Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

177

 

ЛИЧНОСТЬ И ВРЕМЯ: НАУЧНОЕ ОСВОЕНИЕ НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ

 

В. С. МАГУН

Ленинград

 

Головаха Е.И., Кроник А.А. Психологическое время личности. Киев: Наукова думка, 1984.— 208 с.

 

Книга Е.И. Головахи и А.А. Кроника развивает и закрепляет наметившийся в отечественной психологии новый масштаб подхода к изучению личности — биографический. Основным предметом исследования в ней является психологическое время личности — иными словами, самосознание человека по поводу временной динамики своего жизненного пути.

Исходными для авторов служат понятия о воспринимаемых человеком событиях его жизни и взаимосвязях между ними. В книге вводится понятие о двух видах субъективных связей между событиями — причинно-следственных и целевых. Эти субъективные связи рассматриваются исследователями в качестве своеобразного каркаса психологического времени личности. Акцент не на отдельных эпизодах человеческой жизни, а на системах взаимосвязанных событий является, по мысли авторов, существенной предпосылкой понимания психологического времени человека в биографическом масштабе. Не случайно они называют свой подход причинно-целевым.

Разработке этой, безусловно, очень интересной и конструктивной позиции служат также введенные авторами понятия о поле воспринимаемого субъектом события, о насыщенности этого поля, о его реализованности, актуальности и потенциальности, о личном временном центре и др.

Как справедливо пишут Е.И. Головаха и А.А. Кроник, феноменология психологического времени личности касается, прежде всего, отражения значимых событий. Поэтому предложенная авторами система понятий содействует углублению анализа связей между отражениями потребностей и благ и в этом пункте смыкается с предпринятым нами анализом их разнопорядковой временной организации (см.: Магун В.С. Потребности и психология социальной деятельности личности. Л., 1983). Но идея исследователей определять значимость события только через его включенность в систему причинно-следственных и инструментально-целевых связей событийной сети является, на наш взгляд, не вполне обоснованной. По мнению авторов, чем больше событие субъективно связано с другими, тем оно и более значимо. То обстоятельство, что данную гипотезу не удалось в полной мере подтвердить эмпирически, объясняется, скорее всего, тем, что авторы не эксплицировали в своей работе само понятие ценности, или значимости. Любое событие, как известно, может обладать двоякого рода

 

178

 

ценностью — конечной и/или промежуточной (инструментальной). В частности, инструментальная ценность некоторого события действительно зависит от тесноты его связей с последующими значимыми событиями, на которые оно влияет. Но ценность предшествующего события зависит и от значимости самих последствий, а это в рассматриваемой гипотезе не учитывается.

Новым, или существенно обновленным, является не только концептуальный, но и операциональный инструментарий, описанный в книге. Авторы самостоятельно разработали или ввели в научный оборот арсенал методических средств исследования субъективной картины жизненного пути: «часы», циклический тест времени, оценка временных ориентации, самооценка возраста («ошибка в документах»), дихотомическое шкалирование; центральным среди них является разработанный Е.И. Головахой и А.А. Кроником метод каузометрии. Эта процедура предполагает выделение человеком 15 значимых событий своей жизни, размещение их на оси своего жизненного пути, определение причинных и целевых связей между ними. Ход проведения методики и анализ ее результатов на устойчивость и репрезентативность детально описаны в книге и могут служить непосредственным руководством для исследовательской работы с ней. Результаты, полученные с помощью каузометрии, используются в разных главах книги, но она представляет и большой самостоятельный интерес. Во многих областях психологии именно открытие метода способствовало накоплению новых фактов и обобщений. Есть основания надеяться, что судьба каузометрической методики будет столь же удачна, как и судьба методики исследования уровня притязаний, социометрии, других известных процедур изучения личности.

Бóльшая часть фактических результатов работы группируется вокруг темы, которую можно было бы назвать психосемантикой временных описаний людьми своего жизненного пути. Каковы значения временных терминов, используемых людьми для описания своей жизни, т.е. каковы те реальные образы и переживания, которые этим терминам соответствуют? Какие существуют межиндивидуальные различия и сходства в значении одного и того же понятия? Значения каких терминов совпадают, а каких — не имеют ничего общего? Вот те вопросы, на которые отвечают авторы книги.

Интересные различия выявились в понимании самого термина «событие». В инструкции испытуемым исследователи определяли событие как любое объективное изменение в условиях жизни данного человека, в его поведении, действиях и поступках, в его внутреннем мире (с. 62). Респонденты же часто явно выходили за рамки предложенного им определения и называли, например, в качестве события настоящего времени свою работу на предприятии. Начало этого «события» они датировали моментом устройства на предприятие, а окончание — датой предполагаемого перехода на другую работу или даже выхода на пенсию. Уже из этих фактов видно, как могут быть непохожи на научные субъективные представления людей о структуре и элементах своего жизненного пути, как заметны здесь межиндивидуальные различия и как трудно бывает разгадать психологический механизм формирования подобных «имплицитных теорий».

Что применительно к своей жизни понимают люди под словами «очень давно», «давно», «недавно», «скоро», «нескоро», «очень нескоро» и т.п.? Авторы демонстрируют отсутствие адекватной проекции этих понятий на воспринимаемую субъектом ось времени, что выражается в «инверсиях удаленности». Выделено два типа людей, резко различающихся по числу подобных инверсий. Те, у кого таких инверсий мало, по-видимому, основывают свои оценки на объективных, реальных расстояниях между событиями, а представители противоположного типа в данных оценках более субъективны. Вообще анализ отношений между психическим и физическим временем является одним из стержней рассматриваемой темы. Хотя авторы чаще обращают внимание на несоответствия между физическим временем и его отражением в психике, полученные ими факты, как видим, содержат указания и на определенную согласованность между психологическим и физическим временем. Она, безусловно, является одной из форм проявления объективности человеческой психики.

Интересна попытка авторов выявить особенности субъективных каузограмм, лежащие в основе оценок времени по шкалам антонимичных прилагательных. Показано, в частности, что чем выше доля актуальных связей, соединяющих прошлые события с будущими, тем больше вероятность, что время будет оцениваться как сжатое, а не растянутое.

Последняя глава книги посвящена психосемантике имеющегося у каждого из нас понятия о собственном возрасте. Авторы предприняли две попытки выяснить, что помимо знания о числе прожитых лет вкладывается человеком в понятие своего возраста. В первом случае они прямо обращались

 

179

 

к испытуемым с просьбой представить, что им не известен свой возраст, и оценить его. Здесь получила подтверждение гипотеза о том, что одним из источников самооценки возраста является сопоставление человеком своих наличных достижений с существующими в обществе возрастно-ролевыми ожиданиями. Во втором случае исследователи попытались сами «сконструировать» оценку человеком своего возраста. В основе их попытки лежала гипотеза о том, что возраст в восприятии человека — это субъективная степень реализованности его жизненного проекта, соотнесенная с ожидаемой продолжительностью жизни. Примечательно, что сконструированные исходя из этих рассуждений оценки возраста положительно коррелируют с описанной выше прямой самооценкой.

Рефлексия по поводу своего жизненного пути — важнейший компонент внутреннего мира каждого человека. Она, безусловно, влияет и на то, чему и кому мы решаем посвящать свою жизнь. Поэтому особенно отрадно сознавать, что появилась интересная книга о психологии познания и переживания человеком своего жизненного пути. В книге Е.И. Головахи и А.А. Кроника содержится много столь необходимых сегодня новых и смелых идей, много интересных фактов и неожиданных гипотез. Она побуждает к размышлениям и спорам, открывает новые перспективы исследования в психологии личности и создает для них основательный теоретический, эмпирический и методический задел.

 

*

 

Помимо публикуемой рецензии редакция получила еще один отзыв на монографию Е.И. Головахи и А.А. Кроника «Психологическое время личности». Положительно оценивая данную книгу, автор отзыва Н.А. Логинова (Алма-Ата), остановившись вкратце на основных целях и результатах исследования Е.И. Головахи и А.А. Кроника, отметила некоторые дискуссионные моменты.

К числу их она относит прежде всего противоречие, содержащееся в определении основного понятия «психологическое время». В книге оно определяется и как время психических процессов, состояний, свойств (с. 8, 41), и как время, данное в восприятии, переживании и сознании (с. 5, 8). Здесь смешиваются объективные и субъективные аспекты времени, тогда как к психологическому времени надо относить лишь последние.

Ограниченный характер носит и положение о зависимости психологического возраста от степени реализации времени. Человек чувствует себя молодым вопреки осознанию почти полной реализации собственных жизненных планов и исчерпанности будущего времени жизни. И вряд ли временные децентрации изменят трезвый взгляд на близкий финиш жизненного пути. Не будет ли более правдоподобным объяснять субъективную заниженную оценку возраста именно «молодостью души»?

В качестве перспективных линий исследования в отзыве предлагается выделить изучение полового диморфизма в связи с проблемой психологического времени. В отзыве также обращено внимание на необходимость специально изучить влияние возраста человека на отражение им времени жизни. В работе Е.И. Головахи и А.А. Кроника испытуемые входили в одну и ту же возрастную категорию (зрелость). Будь возрастной диапазон шире, возможно, временные закономерности были бы в чем-то иными. Например, самооценка собственного возраста явно меняется с годами, другим становится и удельный вес различных факторов.

Авторы книги воспользовались правом любого исследователя и наложили ограничения на изучаемую психологическую реальность. Они допустили, что все значимые события жизни связаны между собой каузальными связями, однако надо иметь в виду и другие (пространственные, смысловые). Целевые связи присущи не всем событиям, а только событиям поведения самого субъекта. Есть и такие значимые события, которые не могут быть целью, хотя, конечно, имеют свои причины. Человек их предвидит, но не стремится к ним (например, потеря близких).

Если учесть, что количество значимых событий стандартно задано методикой каузометрии, а само содержание событий не анализируется в работе, то надо признать, что психологическое время личности оказалось в какой-то мере обезличенным. Избранный Е.И. Головахой и А.А. Кроником общепсихологический подход неизбежен на начальном этапе разработки проблемы, но в дальнейшем его следует сочетать с дифференциально-психологическим. С этой точки зрения важно установить степень устойчивости субъективной картины жизненного пути, характер ее преобразования, изменчивость в зависимости от характерологических и других способностей человека. Сближение традиционных биографических методов и измерений времени жизни личности также позволит лучше понять индивидуальность, что важно не только для психологической теории, но и для практической психологической работы с людьми.