Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

159

 

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ КОГНИТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ

 

П.Я. ГАЛЬПЕРИН

Москва

 

Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. — М.: Изд-во МГУ, 1982. — 336 с.

 

Среди вышедших в последнее время в нашей стране книг по проблемам общей и экспериментальной психологии особое место занимает монография Б.М. Величковского. Во многих отечественных работах так или иначе затрагивался опыт экспериментальных исследований познавательных процессов, накопленный в рамках когнитивной психологии — ведущего направления зарубежной психологии последнего двадцатилетия. Однако до сих пор как в советской, так и в зарубежной психологической литературе отсутствовали обобщающие исследования, воссоздающие общую картину источников, теоретических взглядов и конкретных

 

160

 

проблем, на которые наталкивается данное направление в исходной и главной для него области — общей психологии познавательных процессов. Монография Б.М. Величковского заполняет этот существенный пробел.

Первая глава книги представляет собой сжатый, но весьма содержательный очерк общей истории экспериментальной психологии. Она начинается с характеристики эпохи зарождения современного опытного естествознания и его философии, сформулированной в трудах Ф. Бэкона, Г. Галилея и Р. Декарта. Шаг за шагом раскрывается история попыток создания науки о душевной жизни, приведших в конце концов к выделению психологии в качестве независимой от философии экспериментальной дисциплины. Однако это не гарантировало ей устойчивого прогрессивного развития. Как справедливо отмечает автор, основными признаками традиции, в рамках которой происходило развитие западной психологии, оставались индивидуализм, интроспекционизм и редукционизм. Критика интроспекционизма привела к появлению физикалистских направлений, прежде всего бихевиоризма. Однако попытка представителей этих направлений осуществить полную («галилеевскую», по словам К. Левина) перестройку понятийного аппарата психологии также окончилась неудачей. В начале 30-х гг. наивный бихевиоризм сменился необихевиоризмом, а последний был вынужден признать, что деятельность мозга не ограничивается проведением и переключением импульсов, что в эту деятельность вклиниваются «привходящие переменные», которые ведут к образованию «карт» местности и «планов» поведения. Но как же представлять себе такую переработку сенсорной информации. На помощь пришла «компьюторская метафора», ставшая в Америке модной в конце 40-х гг. Так, в начале 50-х гг. возникла когнитивная психология, которую автор характеризует как неоменталистское направление.

Во второй главе дается описание раннего этапа развития когнитивного подхода — примерно с начала 50-х по конец 60-х гг. Особое внимание уделяется ряду метафор и аналогий, заимствованных из математической логики, статистической теории связи и вычислительной техники. Согласно одной из них, оставившей в психологии глубокий след, но представляющей сегодня, скорее, исторический интерес, человек трактовался как канал связи с ограниченной пропускной способностью. Более существенное влияние на современную когнитивную психологию оказала аналогия между структурой познавательных процессов и системой блоков вычислительного устройства.

Четыре следующие главы представляют собой серию аналитических обзоров самых последних (иногда текущих) исследований в ключевых областях психологии познавательных процессов память, восприятие и распознавание, внимание и сознание, психосемантика, понимание и мышление. Детали этой части книги предназначены преимущественно для специалистов, однако обсуждение представленного здесь материала, как правило, хорошо илллюстрирует общие положения, выдвигаемые автором в тех разделах книги, которые отведены под рассмотрение вопросов истории и методологии экспериментальной психологии. В этих четырех главах довольно подробно представлены и собственные исследования автора, связанные с изучением зрительной долговременной памяти, микрогенеза перцептивного образа, а также когнитивных автоматизмов, лежащих в основе многих уже сформированных видов познавательной деятельности человека, например такой, как чтение.

Впервые на русском языке описываются несколько «поколений» моделей и теорий типа уровневых теорий памяти и внимания, новейших разработок представлений об особенностях сознательного управления познавательными операциями, ряда концепций «мысленных образов», вновь призванных когнитивной психологией из бихевиористского изгнания, но так и не ставших основой для достаточно продолжительной программы исследований. На фоне этих последних работ особенно рельефно выступают достоинства исследований советских авторов, на десятилетия опередивших общий уровень развития мировой психологии. Примером могут служить классические исследования П.И. Зинченко и А.А. Смирнова по непроизвольному запоминанию, послужившие прототипом для экспериментов, которые проводятся в рамках теории уровней переработки — центральной концепции памяти в когнитивной психологии второй половины 70-х гг.

Последняя глава книги носит методологический характер. Автор рассматривает прежде всего признаки кризиса, наметившегося в развитии когнитивного подхода. Удачный стилистический прием — предоставление слова ведущим представителям самой когнитивной психологии (У. Найссеру, А. Ньюэллу, Э. Тулвингу и другим) — придает выводам автора особую достоверность. В результате проведенного анализа обнаруживаются принципиальные истоки современных трудностей когнитивного подхода и тех проблем, которые привели к кризису субъективной психологии. Речь идет прежде всего о проблеме произвольности объяснительных схем, особенно остро выступившей в спорах о роли образных явлений, понимаемых в когнитивной психологии либо как картинки, которые одна часть мозга показывает другой, либо как эпифеномены глубинных структур и процессов, имеющих вид программ для машинных вычислений. Последняя точка зрения предупреждает нас о возможности нового антименталистского отклонения мнений зарубежной психологии в сторону очередной «революции» бихевиористского толка.

Одной из заслуг автора является то, что он останавливается (впервые в специальной отечественной литературе) на оценке двух новейших направлений западной психологии, с позиций которых ведется критика современного когнитивного подхода. Это так называемая «когнитивная наука», представители которой, отрицая метафоричность компьютерной метафоры, настаивают на более последовательном приравнивании человека к вычислительному устройству, и экологический подход последователей покойного Джж. Гибсона, выдвинувших принцип «Не спрашивай, что

 

161

 

внутри твоей головы, а спрашивай, внутри чего твоя голова».

Книга завершается очерком стратегии исследования, связывающей между собой результаты экспериментальных лабораторных работ и данные, накопленные в области клинических, генетических, межкультурных и социально-психологических исследований. По мнению автора, подобная системная стратегия исследований открывает перед психологами перспективу гораздо более широких научных обобщений, чем призрачная надежда найти мировую формулу или универсальную блок-схему. Только при широком учете качественных результатов, полученных в разных разделах большой психологии, можно снять неопределенность чисто формального описания данных лабораторных экспериментов Примером успешной реализации подобного подхода автор считает работы А.Р. Лурия, памяти которого и посвящена книга в целом.

Переходя к общей оценке монографии Б.М. Величковского, следует подчеркнуть, что по полноте и новизне представленного материала она не имеет аналогов как в советской, так и в зарубежной психологической литературе. Достаточно сказать, что свыше половины библиографии, насчитывающей 600 названий, относится к последнему пятилетию. Но было бы неправильно считать эту книгу просто хорошо изложенным и достаточно полным библиографическим указателем. Речь идет о творческом осмыслении опыта экспериментальных исследований познавательных процессов, накопленного в новой и новейшей, главным образом зарубежной, психологии. Автору удалось убедительно показать связь кризисных явлений в развитии мировой психологии с живучестью дуалистических и позитивистских представлений в методологии науки. Вместе с тем он справедливо выступает против огульного отрицания лабораторного эксперимента, которое характерно, например, для некоторых американских авторов (см.: Найссер У. Познание и реальность / Под ред. Б.М. Величковского. М.: Прогресс, 1981). «Требования экологической валидности, релевантности, практической значимости применяются к теориям, а не к методам. Для определенного класса проблем создание имеющей практическое значение теории предполагает лабораторное экспериментирование с характерными для него надежностью и достоверностью результатов» (с. 257). Не ограничиваясь методологической плоскостью анализа, эта работа вносит вклад в решение ряда конкретных задач психологии познавательных процессов. Все вышеизложенное позволяет высоко оценить проделанный автором труд и рекомендовать его вниманию всех, кто интересуется состоянием психологической науки.