Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

103

 

ТЕМАТИЧЕСКИЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ

 

ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА КАК ПРОБЛЕМА ПСИХОЛОГИИ

 

Н.А. ЛОГИНОВА

 

В современной психологической науке такие явления, как характер, жизненная направленность (смысл жизни, жизненная философия, «линия жизни»), талант и жизненный опыт, можно объединить в понятии «жизненный путь человека». Проблемы, связанные с его изучением, мы называем биографическими. Они тесно переплетены с социально-историческими процессами эпохи. «Человек лишь постольку и является личностью, поскольку он имеет свою историю»,— писал С.Л. Рубинштейн [17; 684].

В советской психологии к теме жизненного пути первыми обратились Н.А. Рыбников, С.Л. Рубинштейн, Б.Г. Ананьев1. Н.А. Рыбников выступил с инициативой развернуть исследования по генетической психологии личности (20-е гг.). Для Б.Г. Ананьева проблема жизненного пути стала актуальной в начале 30-х гг. в связи с исследованиями по характерологии, проводимыми им в Психоневрологическом институте им. В.М. Бехтерева в Ленинграде. С.Л. Рубинштейн уделил внимание психологическим вопросам биографии, теоретически рассматривая вопросы самосознания в «Основах общей психологии». В дальнейшем разные аспекты жизненного пути, жизнедеятельности личности разрабатывались в трудах советских ученых, посвященных природе человека и его развитию [1], [2], [7], [14], [18].

Жизненный путь — «это история формирования и развития личности в определенном обществе, современника определенной эпохи, сверстника определенного поколения» [7; 104—105]. Историческая природа личности требует от психолога изучения или хотя бы учета исторических обстоятельств ее жизни. В психологии биография человека всегда служила богатым источником знаний о личности, но, что еще важнее, она сама является предметом психологического изучения.

«Положение о том, что развитие — основной способ существования личности на всех этапах ее индивидуального пути, выдвигает перед психологией в качестве одной из наиболее актуальных и наименее исследованных задачу психологического исследования целостного жизненного пути личности» [8; 38]. Соотношение биографических событий и моментов естественного жизненного цикла индивида; фазы, периодизация жизни; кризисы развития личности; типы биографий; возрастные особенности внутреннего мира человека; роль духовных факторов в регуляции социальной жизнедеятельности; возрастная динамика творческой продуктивности; общая производительность жизненного пути; удовлетворенность жизнью и т.д.— вот тот далеко не полный

 

104

 

перечень вопросов, касающийся самой природы жизненного пути.

Первое систематическое изучение закономерностей жизненного пути было предпринято Ш. Бюлер и ее сотрудниками в Венском психологическом институте в 20—30-е гг. [23]. На большом эмпирическом материале ею было установлено, что, несмотря на индивидуальное своеобразие, существуют закономерности («регулярности») в сроках наступления оптимумов жизни в зависимости от соотношения духовных, «ментальных», и биологических, «витальных», тенденций. Были обнаружены также различные типы жизненного развития личности. Ш. Бюлер была разработана идеалистическая концепция развития человека как процесса постепенного становления и изменения духовных целевых структур самосознания. Идеи и эмпирические исследования Ш. Бюлер способствовали оформлению гуманистической психологии на Западе [15].

Экзистенциалистские, неофрейдистские модели жизненного развития всесторонне и глубоко подвергались критическому анализу в советской науке. Эта критика ведется с позиций марксистских методологических установок и отличается конструктивным характером. В советской психологии определена принципиально иная стратегия разработки проблем индивидуального развития личности. Наиболее полно и программно эта стратегия впервые была намечена Б.Г. Ананьевым. Он обосновал проект науки о целостном развитии человека в едином жизненном цикле. Эта наука, по Ананьеву — онтопсихология, должна объединить в себе возрастную психофизиологию, изучающую онтогенез психофизиологических функций мозга, и генетическую персонологию, направленную на изучение собственно личностной эволюции в процессе жизненного пути. Предметом онтопсихологии являются взаимосвязи, взаимозависимости онтогенеза и жизненного пути, которые определяют главные закономерности целостного индивидуального развития человека.

В этой целостности, однако, Б.Г. Ананьев отчетливо различал две взаимодействующие, но все же особые формы. Во-первых, онтогенез — развитие индивида и его мозга, психофизиологических функций. Онтогенез программируется генетически, протекает в биологическом времени жизни. Во-вторых, жизненный путь, который строится по социальным проектам в историческом времени, датируется историческими и биографическими событиями.

Онтогенез с последовательностью фаз (рождение, зрелость и созревание, старение и смерть) выступает как объективный фактор жизненного пути. «История личности и субъекта деятельности развертывается в реальном пространстве и времени онтогенеза и в известной мере им определяется...» [7; 162]. Объективная, общественная и субъективная, личностная регуляция жизни, планирование жизненного пути не могут происходить без учета естественных сроков жизни, степени зрелости организма и мозга, возрастных ограничений здоровья. Сама возможность субъективной регуляции жизнедеятельности возникает не сразу, а постепенно, по мере созревания мозга и его функций и вместе с тем по мере становления в процессах социализации интеллекта, самосознания, характера. Прежде чем стать субъектом, человек существует в качестве объекта многих социальных воздействий. Объективная детерминация жизненного пути — отчасти онтогенезом и в большой степени социальными обстоятельствами — не отменяется и тогда, когда человек становится субъектом в полной мере. Соотношение субъективных и объективных регуляторов жизненного пути — важный вопрос биографических исследований, пункт пересечения психологии и этики. Психологический аспект ответа на этот вопрос заключается в изучении механизмов субъективной регуляции личностью своей жизни и таким образом собственного развития. Эти механизмы актуализируют сложившиеся структуры самосознания, характера, жизненной направленности, таланта.

В той мере, в какой человек сам организует и направляет события жизненного

 

105

 

пути, строит собственную среду развития, избирательно относится к тем событиям, которые не зависят от его воли (например, общественно-исторические макрособытия современности), он является субъектом жизнедеятельности. Принцип жизнедеятельности, разрабатываемый К.А. Абульхановой-Славской [1], [2], конкретизирует применительно к личности более общий принцип единства сознания и деятельности. Соответственно тому, как сознание формируется и проявляется в деятельности, в жизнедеятельности формируются и проявляются в качестве ее субъективных регуляторов интегральные, «вершинные» структуры личности — характер и талант, жизненная направленность и жизненный опыт.

В понятии жизнедеятельности отражается активная роль человека в собственной судьбе. Степень этой активности может быть различной в зависимости от зрелости характера, его самобытности. По этому основанию можно различать уровни жизнедеятельности и связанные с ними типы личности. (При этом, однако, нельзя абстрагироваться от общественно-исторического смысла ценностей, ради которых живет и борется личность.) На одном полюсе — жизнь, подчиненная обстоятельствам, шаблонное выполнение социальных ролей, так сказать, жизнь-автоматизм. На другом полюсе — жизнетворчество, когда жизнедеятельность, воплощенная в конкретных формах социального поведения и деятельности, направляется субъектом в соответствии с коренными отношениями, установками, когда жизнедеятельность адекватна характеру и является самовыражением. Истинно творческое самовыражение должно основываться на правильном отражении обстоятельств и последствий собственного поведения, на отражении объективных законов действительности.

Жизнетворчество происходит в социальном поведении (поступках), в общении, труде и познании. Жизненный путь творческой личности насыщен событиями — событиями среды, поведения, внутренней жизни. Эта событийность сказывается на характере и полноте воспоминаний. По воспоминаниям можно судить о типе личности.

Единство сознания и деятельности — это в биографическом плане единство внутренней и внешней жизни. В широком смысле слова понятие внутренней жизни охватывает все феномены психической деятельности. Внутреннюю жизнь следует рассматривать как психологическую составляющую жизненного пути. Она не только отражает реальные события, но и сама является субъективной реальностью — жизнью. Действительно, духовная биография может быть не менее содержательной и значительной, чем объективная картина жизни. Иногда и в жизнеописании она выдвигается на первый план. Например, биографы Канта обращают внимание на контраст между драматичной историей мысли философа и монотонностью его частной жизни. А.В. Гулыга пишет в этой связи: «У Канта нет иной биографии, кроме истории его учения... Самые волнующие события в ней — мысли» [11; 5].

«Клеточкой» внутренней жизни является переживание. В «Основах общей психологии» С.Л. Рубинштейн отмечал всеобщий характер этого явления, считал его личностным, субъективным аспектом сознания в целом. «Переживание,— отмечает С.Л. Рубинштейн,— это первично прежде всего психический факт, кусок собственной жизни индивида в плоти и крови его, специфическое проявление его индивидуальной жизни. Переживанием в более узком, специфическом смысле слова оно становится по мере того, как индивид становится личностью и его переживание приобретает личностный характер... Переживания человека — это субъективная сторона его реальной жизни, субъективный аспект жизненного пути личности» [17; 6, 7]. В этом, втором смысле слова переживания можно назвать биографическими переживаниями. В самом деле, их предметом являются события биографии, отраженные в процессах памяти, мышления, воображения. Посредством их осуществляется регуляция жизнедеятельности, и, наконец, сами они могут стать событиями жизни.

Переживания существуют в форме

 

106

 

эмоционально насыщенных процессов, например мнемических, которые в личностно-биографическом плане выступают как процессы исторической памяти — воспоминания. Как всякое биографическое переживание, воспоминание включено в жизнедеятельность личности. В связи с жизнедеятельностью память изучена гораздо меньше, чем в связи с более частными видами деятельности, скажем с учением. Законы запечатления, сохранения, забывания и воспроизведения в системе исторической памяти имеют свою специфику, определяемую жизненной значимостью запечатленных событий. Так, в отличие от простых форм памяти в воспоминаниях есть такие образы, которые обладают сверхдолговременностью, сверхпрочностью вследствие неповторимости событий. Причем важна не столько эмоциональная окраска образа, сколько его содержание, жизненная значимость. «Неприятное сохраняется особенно долго и прочно потому, что оно постоянно переживается не как известное страдание, но как известный «урок жизни». Приятное сохраняется как известный момент продвижения жизни вперед» [3; 46]. Это давнее предположение Б.Г. Ананьева подтвердилось в экспериментах П.В. Симонова. «Воспоминания о лицах, встречах, жизненных эпизодах, отнюдь не связанных в анамнезе с какими-либо из ряда вон выходящими переживаниями, подчас вызывали исключительно сильные и стойкие, не поддающиеся угашению при повторном воспроизведении, объективно регистрируемые сдвиги. Более тщательный анализ этой... категории случаев показал, что эмоциональная окраска воспоминаний зависит не от силы эмоций, пережитых в момент самого события, а от актуальности этих воспоминаний для субъекта в данный момент» [19; 3—4].

Не только сохранение, но и забывание биографических фактов определяется их жизненным значением, на что обратил внимание еще З. Фрейд. Забывание как непроизвольное вытеснение образа из сознания реально. Но реально и другое, когда человек хранит событие в памяти, но намеренно избегает воспроизводить его, не желая причинить себе душевную боль, потревожить совесть. Воспоминания порой требуют мужества.

Воспоминания, воплощенные в эмоционально окрашенных представлениях, входят в состав актуальной структуры личности, образуют психическую «ткань» ее самосознания. Путем обобщения воспоминаний формируется жизненный опыт личности. «Благодаря памяти в единстве нашего сознания отражается единство нашей личности, проходящее через весь процесс ее развития и перестройки. С памятью связано единство личного самосознания. Всякое расстройство личности, доходящее в крайних своих формах до ее распада, всегда поэтому связано с амнезией, расстройством памяти, и притом именно этого, «исторического» ее аспекта» [17; 306]. Воспоминания имеют решающее значение для осознания человеком собственной жизни, овладения своим опытом, для регуляции на этой основе жизнедеятельности.

Внутренняя жизнь может также осуществляться в процессах воображения. Для разных людей воображаемая жизнь — в мечтах, надеждах, предвидениях — имеет неодинаковое значение. Иногда она чуть ли не полностью замещает жизнь действительную. Уход от действительности в область воспоминаний или мечты имеет смысл «защиты». Однако такой стиль внутренней жизни демобилизует человека, снижает уровень его социальной активности. Оптимально, когда насыщенная внутренняя жизнь соразмерна жизни действительной, иначе она сама в конце концов истощается. «Для того, чтобы пережить, нужно, прежде всего, жить. От полноты и силы жизни, от общественного бытия человека зависит характер человеческих переживаний, их глубина и правдивость — соответствие жизни» [6; 3].

Переживания несомненно имеют и мыслительный компонент. «Процессы мышления участвуют в решении жизненных, нравственных задач, предполагающих совершение выбора, построение" стратегии поведения. Точка зрения на жизнь человека как на цепь задач,

 

107

 

типичных для определенного возраста или возникающих при столкновении с различными обстоятельствами, предполагает включение интеллекта в структуру личности. Определение линии поведения или даже линии всей жизни — творческая задача, адресованная в большой мере интеллекту.

Можно видеть, что функционирование мышления при решении жизненных задач во многом аналогично умственной деятельности в проблемной ситуации, вовсе не имеющей биографического значения. В том и другом случае есть своя подготовительная фаза, момент озарения и последующее всестороннее обоснование решения. Причем роль «подсказки» может сыграть даже случайное впечатление. Яркость, незабываемость моментов озарения, когда происходит открытие истины в ее нравственном, жизненном значении, свидетельствует о том, что эти моменты вошли в духовную биографию человека, стали событиями.

Очень выразительно описала явление духовных событий писательница Вера Кетлинская в автобиографическом романе «Здравствуй, молодость!». Она пишет: «Весною произошли три события, как будто бы и не крупных, но разве только эпохальные события играют роль в нашей душевной жизни! Те три случая я ощущаю до сих пор как поворотные» [12; 81]. В частности, В. Кетлинская вспоминает впечатление от Девятой симфонии Бетховена, при звуках которой у нее укрепилась мысль о мятежной жизни. «Возникла та будоражащая, неистребимо жизнерадостная мелодия... и снова сверкнул — как не вполне понятное мне самой предчувствие — миг осознания своей судьбы» [12; 87]. Конкретное впечатление (здесь эстетическое) вызвало переживания, имеющие биографический смысл («осознание судьбы»). Не сама по себе музыка, но переживания, возникающие под ее воздействием, составили суть события. Эстетическое переживание способствовало здесь определению жизненной направленности личности, и поэтому оно опосредованно повлияло на ход жизни, а значит, стало событием в ней.

Психологам предстоит изучить и понять особые качества всех психических процессов как переживаний. В потоке внутренней жизни память становится воспоминанием, воображение — мечтанием, мышление — средством постижения сути жизненных задач, внутренняя речь — голосом совести (на эту этическую функцию речи настойчиво обращал внимание Б.Г. Ананьев еще в 40-е гг. [4]) В этом, биографическом значении ум человека приобретает новое качество: «Способность, вырабатывающаяся в ходе жизни у некоторых людей, осмыслить жизнь в большом плане и распознать то, что в ней подлинно значимо, умение не только изыскать средства для решения случайно всплывших задач, но и определить самые задачи и цель жизни так, чтобы по-настоящему знать, куда в жизни идти и зачем,— это нечто бесконечно превосходящее всякую ученость, хотя бы и располагающую большим запасом специальных знаний, это драгоценное и редкое свойство — мудрость» [17; 682].

Переживания сильных, талантливых людей возвышаются до уровня страстей в лучшем смысле этого слова, т.е. до страстей, одухотворенных благородными идеями (пафос). Великие дела вызревают в кипении таких страстей — об этом свидетельствуют биографии выдающихся ученых, писателей, революционеров. Не раз высказывались сомнения в возможности научного, психологического изучения глубоко личностных переживаний, тем более страстей — эти явления относят всецело к ведомству искусства, художественной литературы. Например, П.В. Симонов решительно настаивает на этом. Он делает пессимистические выводы относительно научной самостоятельности психолога. «Субъективная сторона внутреннего мира личности,— пишет он,— не является... предметом науки вообще. Отступая от преследующих его по пятам смежных дисциплин — нейрофизиологии, этологии, антропологии, социологии и т.п., психолог в определенный момент оказывается на территории, где чувствует себя недосягаемым для представителей этих отраслей знания.

 

108

 

С облегчением он осматривается вокруг и обнаруживает, что находится на территории... искусства» [19; 8]. Реальные трудности в познании глубин личности не должны, однако, восприниматься как принципиальное бессилие науки в этой сфере. В пользу науки свидетельствуют биографические исследования в психологии. Без обращения к полнокровной внутренней жизни с ее страстями научная психология все-таки выглядит незавершенной, «оборванной на самом интересном месте».

Переживания — динамический эффект всей структуры личности, которая наиболее интегрально представлена в характере и таланте (Б.Г. Ананьев). Динамика внутренней жизни в ее биографическом значении пронизана идейными мотивами, на ней лежит печать мировоззрения, жизненной философии личности. В переживаниях выявляется ценностный аспект самосознания, актуализируются отношения личности, в том числе к себе, обобщенные в рефлексивных чертах характера — самолюбии, чувстве собственного достоинства, чести. Рефлексивные свойства, «хотя... и являются наиболее поздними и зависимыми от всех остальных, завершают структуру характера и обеспечивают его целостность. Они наиболее интимно связаны с целями жизни и деятельности, ценностными ориентациями, установками, выполняя функцию саморегулирования и контроля развития, способствуя образованию и стабилизации единства личности» [7; 314].

Рефлексивные черты характера — это устойчивые свойства самосознания, которое в личностно-биографическом плане выступает как осознание себя субъектом жизненного пути, ответственного за свою судьбу — уникальную, неповторимую, единственную. В самосознании соотносятся, с одной стороны, жизненные планы и потенциалы личности, с другой — реальные достижения в творчестве, в карьере, личной жизни. Зрелый человек понимает закономерный характер своего пути, строит концепцию жизни, увязывая прошлое с настоящим и будущим. Самосознание невозможно без познания собственного бытия, случайного и необходимого в нем, актуального и потенциального, действительного и возможного. Глубина и адекватность этого познания во многом определяются интеллектуальностью и, если угодно, талантливостью человека.

Характер — интеграция свойств личности, генетически связанная с ее тенденциями. Система потенций интегрирована в структуре способностей, и более того — в таланте (см. [5]). Психология таланта — нечто большее, чем психология способностей. Дело не только в разном уровне этих потенциалов. Талант — единство способностей на основе мировоззрения, жизненной направленности личности. Талант — эффект индивидуализации способностей, сплав их с характером. Вслед за Б.Г. Ананьевым мы считаем, что в понятии «талант» важен не столько уровень способностей, его составляющих, сколько их самобытность, соответствие склонностям, осознанность и саморегуляция. Характер и талант по отношению к жизненному пути выступают как субъективные его факторы, регуляторы жизненного процесса, социальной жизнедеятельности. Однако первично они сами являются продуктом биографического развития. Судьба талантливой личности, возможность ее расцвета, индивидуальные особенности структуры таланта, область приложения творческих сил зависят от исторического времени, от классовой принадлежности личности, от обстоятельств социальной среды развития. История творческой деятельности неотделима от гражданской и личной судьбы человека. Вот почему психологические исследования таланта и исследования по характерологии непременно обращаются к биографическому материалу2.

Будучи зависимым от биографии, талант в свою очередь накладывает отпечаток на судьбу личности. Осознание своего дарования подкрепляет чувство собственного достоинства, способствует ответственности за его реализацию и развитие, побуждает человека

 

109

 

жить в соответствии с призванием. Таким образом, талант выступает своего рода императивом жизни. Более того, человек осознает социальную функцию своего таланта, свою обязанность решать назревшие задачи общественной жизни и тем самым отвечать на запросы современности. Иначе говоря, человек осознает не только свои потенциалы и призвание, но и свою общественную, историческую миссию — предназначение. Так бывает не у одних только великих людей, но у каждого сознательного субъекта с чувством социальной ответственности и чувством истории. Свой вклад в исторический процесс вносит каждый, и каждый в какой-то мере незаменим.

Талант, будучи императивом жизнедеятельности, служит и орудием ее. В литературоведении высказана верная мысль о том, что талант в жизнетворчестве не менее ценен, чем в специальных видах деятельности. Так, в новой книге Ю.М. Лотмана о Пушкине [16] жизнь поэта рассматривается как произведение гения. «Пушкин вошел в русскую культуру не только как Поэт, но и как гениальный мастер жизни, человек, которому был дан неслыханный дар быть счастливым даже в самых трагических обстоятельствах» [16; 250]. Творчество жизни, самоценность достойно прожитых лет — основной тезис старой работы Г. Винокура «Биография и культура» [9].

Итак, многосторонние связи структуры личности, представленной талантом и характером, и жизненного пути определяют место этих интегральных образований в кругу биографических проблем: они результат жизненного пути и его регуляторы, более того — основа жизнетворчества.

Изучение биографических явлений имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Уясняя закономерности жизнедеятельности и жизненного пути, человек может лучше представить себе оптимальный вариант собственного развития, определить свой жизненный путь. Понимание роли личности в планировании и осуществлении жизненного пути способствует более ответственному отношению к нему, стремлению ставить серьезные жизненные цели и достигать их осуществления.

 

1. Абульханова-Славская К. А. Деятельность и психология личности. — М., 1980.

2. Абульханова-Славская К.. А. Диалектика человеческой жизни. — М., 1977.

3. Ананьев Б. Г. Воспитание памяти школьника. — Л., 1940.

4. Ананьев Б. Г. К теории внутренней речи. — В кн.: Психология чувственного познания. М., 1960.  С. 348—369.

5. Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. — М., 1977.

6. Ананьев Б. Г. Очерки психологии. — Л., 1945.

7. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. — Л., 1969.

8. Анциферова Л. И. Некоторые теоретические проблемы психологии личности. — Вопр.  психол. 1978. № 1. С. 37—50.

9. Винокур Г. Биография и культура. — М., 1927.

10. Головаха Е. И., Кроник А. А. Психологическое время личности. — Киев, 1984.

11. Гулыга А. В. Кант. — М., 1977.

12. Кетлинская В. К. Здравствуй, молодость! — Новый мир. 1975. № 11.

13. Логинова Н. А. Биографический метод в психологии и смежных науках: Автореф. канд. дис.  — Л., 1975.

14. Логинова Н. А. Развитие личности и ее жизненный путь. — В кн.: Принцип развития в психологии. М., 1978.

15. Логинова Н. А. Шарлотта Бюлер — представитель гуманистической психологии. — Вопр. психол. 1980. № 1. С. 154—158.

16. Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин. — Л., 1981.

17. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. — 2-е изд. — М., 1946.

18. Рубинштейн С. Л. Человек и мир. — В кн.: Проблемы общей психологии. М., 1973.

19. Симонов П. В. Эмоциональный мозг. — М., 1981.

20. Теплов Б. М. Психология музыкальных способностей. — В кн.: Психология индивидуальных различий. М., 1961.

21. Теплов Б. М. Ум полководца. — В кн.: Психология индивидуальных различий.  М., 1961.

22. Allport G. W. The use of personal documents in psychological science. — Soc. Sci. Res. Coun. Bull. 1942. № 49.

23. Bühler Ch. Der menschliche Lebenslauf als Psychologisches Problem. — Leipzig, 1933.

24. Dennis W. Age and productivity among scientists. — Science. 1956.  V. 123.

25. Lehman H. C. Age and achievement. Princeton, 1953.

 

Поступила в редакцию 18.V 1984 г.



1 В зарубежной психологии различные по целям и конкретным методам биографические исследования осуществлялись Ш. Бюлер [23], Г. Олпортом [22], У. Деннисом [24], X. Леманом [25]. В буржуазной психологии большое влияние на формирование психолого-биографических концепций оказали идеи В. Дильтея, Э. Шпрангера, З. Фрейда и их последователей. В духе экзистенциализма рассматриваются вопросы биографического развития личности в гуманистической психологии, логотерапии (В. Франкл). В целом здесь господствует тенденция идеалистической психологизации жизненного пути, что выражается в стремлении оторвать изучение жизненного пути от социально-исторических условий развития личности в ее объективной классовой сущности.

2 Плодотворность биографического подхода к проблеме таланта подтверждается известными работами Б. М. Теплова «Ум полководца» и «Психология музыкальных способностей» [20], [21]