160

 

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

 

ОПЫТ КОМПЛЕКСНОЙ ПОСТАНОВКИ ПРОБЛЕМЫ ЧЕЛОВЕКА

 

Л.А. РАДЗИХОВСКИИ

Москва

 

Фролов И.Т. Перспективы человека: Опыт комплексной постановки проблемы, дискуссии, обобщения. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.; Политиздат, 1983.— 350 с.

 

Современная психологическая наука менее всего может считаться «чистой» наукой. Сколь бы красивы и интересны ни были отдельные результаты, эксперименты, гипотезы, общая система психологической науки конституируется социальными задачами, задачами реального воздействия на реальное существование человека. В нашем обществе сегодня это — участие в работе по всестороннему развитию личности, по воспитанию у советского человека того комплекса качеств, который в материалах июньского (1983 г.) Пленума ЦК КПСС был назван «социалистической цивилизованностью».

Разумеется, решение подобных интегративных задач — дело комплекса наук о человеке. Для того чтобы конструктивно участвовать в этой работе, психологи должны ясно видеть общую перспективу и роль отдельных наук в ее решении, место психологии среди этих наук. К сожалению, и сегодня еще редки работы, в которых проблема Человека, его перспектив рассматривалась бы именно как проблема комплексная. Тем больший интерес для психологов представляет рецензируемая книга.

Во введении обозначается задача монографии: постановка проблемы Человека как комплексной проблемы сущности человека, его существования в материальном мире, его перспектив в условиях научно-технической революции. Книга состоит из четырех глав. В первой рассматривается вопрос о сущности человека, анализируются дискуссии, идущие по этому поводу (в частности, о соотношении социального и биологического, исторического и индивидуального в человеке). Во второй — раскрываются перспективы НТР и человеческой цивилизации. Третья посвящена проблеме взаимодействия человека с природой, экологическим и демографическим аспектам данного взаимодействия. В четвертой главе рассматриваются собственно перспективы человека — возможные биологические, психологические, социальные перемены, связанные с научно-техническим прогрессом. Наконец, в последнем разделе «Вместо заключения» ставятся гуманистические вопросы, может быть, самые, живые, самые сложные и самые важные для любого человека, раньше или позже встающие перед каждым: о смысле человеческой жизни и ее границах, о смерти и бессмертии, о страхе и надеждах отдельного человека и человечества. Это вопросы, лежащие между философским размышлением, научным анализом и литературно-художественным творчеством.

Общее состояние наук о человеке сегодня — состояние революционное, не имеющее аналогов в прошлом. Ряд ученых обозначает ситуацию в науке сегодня или в непосредственном будущем как «век биологии». «Век биологии» — это новый этап научно-технического прогресса, в существенной степени обусловленный революцией в биологической науке, которая в результате этого становится, как ранее физика и химия, лидером естествознания и начинает определять основные направления его развития, а также формы использования научного знания в производстве, преобразуя его и вместе с ним другие сферы жизни человека» (с. 209). И хотя автор считает, что век биологии «вряд ли наступит так скоро» (с. 212), перечисляемые им результаты последних и перспективы ближайших лет производят сильное впечатление, ясно говорят о том, что «биологическая революция уже началась» (с. 210). Коротко суть этой революции в ее ближайших перспективах может быть выражена так: впервые появляется возможность целенаправленно, на основе расшифровки нейрофизиологического кода психических явлений, биохимического кода наследственности и т.д. влиять на биологическую эволюцию человека, гибко и долговременно перестраивать его физиологические и психические функции.

Каковы же в этих условиях роль психологической науки, ее перспективы? Неизбежное обращение к этим вопросам есть для психолога первый важный результат чтения данной монографии.

Вообще говоря, здесь психолога поджидают две противоположные опасности. Не будет преувеличением сказать, что при всех успехах психологической науки за последние 10—20 лет в ней не произошло переворотов, сопоставимых с теми, что имели место в прямо связанных с ней областях биологии — в частности, в нейрофизиологии. В этой ситуации для психолога равно опасно и игнорировать эти достижения, стать по отношению к ним равнодушно-сторонним наблюдателем, все более безнадежно отстающим от уровня смежных дисциплин, и, с другой стороны, оказаться «в плену» последних достижений нейрофизиологии, кибернетики, психофармакологии и т.д. — променять свой, веками складывавшийся концептуальный аппарат и методы исследования на модные термины и схемы иных наук, т.е. вступить на столь частый в истории психологии путь упрощения

 

161

 

и в конечном счете утраты специфики предмета психологической науки.

Последний вариант особенно распространен в западной психологии сегодня. Автор довольно подробно рассматривает одно из новомодных направлений в американской психологии — так называемую социобиологию1 (Э.О. Уилсон и др.), не получившее пока, к сожалению, должного критического анализа и оценки в нашей психологической литературе2. Как указывает автор, основные постулаты социобиологии следующие: «...ни один живой вид, включая человека, не обладает целями, стоящими за пределами императивов, созданных его генетической историей... Человеческий разум представляет собой приспособление, призванное обеспечить выживание и репродукцию генов, а не что-то другое, целью чего явилось бы понимание структуры атома или самопознание» (с. 54— 55). Этические поступки, эмоциональные реакции человека также генетически запрограммированы, являются, по сути дела, инстинктами; нейрофизиологический их субстрат находится внутри лимбической системы. Даже процессы усвоения культуры человеком сторонники этого направления рассматривают с чисто биологических позиций (культура представлена набором так называемых культургенов) и анализируют эти процессы по типу экологических: «...человеческий разум (мозг) можно рассматривать как своеобразный остров, на который, подобно видам животных, иммигрируют культургены и где они впоследствии эволюционируют в новые формы или же вымирают» (с. 67).

Принципиальный недостаток данного течения в том, что оно, при всех возможных эвристических догадках, принципиально неверно решает основной вопрос — вопрос о природе человека. Ни один самый поразительный факт, говорящий о том, что любые, сколь угодно тонкие, психические функции человека можно перестраивать с помощью психофармакологических, электрофизиологических, генетических и т.п. методов, не раскрывает еще природу человека, не может быть доказательством того, что сущность человека биологична.

Свыше 100 лет назад, гениально предвидя современную революцию в биологии, Ф. Энгельс писал в «Диалектике природы»: «Мы, несомненно «сведем» когда-нибудь экспериментальным путем мышление к молекулярным и химическим движениям в мозгу, но разве этим исчерпывается сущность мышления?» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 563). И ответом на этот вопрос звучит чеканная формула К. Маркса: «...сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» (там же, т. 42, с. 265).

Последовательное отстаивание позиции, выраженной этими словами Маркса (которые автор взял в качестве эпиграфа к своей работе), с учетом последних достижений наук о человеке, и составляет методологический каркас рассматриваемой книги, делает ее не перечислением отдельных проблем и результатов, а действительно комплексным исследованием. Проблема состоит в том, чтобы понять положение Маркса поистине не как догму, а как руководство к действию — уметь конструктивно применять его на каждом новом этапе развития науки.

И.Т. Фролов проделал здесь двойную работу. Во-первых, он обобщил основные результаты исследований (в том числе отмеченных выше дискуссий) по проблеме соотношения биологического и социального в человеке, проводившихся советскими учеными в 1970— 1980-е гг., и дал им собственную трактовку. Во-вторых, он обратился к анализу проблем жизни и смерти человека, смысла его существования.

Проблема соотношения биологического и социального много лет находится в центре внимания разных специалистов: философов, физиологов, социологов, антропологов, генетиков, психологов и т.д. Позиция автора по данному вопросу может быть выражена следующим образом. Он разводит сущность человека и способ его существования. По способу существования человек — биосоциальное существо, но сущность его социальна, причем «социальные факторы не просто опосредствуют и преобразуют биологические, но, по большей части, «снимают» их» (с. 308). Иначе говоря, в контексте социальной природы человека биологические факторы (например, биологические потребности) не могут рассматриваться как имеющие самостоятельное значение. Генез (онто- и филогенез) человеческой психики автор рассматривает как процесс социализации человека: «Человеческая деятельность, выступающая в опосредствованной — предметной или языковой — форме, создает через общение условие и средство индивидуального и исторического развития человека как общественного существа» (с. 80). В связи с этим автор разводит понятие об «индивиде» как биосоциальном существе и о «личности» как относительно позднем социальном продукте общественно-исторического и онтогенетического развития.

Если анализ автором соотношения биологического и социального опирается на традиции советской философии и психологии и продолжает их, то, говоря о смысле человеческой жизни и смерти, И.Т. Фролов обращается к сравнительно малоизученной и вместе с тем исключительно важной проблематике.

Вопрос о смысле жизни и смерти не относится к компетенции какой-либо конкретной науки (в этом случае возможно говорить лишь о биологическом смысле существования организма); это прежде всего социальный и нравственный вопрос, стоящий перед философией и другими науками о человеке. К сожалению, наша философия долгое время не придавала данному

 

162

 

вопросу должного значения, обращалась к нему лишь попутно, в контексте иных проблем. Между тем вопросы смысла жизни и смерти активно разрабатываются целым рядом идеалистических направлений в философии: философской антропологией М. Шелера — X. Плеснера, во всех разновидностях персонализма, экзистенциализма, неотомизма и т. д.,— где они, как правило, толкуются в иррационалистическом и интуитивистском ключе, опираясь на традиции, восходящие к С. Кьеркегору, Ф. Ницше, А. Бергсону, по-своему трактуя Ф.М. Достоевского.

Разработка данной проблематики с марксистских позиций очень важна для советских психологов. Гуманистическая и экзистенциальная психология, персонализм и отчасти неофрейдизм и т.д. — все эти школы, тесно переплетенные с соответствующими философскими традициями, конкретно изучают проблемы смысла жизни, страха смерти (их причин и путей их преодоления), времени человеческой жизни (в отличие от физического времени), пограничных ситуаций и т.п. Принципы этих школ чужды марксистской психологии, но их аргументированная критика и — что неизмеримо важнее — разработка собственного конструктивного подхода к данным проблемам упираются в нерешенность соответствующих вопросов в философском плане. В результате наряду с декларативной критикой может возникнуть тенденция использовать — по сути в малоизмененном виде — отдельные идеи, методы, результаты Э. Фромма, А. Маслоу, К. Хорни, Э. Эриксона, Л. Бинсвангера, других известных западных психологов.

Поэтому большой заслугой автора является уже то, что он с последовательно марксистских позиций поставил данные вопросы в предельно широком контексте, резко подчеркнул их значение. Для него вопросы смысла человеческой жизни венчают всю систему гуманистического знания и интегрируют ее, объединяя воедино биологическую, антропологическую, психологическую, социологическую проблематику — проблематику наук о человеке. В смысле человеческой жизни — ключ и к перспективам человека, человечества, наук о человеке, так как они направлены на достижение человеческого идеала, возможно более полную реализацию смысла жизни.

Свой подход к данным проблемам автор называет «реальным, научным гуманизмом» (с. 328—338), признанием первостепенного значения человека как личности, а его блага — мерилом ценности социальных институтов, опирается на объективные научные результаты, на последовательно научную марксистско-ленинскую философию. Идеалом человека в марксизме выступает «образ человека, наделенного многообразными способностями, творческого, деятельного, активного; это человек с ярко выраженной индивидуальностью...» (с. 264).

Проблема смысла жизни и тесно связанная с ней проблема идеала Человека выступают для автора как исходные и при анализе конкретно-научной (например, геронтологической) проблематики, и при определении общих перспектив человечества, перспектив наук о человеке.

Неверно было бы утверждать, что автор дал развернутое решение проблемы смысла и границ жизни — как уже говорилось, он скорее намечает некоторые подходы к ней с марксистских позиций. Вместе с тем уже на данном этапе соображения автора оказываются конструктивными, в том числе и для психологов, стимулирующими их поиски. В частности, автор предлагает разводить два уровня побудительных причин творческой, продуктивной деятельности: непосредственные мотивы, которые изучала психология, и более глубокие причины, связанные с общей тенденцией развития человека.

Отмечая достоинства монографии, следует сказать и об имеющихся, с нашей точки зрения, недостатках. Существенный недостаток здесь, пожалуй, один: автор приводит такое большое количество разнообразных фактов и столь добросовестно стремится к объективному их изложению, что иногда теряется его собственная точка зрения, перестает звучать его голос (особенно это относится к главе 3). По-видимому, отчасти автор пошел на такой риск сознательно — ему необходимо было обрисовать действительно широкую и непредвзятую картину современного состояния человека и наук о человеке. Разумеется, сочетать такое изложение с постоянным четким проведением своей позиции — задача исключительно сложная.

В целом же рассматриваемую монографию следует считать бесспорной удачей автора: проблему человека удалось поставить как комплексную. В книге обрисована целостная многоуровневая система наук о Человеке, «системообразующим фактором» которой выступает творчески применяемое положение Маркса о человеке как совокупности всех общественных отношений; намечены перспективы гуманистической науки. В контексте такой системы данные отдельных наук раскрываются по-новому, выступают их новые — системные — качества. Автор определяет свою задачу как опыт комплексной постановки проблемы Человека. Думается, что рецезируемая монография может служить еще одной иллюстрацией известного положения: конструктивная постановка задачи — первый залог ее успешного решения.