148

 

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

 

ОБЩЕПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ М.Я. БАСОВА И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

 

Н.А. МЕНЧИНСКАЯ

 

В 1923 г. появилась в печати книга М.Я. Басова «Воля как предмет функциональной психологии». Для педагогической психологии важнейшее значение имел развиваемый в ней тезис о регулирующей функции воли как особой форме организации психической деятельности. В своем понимании психики Басов боролся «на два фронта» — против субъективизма и против механического материализма. «В поведении личности,— пишет Басов,— мы хотим изучать не только внешний состав отдельных реакций, но и внутренние силы, толкающие ее на то или другое поведение, не только то, что личность делает, но и то, к чему она стремится и чего она желает. Мы изучаем живую человеческую личность и не согласны поставить на ее место ни абстрактную мертвую схему, чем не раз грешила старая психология, ни, обезличенную автоматическую машину, чем грешит иногда новейшая» (1924, с. 45).

Наибольший отклик у современного читателя-психолога вызывает трактовка М.Я. Басовым психики в ее неразрывной связи с деятельностью1.

Центральное место в системе взглядов Басова занимает представление о человеке как «активном деятеле в среде». Расшифровывая сущность этого положения, Басов пишет о том, что она заключается «в действенном проникновении в эту среду и в овладении ею посредством действенного познания ее» (1975, с. 251—252)2.

Это положение, высказанное в общей форме, Басов конкретизирует в нескольких направлениях, расковывая прежде всего действенный характер познания, который заключается в том, что человек использует в жизненной практике познанные свойства вещей. Говоря о человеке как деятеле в среде, Басов обращается также к профессиональной трудовой деятельности людей.

Басов и его сотрудники подвергли детальному анализу игру как один из видов деятельности. Этот анализ содержал моменты принципиального характера. Среди них следует прежде всего отметить стимуляцию игры как данную извне («внешнюю»), так и внутреннюю. Значение данного вида деятельности в жизни ребенка связывается с этапом его развития, с характером активности его личности. При этом Басов, говоря о роли активности ребенка, отмечает, что она не исключает возможности организации и руководства ее выявлением (с. 339).

Положение, согласно которому активность личности предполагает вместе с тем детерминированность ее деятельности внешними воздействиями, проходит красной нитью через все произведения Басова. Рассматривая игровую деятельность, Басов говорит о значении как неорганизованных, так и организованных ее форм. Большинство последних, как подчеркивает он далее, опирается на качество личности, выявляющее степень ее организованности. Именно эти качества и стимулируются играми данного вида.

Проблемы учения Басов специально не разрабатывал, но в его высказываниях, имеющих общее принципиальное значение, мы находим очень ценные мысли, которые непосредственно относятся к процессу учения. Анализируя понятие стимула поведения, порождаемого окружающей средой, Басов говорит о задаче как стимуле. «Безразлично,— продолжает он далее,— какова эта задача будет по содержанию, будет ли она математической задачей, или это будет задача в форме какого-нибудь физического или химического опыта, или, наконец, это будет задача практически жизненного значения, какие встречаются в повседневном обиходе ребенка, — во всех этих случаях важным является общий момент задачи как таковой. Этот общий момент связан с необходимостью для человека открыть то, чего он не знает и что нельзя просто увидеть в предмете; для чего требуется определенное действие с этим предметом» (с. 291).

Та фраза, которая подчеркнута автором, действительно имеет очень важный смысл. Решение задачи как умственный (психический) процесс выступает в качестве действия, деятельности. Таким образом, мы встречаемся в произведениях Басова с употреблением термина «деятельность» в двух значениях. Одно значение используется тогда, когда речь идет об осуществлении психических процессов в деятельности (игровой, трудовой, о которых упоминал Басов, учебной деятельности — добавим

 

149

 

мы). Другое значение имеется в виду, когда сам психический процесс трактуется как деятельность.

Фактически М.Я. Басов предвосхитил важнейшие идеи, развиваемые в советской психологии. У него со всей отчетливостью выражен тот «деятельный» подход, который характерен для современного этапа развития психологической науки в СССР. Согласно этим взглядам, психика, личность человека проявляются и формируются в «деятельности» (С.Л. Рубинштейн). В то же время к таким понятиям, как «учение», «решение задач» и др., можно с полным правом применить термин «психическая деятельность». Эти понятия очень важны, они должны войти в число основных понятий, в категориальный аппарат педагогической психологии.

Басову не была чужда постановка острых вопросов, актуальных для практики школы,— вопросов, которые в настоящее время не утратили свою актуальность. В его работах неоднократно ставится вопрос о том, какой путь решения задач является более целесообразным: когда ребенку указывается готовый путь выполнения определенных действий или когда ребенку предоставляется возможность для самостоятельных усилий мысли, допуская даже, что какие-то его действия окажутся неадекватными логике задач? Басов считает, что, указывая ребенку готовый путь, можно скорее и экономичнее научить его некоторым определенным приемам действия, «но развить его творческие потенции, — продолжает он далее,— пробудить активность его мышления и содействовать ее росту этим способом невозможно; последнее достигается только истинным трудовым путем, которым шло в своем развитии все человечество, т.е. путем самостоятельных, полноценно действенных усилий, опирающихся на весь запас опыта, но в то же время преодолевающих новые трудности и разрешающих новые проблемы» (с. 389). Очень существенно также сказанное далее: «...мы далеки от того, чтобы отдать предпочтение всецело одному из этих путей организации развития. Полагаем, что их нужно всегда иметь в виду оба, синтезируя в практике» (там же).

Прошло более пяти десятилетий с того момента, как писались эти строки, но вывод, сделанный Басовым, остается в силе и поныне. Благодаря опыту, накопленному школой, специальным экспериментальным исследованиям, проведенным психологами и дидактами, усилилась доказательность этих положений, но суть их осталась прежней.

Басов оценивает с точки зрения выдвигаемых им положений школьную практику 20-х — начала 30-х гг. Он пишет: «Существующая практика дает обычно крен в одну сторону, а именно в сторону от творческой трудовой активности к шаблону, к готовым схемам и их пассивному повторению в приспособительной деятельности. Если это так, то это очень серьезная опасность для развития творческой личности» (там же).

Трудно переоценивать те достижения, какие имеет за последние годы советская школа в развивающем обучении, в развитии творческой личности, и все же еще не все возможности использованы в этом отношении. Поэтому предостережение Басова относительно опасности крена в сторону шаблона, готовых схем не утратило своего значения и по сие время.

В приведенном выше фрагменте из крупного труда М.Я. Басова (глава «Мышление») заслуживает специального внимания еще одно использованное им понятие: «приемы действия». Оно неоднократно фигурирует на страницах его работ, так как неразрывно связано с анализом деятельности. Однако в это понятие Басов вкладывает более узкое значение (по сравнению с тем, как это принято в современной психологии обучения). Он имеет в виду только те действия, которые протекают как простой рефлекторно-ассоциативный процесс. Характеризуя этот процесс, автор использует термин «схема» (предметов и действий).

Такими определенными «схемами» снабжает ребенка окружающая среда, давая ему «множество готовых форм и различных сложных структур, относящихся как к статическим объектам, так и к разнообразным динамическим явлениям» (с. 342). Затем эти «схемы» ребенок отображает в своей деятельности. «Каждая такая «схема», ложась в основу деятельности, направляет его по определенному пути и обусловливает планомерность его развития» (там же).

Узость интерпретации. Басовым понятия приема связана с тем, что он приурочивает его только к готовым формам, считая, что в его основе лежит простой рефлекторно-ассоциативный процесс. Басов исходит из положения относительно взаимоисключающей противоположности «схем» и творчества, он пишет: «Схемы отсутствуют в нашей деятельности ровно настолько, насколько в ней имеет место творчество» (с. 351).

Противоположность между этими двумя явлениями Басовым чрезмерно обостряется.

Такая тенденция долгое время существовала в педагогической науке, она проявилась, в частности, в противопоставлении проблемного и программированного обучения.

В современных исследованиях острота такого противоположения снимается, и в этом отношении симптоматичны попытки реализовать принцип проблемности в программированных пособиях. Очень важно в этой связи различать, анализировать (и использовать) приемы различной степени сложности: простейшие репродукции знаний, приемы эвристического типа, опирающиеся на сложные правила, определяющие процесс поисков решения новой задачи. Следует также учитывать, что самый процесс нахождения, самостоятельного «открытия» приема может явиться для учащихся новой задачей, включающей элемент творчества.

Таковы некоторые дополнения, которые необходимо сделать по отношению к понятию «приемы действия» в трактовке его Басовым.

Эти дополнения вытекают из исследований по психологии мышления, по психологии обучения, выполненных в последнее время.

Самое ценное достояние теоретической мысли психолога 20—30-х гг., их самое важное приобретение в процессе освоения диалектического метода — это исторический подход к психике, изучение ее в динамике, в процессе развития.

 

150

 

П.П. Блонский писал: «Поведение может быть понятно только как история поведения». У Л.С. Выготского мы читаем: «Изучать исторически что-либо — значит изучать это в движении».

М.Я. Басов считал идею развития «краеугольным камнем» современной науки, проникновение которой в психологию определяет процесс ее перестройки, а генетический метод он называл «единственным надежным компасом, определяющим путь познания в соответствии с естественными линиями происхождения и развития изучаемых явлений» (с. 221).

Одна из глав основного труда Басова (IX) посвящена проблеме психологического развития человека. Для нас представляет особый интерес изложение вопроса о закономерностях развития. Внимание Басова было привлечено к фактам его неравномерности. «Человек может быть одновременно на вершине развития по одной линии явлений, составляющей, как говорят, его специальность, и находиться на первых ступенях элементарного знания по другим линиям» (с. 260).

Здесь Басов фактически констатировал зависимость развития от содержания приобретенных знаний. Этот вопрос в дальнейшем вырос в обширную главу психологии обучения, основанную на богатом фактическом материале, раскрывающем процесс усвоения различных учебных дисциплин.

Постановка этого вопроса Басовым имела большое принципиальное значение, поскольку в тот период отсутствовали конкретные исследования в области психологии обучения и считалось, что развитие целиком подчиняется внутренним законам созревания, определяемого жесткими возрастными рамками. Басов восстал против такого понимания, «...предполагается,— писал он,— что между возрастом как определенной временной гранью в ходе биологического развития с известной категорией явлений, нас интересующей (имеется в виду психологическое развитие. — Н.М.), существует непосредственная закономерная связь, и притом связь инвариантная. Мы должны теперь сказать, что такая постановка вопроса в корне неверна» (с. 265).

Басов отмечал своеобразие закономерностей биологического и психического развития, т.е. развития человека как деятеля в среде, и с этим своеобразием, как он требовал, необходимо считаться, анализируя течение обоих процессов во времени. Но, подчеркивая только их различие, «не погрешим ли мы против монистичности нашего мировоззрения?»,— задавал себе вопрос Басов, предвидя возможность упрека. И впоследствии, действительно, такой упрек был брошен. Понятие возраста не было подвергнуто в работах этого автора всестороннему теоретическому анализу. Но критика биологизаторских тенденций в трактовке психического развития была остро необходима в 20-х — начале 30-х гг. И не только это. Басов оказался как бы провидцем современных тенденций в возрастной психологии, в соответствии с которыми стали изучаться не столько особенности возраста, сколько его возможности, и доказывалась широта этих возможностей при определенных условиях обучения. Произошел пересмотр возрастных стандартов.

Любопытно в этой связи упомянуть те вопросы, какие часто, как отмечал Басов, задают педагоги и какие он считал неправомерными: «в каком возрасте можно вводить в обучение детей отвлеченные понятия? Или: каковы пределы понимания абстрактного в таком-то возрасте? И т.д.» (с. 265).

В этом коротком фрагменте из работ Басова скрыт далеко идущий смысл, в нем намечено (хотя еще совершенно не раскрыто) новое понимание соотношения между возрастной и педагогической психологией.

Если раньше особенности психического развития фатально и неизменно связывались с определенным возрастом, то теперь произошло «расшатывание» этих связей и особенности психического развития стали ставиться в связь со многими другими переменными,  прежде всего с условиями воспитания и обучения. Если раньше, таким образом, возрастная психология была оторвана от психологии педагогической, не имела с ней органической связи, то теперь эти два раздела психологии тесно связываются друг с другом.

Нам остается только, заключая этот раздел о взглядах Басова, коснуться вопроса о том, как трактовалась им проблема целостного подхода к изучению личности человека.

Этого вопроса он касался в различных разделах своих работ: раскрывая понятие организации процесса деятельности (и в связи с этим давая критический анализ гештальтпсихологии), определяя принцип состояния характеристики в процессе наблюдения детей. Таким образом, постановка этого вопроса вытекала у Басова из потребностей и теории и практики.

Трактуя поведение как продукт взаимодействия организма и среды, Басов пишет: «Обе взаимодействующие стороны характеризуются сложностью своего содержания и, кроме того, являются организованными целыми со своеобразными особенностями в характере организации» (с. 270). И сразу же, вводя понятие организации, автор его отграничивает от понятия структуры в трактовке его гештальтистами. Прежде всего Басов подчеркивает динамический характер структур, необходимость их изучения в процессе возникновения, изменения, разрушения. Басов далее подвергает критике односторонность в решении проблемы: гипертрофия аналитической стороны исследований (чем грешила ассоцианистская психология) я, наоборот, гипертрофия синтетических построений, что свойственно гештальт-психологии. Басов пишет: «...идея «целого» не существует без идеи «части», и, равным образом, понятие «структуры» неразрывно связано с понятием «элементов», конструирующих данную структуру» (с. 274).

Эти принципы реализовались при решении важного практического вопроса — «составление характеристики», чему Басов посвящает в своей книге отдельную главу. То, что написано здесь, имеет гораздо более общее значение, не сводясь к правилам составления характеристики. Оно непосредственно относится к вопросу о путях исследования ребенка, дающих возможность «подойти к синтезу личности» (это выражение употреблено Басовым) (с. 189).

Басов, подробно раскрывает задачи структурного анализа деятельности, обеспечивающие

 

151

 

такой синтез: это выяснение структурного состава — выделение элементов целого, это установление связей и отношений между элементами, конструирующими процесс (когда подвергаются характеристике не отдельные элементы с их взаимоотношениями, а целые, более или менее значительные отрезки процессов, обнаруживающие характерные черты той или иной организации), и, наконец, это характеристика различий «общих типов деятельности».

Очень существенно сказанное Басовым далее: «Мы начинаем всегда с разложения цельного процесса на элементы, т.е. с микроанализа, но и общий тип процесса деятельности и его структурная архитектоника даны нам также с самого начала, мы опознаем их и принимаем во внимание сразу же, ведя весь последующий анализ на фоне такого общего синтетического восприятия всего процесса в целом» (с. 280). Значение этого положения и для современного этапа развития психологии трудно переоценить.

Несмотря на то, что советская психология обучения ввела в сферу своего изучения понятие учебной деятельности, в ней все же преобладают аналитические тенденции и оказываются лучше всего исследованными умственные процессы, в то время как «синтез личности», о котором писал Басов, остается и по сие время еще недостаточно изученным. Полностью не реализуется и в настоящее время требование Басова показывать в характеристике ребенка, как изученные отдельные элементы психической деятельности «вплетаются в живую ткань личности ребенка, обусловливая своими всевозможными комбинациями и переплетениями, а равно взаимным влиянием друг на друга ее общие особенности в детском возрасте и индивидуальные различия отдельных детей» (с. 189). В этой связи заслуживает большого внимания использование Басовым понятий, которые играют синтезирующую роль, являясь как бы интеграторами для психической деятельности. Таково понятие общей эмоциональной установки личности, создающей определенную направленность всей активности человека. Это же понятие Басов выражал и другим термином: «строй личности», считая, что этим характеризуется в каждый данный момент ее состояние как деятеля в среде. Пусть эти понятия не получили у Басова необходимой расшифровки, но важна сама тенденция поиска интегрирующего и вместе с тем регулирующего начала в психической деятельности.

Басов, несомненно, подошел к идее системности в трактовке психической деятельности человека и обусловливающей ее общественной среды (на что было указано М.Г. Ярошевским в его книге «Психология в XX столетии». М., 1971. С. 270).

Целостный подход Басова к трактовке психической деятельности для нас представляет большую ценность, он распространяется им на понимание самого предмета психологии и на вопрос о методе научного исследования. Нельзя пройти мимо того предостережения, какое высказал Басов, говоря о подходе к предмету психологического познания. «Нас подстерегает опасность,— говорил он,— опасность искусственно выделить из общего контекста явлений какую-нибудь отдельную часть их, абстрагировать эту часть от целого, сосредоточившись затем на ней, утратить связь с целым: тогда нашим неизбежным уделом будет бесплодное блуждание на ложных путях собственных построений» (с. 219).

Это предостережение сохраняет полную силу и на современном этапе, особенно тогда, когда речь идет о таких сложных вопросах, как вопрос о теории учения.

 

Поступила в редакцию 27.IX 1983 г.