114

 

НАУЧНЫЕ ОБЗОРЫ

 

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ОБРАЗНОГО МЫШЛЕНИЯ

 

А. А. ГОСТЕВ

 

Современное знание о природе образа, как известно, характеризуется сложностью, противоречивостью, дробностью. Происходит специализация знаний о том или ином виде образа, относительно обособляются отдельные аспекты анализа, возникают самостоятельные частные теории. Несмотря на большое внимание к «образной проблематике» самых разных областей психологии и смежных наук, все же приходится констатировать экспериментальное и теоретическое отставание в изучении вторичных образов по сравнению с другими психическими процессами и функциями. В силу этого исследователь психического образа, каким бы частным вопросом он ни занимался, сталкивается с огромным количеством проблем. В данной статье нам хотелось бы привлечь внимание к некоторым из них. Наличие широкого класса вторичных образов ставит во главу угла проблему их системного рассмотрения. Отсутствие системных взглядов как раз проявляется в значительной «феноменологичности», описательности нашего знания об образных явлениях.

Прежде всего, какие основные типы образов можно выделить? Например, разновидности образов воображения1 (мечты, грезы, фантазии, воображаемый товарищ по игре у детей и т. п.), образы памяти со своими разновидностями (образные воспоминания, непосредственные образы памяти, эйдетические образы, послеобразы и т. п.), Deja vu-образы, различные виды пространственно-топографических представлений, сновидения (например, творческие,, ночные кошмары, сновидения-воспоминания) с переходными формами между сном и бодрствованием (гипнагогическими и гипнопомпическими образами), обширный класс «галлюцинаторноподобных» образов (галлюцинации и псевдогаллюцинации, образы, вызванные наркотиком, сенсорной изоляцией, медитацией, трансом и т. п.) — вот далеко не полный перечень различных видов психических образов2.

Исходя из требований системного подхода, необходимо рассмотреть различные виды образов как некоторое целое, определить закономерности связи между ними, а также закономерности образования, функционирования и развития системы различных видов образов.

Однако решение указанных «стратегических» проблем невозможно без рассмотрения более частных вопросов, таких, например, как уточнение дефиниций и построение классификации вторичных образов (с вытекающей отсюда необходимостью преодоления терминологической путаницы)3. Имеющиеся дефиниции явно не охватывают многоаспектности образной проблематики, которая как раз и отражается в «богатстве» существующих определений.

Существенным шагом в разработке системного рассмотрения вторичных образов является построение их классификации. Целенаправленные перечисления основных типов образных явлений с попыткой дать их классификацию идут еще от Фехнера, Титченера, Боринга, однако и в настоящее время данный вопрос можно считать нерешенным. Имеющиеся классификации, прежде всего, не охватывают всего спектра образных явлений. Непостоянен также набор оснований в классификациях.

 

115

 

Для примера кратко рассмотрим некоторые из них.

Б.Ф. Ломов разделяет представления на образы памяти и, образы воображения (т. е. новые образы, формируемые в результате трансформации тех, которые сохраняются в памяти) [4].

Ж. Пиаже выделяет репродуктивные образы (статические, кинетические, преобразующие — отражающие известные человеку преобразования объектов), в которых отражаются уже известные предметы, и антиципирующие образы (различного вида), с помощью которых человек предвосхищает ранее не воспринимавшееся [20].

В данных классификациях берется чрезвычайно важное основание — «сохранение — преобразование» образной информации (антиципирующие образы у Пиаже по сути являются образами воображения). Однако классификации эти являются неполными, поскольку «за бортом» остаются многие типы образных явлений. Необходимо увеличение детализированности классификации образных явлений.

С увеличением числа оснований возрастает детализированность классификации. Хоровитц [29] выделяет образы, категоризованные их яркостью — четкостью (галлюцинации, псевдогаллюцинации, мысленный образ, подсознательный образ), контекстом (гипнагогические, гипнопомпические образы, сновидения, психоделический образ, воспоминания и др.), взаимодействием с перцепцией (иллюзии, перцептивные искажения, синестезия, deja vu — образы, негативные галлюцинации, послеобразы), содержанием (образы памяти, эйдетические образы, образы воображения, схема тела, фантомная конечность, паранормальная галлюцинация и др.). Данной классификацией охвачено более 22 видов образных явлений. В рамках данной статьи нет возможности подробного ее рассмотрения, поэтому укажем лишь на несколько моментов. Бросается в глаза большая феноменологичность классификации. Правда, Хоровитц отдает себе в этом отчет. В частности, он указывает на следующие трудности категоризации того или иного образного феномена. Например, яркий образ собственного тела во время засыпания может быть по праву назван гипнагогическим, но он также попадает под определение псевдогаллюцинации (поскольку он очень яркий) или аутоскопического образа (поскольку содержанием его является физическое «я»). Тогда полное описание, соответственно, может быть: аутоскопическая гипнагогическая галлюцинация. И как в этом случае классифицировать данное образное явление? Конечно, более простое описание может использовать только одно название, в зависимости от того, что требуется подчеркнуть. Однако трудностей классификации это не снимает. Неясными остаются и причины выбора Хоровитцем именно этих оснований. Например, контекст, вызывающий определенный образ, несомненно, очень важный аспект при изучении образных процессов. А вот категоризация по яркости — четкости представляется явно спорной. Почему берется именно эта характеристика образа? Контролируемость образа также является стержневой характеристикой. Еще более проблематичной является и категоризация по содержанию" — содержание имеют все образы. Много вопросов возникает по поводу принадлежности перечисленных образных явлений к выделяемым автором классам образов. В этой связи хочется подчеркнуть, что построение классификации на основе наиболее сильных описательных характеристик образов — дело бесперспективное. Явным минусом классификации Хоровитца является отсутствие такого основания, как сохранение — преобразование образной информации.

Б.М. Петухов расклассифицировал образы с точки зрения временных фаз состояния сознания — отражения в образе формы времени [19]. Выделяются: отрешенность (неопределенное время), мечтание (будущее время), наблюдение — созерцание (настоящее время) и воспоминание (прошедшее время) как состояния сознания вместе с соответствующими им образами. Данная классификация также строится по одному основанию, однако она предполагает определенную детализацию и других образных феноменов с точки зрения «смешения» в различных пропорциях отраженного в образе времени.

Наконец, заметим, что известный перечень образных явлений Хольта [23], по сути классификацией не является.

При рассмотрении различных видов вторичных образов (вместе с некоторыми другими образными явлениями) как некоторого целого (как системы, где они выступают ее элементами) возникает проблема раскрытия механизмов получения феноменологически разных видов образов, т. е. проблема раскрытия механизмов формирования каждого из них, механизмов дифференциации психического образа.

При изучении литературы, касающейся описания различных типов образов, может возникнуть впечатление, что это очень похожие и в то же время различные явления, образующие как бы непрерывную серию постепенных переходов один в другой. За рубежом даже существует гипотеза, согласно которой разнообразные виды образов различаются не механизмами, а количественно, через изменение некоторых основных характеристик — яркости — четкости к контролируемости [28], [30]. Так, послеобразы — яркие, но неконтролируемые. Эйдетические образы более контролируемы, и спустя некоторое время они могут перейти в класс ярких образов памяти, став еще более доступными волевому контролю. Гипнагогические и галлюцинаторноподобные образы обычно яркие и слабо контролируемые. В этом случае, конечно, разделение образов на различные виды в достаточной мере условно.

С другой стороны, Хольт, исследуя общность различных видов образов путем анализа интеркорреляций между их феноменологическими характеристиками, пришел к выводу о несвязанности образных явлений, отсутствии общих механизмов [28; 3—33]. Однако правомерно ли, сопоставляя характеристики образов, делать заключения на уровне механизмов? Тем более, что общие механизмы есть. Б. Г. Ананьев показал, что образы-представления — взаимопроникновение чувственного и логического, продукты целостной рефлекторной

 

116

 

работы мозга, процессы, а не образования, хранящиеся в мозгу в неизменном виде [2]. Многие моменты, конечно, остаются до конца неясными, например, механизмы различных видов галлюцинаторноподобных образов, отчасти сновидений и т. д.

Анализ литературы свидетельствует о неравномерности интереса к изучению различных видов образов: образы памяти, пространственные представления, послеобразы изучены лучше, чем, например, образы воображения, сновидения, галлюцинаторноподобные образы.

Актуальной проблемой является разработка системы многомерной классификации свойств и характеристик образа. Такая система должна «разводить» общие и частные характеристики вторичных образов, соотносить их с двигательной, эмоциональной и сенсорной сторонами психического отражения, включать оценку отношения человека к своим образам. Необходимо также разделить характеристики образа, определяемые формально-динамическими особенностями человека, и свойства более высокого порядка, раскрываемые только через анализ обусловленности характеристик образов трудовой деятельностью. В этой связи необходимы расширение диапазона рассматриваемых характеристик образа и систематизация в «наборе» уже известных. Следует взглянуть на структурные компоненты, характеристики образа как на единое целое, объединенное системообразующим фактором — целью и задачей.

Существенным шагом в указанном направлении является выделение основных характеристик вторичного образа. Например, таковыми в зарубежной психологии являются яркость — четкость (vividness) и контролируемость (controllability). Однако факторный анализ 36 измерений вторичного образа, проведенный Б.М. Петуховым [18], показал существование трех основных его характеристик: «живости», «контролируемости» и «яркости». В полученный фактор «живости» вошли переменные, отвечающие за динамические характеристики образа. Наши собственные экспериментальные данные подтвердили указанные результаты. Факторному анализу было подвергнуто несколько десятков показателей выполнения заданий, связанных с формированием и оперированием пространственными образами (описание заданий см. [7]). Было также выделено три фактора. В фактор «яркости — четкости» вошли (положительно) такие переменные, как показатели яркости по опросникам Д. Маркса и П. Шиана, «плотность образного потока» (количество образов в единицу времени при непроизвольном их течении в сознании), точность формирования образа траектории (различной сложности), (отрицательно) время идентификации и др. В фактор «контролируемости» вошли (положительно) показатели контролируемости (по опросникам Гордон и А. Ричардсона), яркости (по опроснику Д. Маркса), точность формирования образа траектории в условиях динамического предъявления о ней знаковой информации, точность визуализации сложной траектории, (отрицательно) время идентификации и т. п. В фактор «живости» вошли, прежде всего, различные временные показатели выполнения экспериментальных заданий (как опросников самооценки характеристик вторичного образа, так и тестов на формирование пространственных образов по знаковой информации).

Описанные результаты двух независимых исследований, конечно, нуждаются в уточнении, однако уже сейчас они являются интересными и полезными с точки зрения дальнейшего понимания сущности «репрезентационного пространства».

Системный анализ вторичных образов не может быть осуществлен без рассмотрения вопроса о методах их изучения и измерения конкретных характеристик образа. «Когда мы рассматриваем психические явления в какой-либо одной системе координат и абстрагируемся от их других измерений, то, естественно, мы выявляем только какой-то один ряд свойств», — пишет Б.Ф. Ломов, — «...такая абстракция позволяет схватить лишь одну сторону психических явлений». При этом «попытки распространить выводы, полученные в каком-либо одном аспекте, на все остальные обычно к успеху не приводят» [13; 41].

Очень остро стоит проблема методов изучения образных процессов. При том что отдельные методические подходы проработаны достаточно хорошо (например, строгому анализу подвергнуты процессы манипулирования образами, процессы формирования и порождения нового образа [8], [9]), в целом мы сталкиваемся со значительными методическими трудностями в этой области, вызванными, прежде всего, отсутствием стимула, с которым может быть прямо соотнесено содержание образа.

Анализ существующих методов изучения образных процессов позволяет выделить несколько основных методических подходов, направленных на изучение различных сторон образа: 1. Оценка деятельности, ее продуктов и анализ объективных показателей актуализации образа. 2. Исследование решения задач мысленного манипулирования. 3. Изучение субъективного оценивания параметров образа (самооценка и саморанжирование его характеристик). 4. Изучение образа через процесс метафоризация. 5. Изучение семантики образа (построение семантических пространств (см., например, [17]) 6. Изучение влияния стимула на содержание «вторичного» образа (эффект Перке).

Не рассматривая их подробно, укажем лишь на следующие моменты.

Применение того или иного методического подхода дает своего рода точку зрения на образ и в определенном смысле предопределяет конкретное его описание. Поэтому применение нескольких методических подходов соответствует реализации принципа «множественности описания» (В.Н. Садовский) и способствует вскрытию действительной многомерной природы образа.

Наиболее спорным, на наш взгляд, является применение методов субъективной оценки параметров образа. Однако эти методы помогают в изучении характеристик субъективной формы образа, что является теоретически значимым для соблюдения диалектического принципа единства формы и содержания. Без них подобная информация была бы просто недоступна для исследователя.

 

117

 

Использование субъективного оценивания образов нельзя рассматривать как возвращение к методам классической интроспекции. Хэбб прямо указывает, что сообщения об образных явлениях не выходят за пределы принципов объективной психологии [24].

Если брать только первые три из названных методических подходов, то уже экспериментально показано, что каждый из них связан с изучением разных характеристик и сторон образа. Н. И. Кувшинов, например, обнаружил, что нет обязательной прямой связи между точностью словесного описания образа и его графической актуализацией, правильностью узнавания и точностью изготовления объекта [10]. А Дункан не обнаружила связи между измерениями образной способности пространственными тестами и опросниками; она считает, что объективные и субъективные измерения характеристик образов идентифицируют независимые черты [26]. Обнаружено также, что каждый метод имеет свои рамки прогнозирования успешности решения определенных тестовых задач [27]. Показана несводимость оценок, получаемых методами субъективного оценивания, к оценкам, получаемым другими методами. Например, методы саморанжирования яркости — четкости вторичного образа дают лучший прогноз относительно решения задач на непроизвольное запоминание [28; 149—174].

Указанные исследования подтверждают многомерную структуру образа-представления, наличие определенной функциональной нагрузки каждой из его характеристик в различных аспектах деятельности и необходимость системного изучения особенностей образных процессов различными методами.

В связи с рассматриваемыми вопросами коснемся проблемы индивидуальных особенностей вторичных образов, поскольку каждая из характеристик образа представляет собой индивидуально варьируемую переменную, параметр многомерной «образной способности» в том или ином ее аспекте. Способность действовать на основе образов-представлений, умение свободно оперировать пространственными образами рассматривается как одно из важных качеств, необходимых для овладения и успешного осуществления различных видов профессиональной деятельности, особенно операторского профиля [6], [7], [14], [15], [16], [25] и др.

Углубленное теоретическое и экспериментальное изучение индивидуальных особенностей вторичных образов диктуется, следовательно, необходимостью психодиагностики и учета их в практике профессионального обучения и подбора.

Актуальность проблемы индивидуальных особенностей образных процессов определяется также, на наш взгляд, тремя следующими основными моментами: 1. Дальнейшее изучение регулирующей функции образа требует обязательного раскрытия того, какой вклад вносят его характеристики (или их сочетания) в обеспечение успешности той или иной деятельности. Иными словами, необходимо знать, чем отличаются люди с разными особенностями образных процессов. 2. Дальнейшее изучение личности, индивидуальности человека требует более глубокого проникновения психологии в его внутренний субъективный мир, а «мир образов» — существенный компонент внутреннего мира человека. 3. Запросы практики диктуют необходимость индивидуализации обучения, в частности с точки зрения соотношения индивидуальных особенностей образа и характера входной информации.

Индивидуальные особенности образов определяются различиями в характеристиках их пространственно-временной структуры, модальности, интенсивности и др. К настоящему времени накоплено определенное количество экспериментальных фактов, указывающих на устойчивую дифференциацию людей в отношении характера их вторичных образов, особенностей их формирования, функционирования, способов манипулирования образами. Показано, что различия в индивидуальных характеристиках образов играют определенную роль в обеспечении успешности того или иного вида деятельности (см., например, [2], [6], [14], [15], [16], [25], [27], [30]). Вместе с тем наблюдается большая фрагментарность, а зачастую и несопоставимость полученных результатов, отсутствие системы знаний об индивидуальных особенностях вторичных образов человека и т. д. Это говорит о необходимости дальнейшего углубленного изучения проблемы. В этой связи мы выделяем следующие ее аспекты:

Рассмотрение индивидуальных различий в контексте проблемы типологизации образных явлений. Вопрос о взаимосвязи индивидуального и типического, как известно, был поставлен еще в древности (Аристотель, Гиппократ и др.). Типологические воззрения развивались достаточно широко в контексте личности (Фрейд, Юнг, Лазурский, Кречмер, Айзенк и другие (см. также [1]). Однако развитие индивидуально-типологического подхода не менее важно и применительно к образам как в теоретическом, так и в практическом плане. Вместе с тем типология «образной сферы» практически не разработана4. Тип образа — это не просто сочетание специфических его характеристик. Типологизация предполагает выявление условий и причин возникновения того или иного вида образа. В этом ее отличие от классификации как статичного описания, соответственно, не вскрывающего причин возникновения явления, движущих сил его развития, условий изменения.

Изучение индивидуальных особенностей вторичных образов с точки зрения формальных психодинамических характеристик человека при абстрагировании от влияния других детерминант индивидуальных различий (как некоторый «срез» характеристик на данный момент) и их изучение с точки зрения развития и, соответственно, изменения в онтогенезе под влиянием приобретенного опыта. Рассматриваемый аспект проблемы подразумевает также изучение влияния таких социальных факторов, как атрибуты культуры, на особенности

 

118

 

вторичных образов. В этом случае можно ожидать интересных изменений не только в индивидуальных особенностях образных процессов, но и в их типологии. Например, в культурах мистической ориентации, акцентирующих сферу бессознательно-иррационального в человеке или приписывающих статус реального, различным галлюцинаторно-подобным образам, роль сновидений в поведении индивидов несомненно возрастает — они будут оказывать большее влияние и на другие образные процессы

Образные процессы следует также изучать с точки зрения индивидуальных различий в структуре личности. Пока довольно мало известно о связи характеристик вторичных образов с личностными изменениями. Между тем формирование образа (представления, воображения, сновидения и т. д.) должно рассматриваться в контексте личности. Необходимо объяснить, как, когда, почему, а главное — зачем возникает определённый образ. Образы являются неотъемлемой существенной частью внутреннего мира человека, компонентом индивидуальности и в каком-то смысле определяют духовное богатство личности. Одна из проблем в этой связи — исследование места и роли вторичных образов в структуре личности. Такая «персонификация» образной сферы является еще одним следствием системного изучения образов и вытекает из необходимости отражения многоуровневости изучаемых явлений.

Решение перечисленных проблем позволит получить с помощью унифицированной «батареи» методов измерения характеристик образа своего рода «паспорт» индивидуальных особенностей образных явлений человека. Создание такого «паспорта», в свою очередь, обеспечит системное изучение проявлений индивидуальных особенностей образа. В этой связи остановимся на одном аспекте — на проявлении индивидуальных особенностей вторичных образов в общении.

Не касаясь всей многоплановости проблемы общения, отметим, что одним из важных вопросов в ее контексте является вопрос, затрагивающий различия людей в видении мира, которые (различия), в свою очередь, могут выступить одной из главных причин часто наблюдаемого в жизни непонимания людьми друг друга. Мы считаем, что различия в видении мира, специфика отражения человеком реальности определяются индивидуальным интегральным образом реальности (образом мира [12], [22]), который для субъекта самоочевиден, а потому обладает свойством интимности и исключительности. Такой образ — это своего рода призма, которая фильтрует восприятие на сознательном и неосознаваемом уровнях. Это хорошо иллюстрируется примерами из истории живописи.

Однако определяющая роль образа мира по отношению к любой актуальной ситуации познания не отрицает процессов уточнения, исправления, обогащения или даже радикальной перестройки образа мира в целом [12], [22]. Предстоит более подробно вскрыть диалектику взаимной детерминации образа мира и мира образов. В имеющихся попытках анализа роли индивидуальных особенностей образа в решении коммуникативных задач рассмотрено крайне небольшое число характеристик: доминирование сенсорной модальности вторичного образа (Лэй, см. [30]), способность к перекодированию двумерного образа в трехмерный и обратно, динамичность [28; 63—80].

Нами (совместно с Б.М. Петуховым) проведено экспериментальное исследование совместимости в общении при обсуждении проблемы в зависимости от индивидуальных особенностей вторичных образов у оппонентов. В частности, было показано, что максимальную совместимость проявили лица, имеющие большие расхождения в показателях яркости образов, минимальные расхождения по «живости», при высоких значениях контролируемости. Минимальная совместимость была у лиц, имевших расхождения по показателям «живости», совпадения по яркости при низких значениях контролируемости образов.

Таковы некоторые, на наш взгляд, важные проблемы изучения образных процессов, к которым хотелось бы привлечь более пристальное внимание исследователей.

 

1. Абульханова-Славская К. А. О путях построения типологии личности. — Психологический журнал, № 1, т. 4, 1983, с. 14—29.

2. Ананьев Б. Г. Психология чувственного познания. — М., 1960. — 486 с.

3. Афанасьев В. Г. Системность и общество. — М., 1980.— 368 с.

4. Ботвинников А. Д., Ломов Б. Ф. Научные основы формирования графических знаний, умений и навыков школьников. — М., 1979. —255 с.

5. Брушлинский А. В. Психология мышления и кибернетика. — М., 1970.— 191 с.

6. Венда В. Ф. Инженерная психология и синтез систем отображения информации.— М., 1975. —398 с.

7. Гостев А. А. Индивидуальные особенности пространственных представлений в операторской деятельности. — Психологический журнал, № 1, т. 3, 1982, с. 101—109.

8. Зинченко В. П. Продуктивное восприятие. — Вопросы психологии, № 6, 1971, с. 27— 42.

9. Зинченко В. П., Мунипов В. М., Гордон В. М. Исследование визуального мышления.— Вопросы психологии, 1973, т. 2, с. 3—14.

10. Кувшинов Н. И. Процесс развертывания образов в ориентировочный период деятельности у детей младшего школьного возраста.— Вопросы психологии, № 3, 1966, с. 105—117.

11. Кузьмин В. П. Исторические предпосылки и гносеологические основания системного подхода.— Психологический журнал, т. 3, № 3—4, 1982, с. 3—14, 3—13.

12. Леонтьев А. Н. Психология образа. — Вестник МГУ, 1979, № 2, с. 3—13.

13. Ломов Б. Ф. О системном подходе в психологии.— Вопросы психологии, №2, 1975, с. 31—45.

14. Ломов Б. Ф. Человек и техника. — М., 1966.— 464 с.

15. Ломов Б. Ф., Сурков Е. Н. Антиципация в структуре деятельности. — М., 1980.— 279 с.

 

119

 

16. Натадзе Р. Г. Воображение как фактор поведения. — Тбилиси, 1972.— 184 с.

17. Петренко В. Ф. Введение в экспериментальную психосемантику: исследование форм репрезентации в обыденном сознании. — М., 1983.—172 с.

18. Петухов Б. М. Организационный подход к деятельности человека-оператора в экстремальных условиях. — В сб.: Проблемы инженерной психологии: Материалы Всесоюзной конференции по инженерной психологии. Вып. III. Ярославль, 1979, с. 240—241.

19. Петухов Б. М. Фазовые состояния функциональных систем деятельности. — В кн.: Системный подход к психофизиологической проблеме. М., 1982, с. 97—105.

20. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. —М., 1969.— 659 с.

21. Розов А. И. Фантазия и творчество.— Вопросы философии, 1966, № 9, с. 112—116.

22. Смирнов С. Д. Мир образов и образ мира. — Вестник МГУ, 1981, № 2, с. 15—29.

23. Хольт Г. Образы: возвращение из изгнания. — В кн.: Зрительные образы: феноменология и эксперимент. Ч. 1. Душанбе, 1971, с. 51—71.

24. Хэбб. Об образах. — В кн.: Зрительные образы: феноменология и эксперимент. Ч. 1. Душанбе, 1971, с. 145—164.

25. Якиманская И. С. Развитие пространственного мышления школьников. — М., 1980.— 240 с.

26. Duncan В. Е. Imaginal verbal and spatial abilities in children: A developmental study. — Diss. Abstr. Intern. 1974, v. 34(11—B) p. 5650.

27. Ernest С. Н. Imagery ability and cognition: A critical review. — J. of Mental Imagery, 1977, v. 2, p. 181—216.

28. The function and nature of imagery. P. W. Sheehan (Ed.), N.-Y.: Acad. Press, 1972. 409 p.

29. Horowits M. J. Image formation and cognition. N.-Y., 1970. 350 p.

30. Richardson A. Mental imagery. Routledge & K. P., London, 1969. 180 p.

 

Поступила в редакцию 15.II 1983 г.