом это возрастание после каждой задачи составляло в среднем 4,53 с, для больных психопатией — 1,71 с, для здоровых испытуемых — 10,03 с. Таким образом, данный показатель, как и предыдущий, подтверждает, что наименее выражена динамика в структуре целей деятельности у психопатических личностей, больные неврозом занимают промежуточное положение, в то время как наиболее явными, значимыми и гибкими являются перестройки, наблюдаемые по ходу эксперимента в целевых структурах деятельности здоровых испытуемых.

Перейдем теперь ко второй нашей гипотезе, согласно которой разные виды целевых структур деятельности должны быть тесно связаны со специфическими особенностями самооценки испытуемых, составляя вместе целостные психологические синдромы, характерные для определенного типа личностных изменений.

Проверка этой гипотезы была осложнена следующим обстоятельством. Если больным психопатией приписывается завышенная самооценка, то относительно больных неврозом мнения авторов существенно расходятся: одни определяют их самооценку как завышенную ([9], [16]), другие — как заниженную [6], [8]. Для объяснения причин этих расхождений необходимо, на наш взгляд, рассматривать самооценку не как однородное, однозначно определяемое образование, а как образование структурно сложное, внутри себя противоречивое, в котором надо различать по крайней мере две основные подструктуры: общую оценку собственной ценности («я» как ценность) и оценку себя с точки зрения удовлетворенности какими-либо конкретными личностными качествами, возможностями, способностями, достижениями. Первую подструктуру можно тогда условно рассматривать как ценностную форму самооценки, вторую — как операционально-техническую.

Исходя из предложенного разделения, теоретически возможны следующие четыре варианта соотношения названных подструктур:

1) высокая оценка себя как ценности сочетается с высокой степенью удовлетворенности своими (операционально-техническими) возможностями;

2) низкая оценка себя как ценности сочетается с низкой степенью удовлетворенности своими возможностями;

3) высокая оценка себя как ценности сочетается с низкой степенью удовлетворенности своими возможностями;

4) низкая оценка себя как ценности сочетается с высокой степенью удовлетворенности своими возможностями.

Для экспериментального исследования характера взаимосвязи выделенных подструктур самооценки у наших испытуемых была использована методика СДФ — семантический дифференциал в модификации Д. Фельдес [7], [14]. Эта методика направлена на выявление степени выраженности трех факторов — «активности» (А), «валентности» (В) и «потентности» (П) как в реальной (Ар, Вр, Пр), так и в идеальной (Аи, Ви, Пи) оценке своих черт. При этом под фактором активности понимается степень удовлетворенности испытуемым своими энергетическими возможностями, динамическими характеристиками поведения (семантические пары типа: активный — пассивный, спокойный — подвижный и т.п.). Под фактором валентности понимается эмоционально-оценочное представление о себе (семантические пары типа: хороший — плохой, фальшивый — истинный и т.п.). Наконец, под фактором потентности понимается степень удовлетворенности своим социальным статусом, уровнем лидерства и самостоятельности (семантические пары типа: доминирующий — подчиняющийся, зависимый — самостоятельный и т.п.).

Если соотнести эти факторы с названными выше подструктурами самооценки, то окажется, что фактор валентности отражает особенности первой подструктуры

 

152

 

(оценку себя как ценности), а факторы активности и потентности тяготеют ко второй подструктуре (степени удовлетворенности операционально-техническими возможностями). Отсюда следует, что характер отношений между факторами должен соответствовать определенным формам взаимосвязи подструктур самооценки. В качестве простого и удобного критерия для определения характера этой взаимосвязи была выбрана сумма разностей между величиной показателя фактора валентности и величинами показателей двух других факторов, которая вычислялась по формуле (В—А) + (В—П) [10], [11]. Из формулы вытекает, что чем внутренне гармоничнее, согласованнее, ближе друг к другу по своим абсолютным величинам показатели рассматриваемых факторов, тем ближе к нулю итоговые значения. Следовательно, при первом и втором из вышеприведенных вариантов соотношения подструктур самооценки мы должны получить минимальные значения по предложенному критерию. В то же время получение выраженных положительных значений будет соответствовать третьему из рассмотренных вариантов, выраженных отрицательных — четвертому.

 

Таблица 3

 

Усредненные значения факторов «активность» (А), «валентность» (В), «потентность» (П) и показателя (В—А) + (В—П) реального и идеального образов «Я» для каждой из трех групп испытуемых

 

Факторы

Ар

Вр

Пр

Аи

Ви

Пи

(Вр-Ap) + (Bpр)

(Вии) + (Вии)

Испытуемые

Больные неврозом

0,42±

9,05±

3,40±

4,82±

14,71±

11,94±

21,22±

11,34±

1,47±

0,43±

1,16±

0,80±

0,36±

0,57±

2,97±

1,64±

Больные психопатией

4,94±

8,07±

5,5±

6,02±

13,87±

12,12±

4,47±

9,98±

1,13±

0,72±

1,24±

0,89±

0,56±

0,77±

2,12±

1,50±

Контрольная группа

3,67±

8,17±

3,57±

6,52±

12,95±

10,86±

9,32±

9,07±

1,31±

0,65±

0,94±

0,45±

0,42±

0,31±

1,38±

1,48±

 

 

 

Рис. 2. Соотношение факторов «активность» (А), «валентность» (В) и «потентность» (П) для реального и идеального образов «Я» у больных неврозом (------), больных психопатией (— ××× —) и здоровых испытуемых (———).

 

Усредненные данные по всем факторам и предложенному критерию с ошибкой репрезентативности приведены в табл. 3, их графическое выражение — на рис. 2. При обзоре этих данных обращают внимание, прежде всего, следующие моменты. Во-первых, относительное сходство результатов, получаемых по каждому из трех факторов реальной самооценки (Ар, Вр, Пр) у больных психопатией и у здоровых испытуемых, тогда как результаты больных неврозом существенно отличаются по показателям Ар и Пр от соответствующих результатов названных групп. Во-вторых, завышенные положительные значения по предложенному критерию согласованности подструктур реальной самооценки (Вр—Ар) + (ВрПр) у больных неврозом по сравнению с группой здоровых и в особенности по сравнению с группой психопатий. (Статистическая обработка по критерию Стьюдента — Фишера показала, что данные больных неврозом достоверно отличаются от других групп по факторам Ар и Пр и наиболее значимо по предложенному критерию согласованности подструктур реальной самооценки при р<0,001.) В-третьих, относительное сходство результатов всех групп, полученных по трем факторам и предложенному критерию для идеальной самооценки (Ви—Аи) + (Ви—Пи).

Обсудим сначала моменты, относящиеся к реальной самооценке испытуемых. Согласно полученным данным о больных неврозом можно говорить как о ярких представителях третьего из выделенных нами вариантов соотношения подструктур самооценки,

 

153

 

у которых высокий уровень представлений о собственной ценности сочетается с низким уровнем представлений о своих внутренних возможностях. Поэтому об их самооценке можно говорить как о внутренне противоречивой, дисгармоничной, что и приводит к столь разным мнениям специалистов, одни из которых говорят о высокой, а другие — о низкой самооценке при неврозах, поскольку в первом случае имеется в виду ценностная сторона самооценки, а во втором — операционально-техническая.

В отличие от группы больных неврозом самооценка больных психопатией выглядит, как правило, внутренне согласованной, гармоничной: высокое представление о собственной ценности сочетается с высокой же оценкой своих возможностей. Эта согласованность сохраняется и в периоды декомпенсации больных, когда наблюдается резкое занижение самооценки по параметрам удовлетворенности собственными возможностями, которое сопровождается и уменьшением значений по фактору валентности, т.е. падением представлений о собственной ценности и незаурядности (второй из выделенных нами вариантов соотношений подструктур самооценки). Исключение составляют лишь те особые случаи, когда декомпенсация идет по невротическому типу, на обсуждении данных исследования таких больных мы остановимся чуть ниже.

Суммарные количественные показатели группы здоровых испытуемых, как видно из табл. 3 и рис. 2, занимают в целом промежуточное положение по сравнению с результатами других групп. Важно отметить, что в группе здоровых встречался наиболее широкий разброс данных, здесь были представлены фактически все варианты из рассмотренных нами структур самооценки, что говорит об отсутствии жесткой связи элементов самооценки, ее достаточной вариативности и гибкости.

Все рассмотренные различия между группами возникали при оценке испытуемыми «себя-реального». Когда же испытуемые переходили к представлениям об идеальном образе, то получаемые по методу СДФ результаты существенно не отличались. Статистическая обработка данных по критерию Стюдента — Фишера также не выявила значимых различий в образах «я-идеального» у обследуемых групп. Характерной особенностью является возрастание значений по рассматриваемым факторам, наблюдаемое при переходе от оценки реального образа к идеальному, т.е. все испытуемые хотят видеть себя гораздо лучшими по всем предлагаемым параметрам.

Рассмотрим теперь, как увязываются полученные данные с нашим предположением о наличии тесной связи особенностей целевых структур деятельности и особенностей структуры самооценки. Характер выдвижения идеальных целей взаимосвязан с ценностной стороной самооценки, представлениями о собственной значимости; реальные цели, их конкретная программа — с оценкой наличных операционально-технических возможностей и ресурсов. Так, высокое представление больных неврозом о своей значимости и ценности совпадает с постановкой ими далеких, часто недостижимых, идеальных целей, в то время как занижение операционально-технической стороны самооценки (факторы «активности» и «потентности» по СДФ) связано с выдвижением явно заниженных реальных целей. В противовес такой дисгармоничной, рассогласованной структуре самооценки, прямо коррелирующей с гиперразведением реальных и идеальных целей, у больных психопатией наблюдается иная картина: жесткая спаянность внутренних сторон самооценки согласуется с недифференцированностью реальных и идеальных целей. Таким образом, можно говорить о целостных психологических синдромах, устойчивых специфических взаимосвязях целевых структур и особенностей самооценки, характерных для определенных типов личностных изменений.

Вместе с тем возникает важный в теоретическом и прикладном значениях вопрос: что является ядерным, определяющим в этих синдромах — особенности целевых структур или особенности структуры самооценки? Материал для ответа на этот вопрос дало дополнительное исследование шести больных психопатией, у которых декомпенсация шла по невротическому типу. Известно, что неврозом могут заболеть не только ранее психически здоровые люди, но и личности психопатического склада. Следовательно, изучение таких случаев предоставляет уникальную возможность установить, что меняется, а что остается неизменным в интересующих нас психологических синдромах при их столкновении, наложении друг на друга.

Во всех шести случаях было обнаружено отсутствие навыка разведения реальных и идеальных целей, их слитность и недифференцированность, т.е. жесткая целевая структура, типичная для психопатий. В то же время соотношение между подструктурами самооценки резко изменилось по сравнению с типичной для психопатических личностей картиной — появилась дисгармоничность, значительный разрыв между ценностной

 

154

 

и операционально-технической сторонами самооценки, т.е. та структура, которая встречается лишь у больных «чистым» неврозом. Таким образом, можно говорить, что ядерными, патогномоничными (внутренне присущими данной нозологической группе) у больных психопатией являются нарушения целеобразования, целевой структуры деятельности, тогда как у больных неврозом на первый план выступают нарушения в структуре их самооценки.

В заключение кратко остановимся на тех выводах из проведенного исследования, которые могут быть использованы в психокоррекционной работе с больными неврозами и психопатиями. Как мы видели, больные психопатией оказываются не способными на основании получаемого опыта выработать адекватную и гибкую целевую структуру деятельности. Следовательно, психокоррекционная работа должна быть направлена на формирование операционально-технического алгоритма построения и реализации программ деятельности. Необходимо поэтому постепенное, развернутое и поэтапное обучение навыкам планирования с переходом от простейших задач к сложным моделям жизненных ситуаций.

Если для психопатических личностей ядерным нарушением, слабым звеном являются тактические, операционально-технические просчеты в реализации деятельности, то для больных неврозом патогенным является рассогласованность, гиперразведение самооценочных структур, что ведет к постоянному внутреннему напряжению, консервации внутреннего невротического конфликта. При этом болезнь как таковая становится своеобразным способом решения этого конфликта, личностным оправданием: «Я не делаю конкретных шагов к тому, чего конечно же достоин и чего хочу в жизни, потому что я болен», хотя для понимания реального положения вещей формулу эту надо обернуть: «Я болен, точнее, я прибегаю к болезни лишь потому, что не беру на себя ответственности делать конкретные шаги к тому, чего хочу и чего достоин в жизни». Следовательно, основной путь психокоррекционной работы — это доведение до осознания существующих смысловых отношений и их изменение, снятие внутреннего конфликта не через уход в болезнь и оправдание себя этим, а через разрешение своих смысложизненных проблем. Таким образом, помощь в решении задачи на смысл, рассмотрение вариантов реализации этого решения, их апробирование поначалу в облегченных игровых формах — таково, на наш взгляд, направление психокоррекционной работы.

 

1. Братусь Б. С. Психологические особенности уровня притязаний и выбора целей при психопатиях // Журн. невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 1976. № 12. С. 1825—1828.

2. Братусь Б. С. О механизмах целеполагания // Вопр. психол. 1977. № 2. С. 121 — 124.

3. Гульдан В. В., Иванников В. А. Особенности формирования и использования прошлого опыта у психопатических личностей // Журн. невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 1974. № 12. С. 1830—1835.

4. Зейгарник Б. В. Теория личности К. Левина. М., 1981. 118 с.

5. Зейгарник Б. В., Братусь Б. С. Очерки по психологии аномального развития личности. М., 1980. 157 с.

6. Исурина К. Л. Динамика индивидуально-психологических показателей больных неврозами в процессе групповой психотерапии // Клинико-психологические исследования групповой психотерапии при нервно-психических заболеваниях. Л., 1979. С. 71—77.

7. Кабанов М. М., Личко А. Е., Смирнов В. М. Методы психологической диагностики и коррекции в клинике. Л., 1983. 312 с.

8. Карвасарский Б. Д. Неврозы. М., 1980. 448 с.

9. Малкова Л. Д. Изучение невротических астений в аспекте эмоционального стресса // Эмоциональный стресс и пограничные нервно-психические расстройства. Л., 1977. С. 72—76.

10. Павленко В. Н. Изучение самооценки у больных неврозами и психопатий в целях дифференциальной диагностики // Новые методы диагностики, лечения, профилактики основных форм нервных и психических заболеваний: Тезисы докл. Республ. конф. невропатологов и психиатров УССР. 1982. С. 373—375.

11. Павленко В. Н. Особенности построения тактики психотерапии в зависимости от специфики самооценки при неврозах // Тезисы докладов 7 съезда невропатологов и психиатров УССР. Ч. 2. 1984. С. 77—78.

12. Рубинштейн С. Я. Методики экспериментальной патопсихологии. М., 1970. 216 с.

13. Тихомиров О. К. Понятия «цель» и «целеобразование» в психологии // Психологические механизмы целеобразования / Отв.ред. О.К. Тихомиров. М.: Наука, 1977. С. 5—21.

14. Фельдес Д. Структура взаимоотношений в психиатрическом отделении // Клинические и организационные основы реабилитации психически больных / Под ред. М.М. Кабанова, К. Вайзе. Совм. изд. СССР – ГДР. М.: Медицина, 1980. С. 274—298.

15. Якубик А. Истерия. М., 1982. 344 с.

16. Atkinson J. W. Motivational determinants of risk-taking behavior // Psychol. Rev. 1957. N 64. P.359—372.

17. Frank J. D. Individual differences in certain aspects of the level of aspiration // Amer. J. Psychol. 1935. N 47. P.119—128.

18. Hoppe F. Erfolg und Miszerfolg // Psychol. Forsch. 1930. N 14. S.1—62.

19. Lewin K., Dembo Т., Festinger L., Sears P. Level of aspiration // Hunt J. McV. Personality and the behavior disorders. V. 1. N.Y., 1944. P.333—379.

20. Robaye F. Niveau d'aspiration et d'expectation. Paris: P.U.F., 1956. 222 p.

 

Поступила в редакцию 12.V 1985 г.



1 Исследование больных проводилось на базе отдела неврозов и пограничных состояний Харьковского научно-исследовательского института неврологии и психиатрии им В.П. Протопопова.

2 Ниже мы будем обсуждать результаты только этих этапов, поскольку первый этап носил, как уже было сказано, чисто ознакомительный, предварительный характер и не был связан с выдвижением интересующих нас целевых программ деятельности.

3 Экспериментальное подтверждение нарушений вероятностного прогнозирования у больных психопатией было убедительно представлено в работе В.В. Гульдана и В.А. Иванникова [3].