168

 

КОРОТКО О КНИГАХ

 

ПРОБЛЕМА ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

 

Lumsden Ch.J., Wilson E.О. Promethean fire. Reflections on the origin of mind. — Cambridge, Mass. — London: Harvard University Press, 1983. — vi+216 p.

 

Новая книга социобиологов Ч. Ламсдена и Э. Уилсона посвящена теоретическому осмыслению предшествующего развития социобиологии на стыке естественнонаучного и социогуманитарного знания. Подводятся итоги и намечаются дальнейшие перспективы. В качестве наиболее перспективной проблемы выделяется вопрос о филогенетических (эволюционно- генетических) предпосылках психики человека, который, с точки зрения авторов, «неразрывно связан с определением сущности человека» (с. 1).

В первой главе выделяются четыре большие ступени эволюции жизни: зарождение живого вещества, первая клетка, многоклеточный организм, психика человека. Переход от поведения многоклеточного организма к человеческой психике — «недостающее звено» в эволюционной истории человека, которое можно восполнить отнюдь не с помощью реконструкции последовательности поколений по окаменелостям или поиска промежуточной формы между приматами и гоминидами. Путь решения, предлагаемый авторами — систематическое изучение инвариантных для всех филогенетических таксонов эволюционно-генетических аспектов поведения индивида в группе сородичей (используемый при этом термин «социальное поведение» нельзя признать удачным) на разных ступенях лестницы живых существ, начиная от простейших организмов и до человека. Групповые взаимоотношения в животных сообществах объявляются «органами» эволюционно-генетического процесса и одновременно его продуктами и звеньями.

Данный подход является весьма существенным в том плане, что представления о качественной специфике поведения и психики человека по сравнению с поведением и психикой животных должны учитывать не только познавательные функции, но и аспект источников взаимоотношений между индивидами. В предельно заостренной формулировке это можно выразить следующим вопросом: существуют ли филогенетические (эволюционно-генетические) предпосылки человеческой личности наряду с аналогичными предпосылками сознания, мышления и т.д., традиционно изучаемых

 

169

 

сравнительной психологией? Острая постановка данного вопроса — то позитивное содержание, которое лежит за выкладками социобиологов, однако, в них же биологизаторски искажается эволюционно-генетические схемы, выработанные при анализе поведения животного индивида в группе представителей своего вида некритично экстраполируются на интерпретацию поведения человеческой личности в системе доступных ей общественных отношений. В противовес социобиологической точке зрения о жесткой эволюционно-генетической детерминации поведения человеческого индивида, с марксистских теоретико-психологических позиций можно утверждать, что поведение человека по своей сущности имеет надбиологический (= общественно-исторический) характер, и в отличие от поведения животных, направлено не на воспроизводство генетического материала, а на производство, творчество бытия.

В советской философской, биологической и психологической литературе позиция социобиологов по отношению к изучению поведения и психического развития человека неоднократно критиковалась. Подчеркивался биологизаторский характер этой концепции в интерпретации общечеловеческой культуры преимущественно как формы проявления и выражения биологии человека (теория культургенов, эпигенетических правил и генно-культурной коэволюции). В контексте рецензируемой книги данная критика существенна прежде всего при обсуждении второй и третьей глав, где излагаются исторические предпосылки и логические основания социобиологии.

Однако основное содержание книги касается вопроса происхождения человеческой психики и психологических аспектов антропогенеза в свете эволюционно-генетических закономерностей. Возникновение человеческой психики связано с взаимодействием древних программ биологического наследования (всеобщих для всех живых форм) и новых программ наследования социального (= надбиологического). «Согласно материалистическому пониманию, — пишет Ф. Энгельс, — определяющим моментом в истории служит в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но оно, в свою очередь, бывает двоякого рода. С одной стороны — производство средств существования и необходимых для этого орудий; с другой — производство самого человека, продолжение рода» (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 25—26).

В антропогенезе биологическое и социальное в поведении индивида было слито, тесно переплетено. Воспроизводство жизни осуществлялось в тесной связи с производством средств существования, а генезис культуры инициировался в большой степени отношениями между родственными индивидами. Поэтому правомерно вслед за авторами говорить о генно-культурной коэволюции в приложение к исторической эпохе зарождения человеческой психики. Однако нельзя переносить эти представления на интерпретацию психического развития современного человека. С другой стороны, Ч. Ламсден и Э. Уилсон не учитывают того обстоятельства, что главным новообразованием антропогенеза является труд как общественно-историческое, надбиологическое явление, действительный «огонь Прометея» (а не генно-культурная коэволюция в авторской интерпретации данного термина), неугасающее связующее звено между поколениями людей. Если следовать логике авторов, то «генно-культурную коэволюцию» следовало бы отнести и к поведению животных и ему приписать «огонь Прометея». Но не следует отождествлять сигнальное и социальное наследование, эволюционно-генетический и культурно-исторический процесс.

Недоучет вышеназванных обстоятельств не позволяет авторам построить адекватные в методологическом отношении взаимосвязи между генетикой и психологией (а такая задача ставится в последней главе книги). Вызывает сомнение и правомерность привлечения для обоснования теории генно-культурной коэволюции таких поведенческих феноменов, как фобии, запрещение инбридинга, вкусовые предпочтения, выбор определенных цветов и геометрических форм. Ведь генетическая детерминированность этих феноменов в строго научном смысле еще не доказана.

Авторы плохо знакомы с советской литературой по проблеме биологического и социального в психике человека. Например, с их точки зрения, советские психологи вообще не учитывают биологических предпосылок человеческого поведения (с 169). Тем не менее, имея в виду теоретико-психологическую значимость затрагиваемых Ч. Ламсденом и Э. Уилсоном проблем (которые для социобиологии в целом освещаются в новом, более перспективном ключе психологических аспектов антропогенеза), следует рекомендовать рецензируемую работу для внимательного чтения и критической оценки.

 

Н.П. Дубинин, А.З. Кукаркин

Москва