Вы находитесь на сайте журнала "Вопросы психологии" в девятнадцатилетнем ресурсе (1980-1998 гг.).  Заглавная страница ресурса... 

59

 

ВЛИЯНИЕ МОТИВАЦИИ ДОСТИЖЕНИЯ УСПЕХА

И ИЗБЕГАНИЯ НЕУДАЧИ

НА РЕГУЛЯЦИЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

 

В. И. СТЕПАНСКИЙ

 

Исследованию роли потребностей и порождаемых ими мотивов в регуляции поведения и деятельности посвящено огромное число работ, и все же, как отмечает Л. И. Божович, «мотивационная сфера человека до сих пор очень мало изучена» [1; 7]. В еще меньшей степени известны конкретные механизмы мотивационно-потребностной регуляции Деятельности, и одна из причин этого кроется в отсутствии достаточно надежных и валидных методов исследования, которые опирались бы в большей степени на объективный анализ деятельности, чем на клиническую интерпретацию субъективных высказываний и внешних признаков поведения. Своего рода компромисс между объективными деятельностными и субъективными клиническими методами изучения мотивации представляет проективный метод изучения личности и в особенности такая его разновидность, как тест тематической апперцепции. С одной стороны, этот тест имеет дело с продуктами деятельности человека, а именно деятельности его воображения (фантазии), однако, с другой стороны, это все те же субъективные высказывания, хотя и организованные в связные рассказы, сюжеты которых задаются предъявляемым стимульным материалом.

Широкое использование ТАТ в психологических исследованиях привело со временем к созданию его суженных модифицированных вариантов, нацеленных на изучение какой-либо одной конкретной потребности, например потребности быть среди товарищей (n. Affiliation), потребности власти (n. Power) или потребности достижения (n. Achievement). Последняя представляет особый интерес с точки зрения проблемы психологической регуляции деятельности, так как, согласно Меррею, ее центральное содержание состоит в стремлении «сделать что-либо быстро и хорошо, достичь высшего уровня в каком-либо деле» (цит. по [8; 157]). В каких конкретных показателях регуляции деятельности проявляется эта потребность? Какие формы мотивации она порождает? Существует ли прямая связь между уровнем мотивации достижения и результативностью деятельности? Все эти вопросы в той или иной степени составляют предмет настоящей статьи, главная цель которой заключена в том, чтобы наметить, хотя бы в общих чертах, регуляторный механизм связи между мотивацией и исполнением деятельности и показать возможность изучения этой связи с помощью объективного экспериментального метода.

 

I. ПРОЕКТИВНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ПОТРЕБНОСТИ ДОСТИЖЕНИЯ

 

Наиболее широко распространенным методом измерения потребности достижения является в настоящее время проективный тест, разработанный

 

60

 

Макклелландом и Аткинсоном [40] на базе теста тематической апперцепции. В его основу авторы положили ряд теоретических посылок и эмпирических обоснований, которые вкратце сводятся к следующему1.

1.   Каждому человеку среди прочих потребностей присуща потребность достижения, побуждающая его стремиться к наилучшему выполнению деятельности по сравнению с имеющимися оценочными стандартами исполнения. В число последних могут входить временные затраты, качество и количество произведенного продукта, отработанность навыков и т. д.

2.   Потребность достижения проявляет себя через стремления достигать успех и избегать неудачу, причем их соотношение, будучи взаимодополнительным, указывает на силу данной потребности у индивида. В терминах теории мотивации первое стремление обозначается как «мотив достижения», а второе — «мотив избегания»: таким образом преобладание мотива достижения соответствует высокому уровню потребности достижения, а преобладание мотива избегания — низкому.

3.   Сила мотива достижения, а следовательно и уровень порождающей его потребности, может измеряться путем количественного анализа продуктов воображения, выявляемых по материалам протоколов теста тематической апперцепции. При этом предъявляемые изображения должны быть специально подобраны, а процедура анализа протоколов модифицирована и валидизована эмпирическим путем.

Ни одно из этих положений не является, однако, бесспорным, на что неоднократно указывалось в литературе [25], [33], [36], [42]. Действительно, стремление выполнять деятельность наилучшим образом может проистекать не только из потребности достижения, но также и из потребности в самоутверждении, социальном признании, одобрении со стороны референтной группы и из других ситуативных, и личностных факторов [16], [29]. Это значит, что потребность достижения не является единственным побудителем стремления к успеху и потому измерять ее через интенсивность последнего неправомерно.

Второе положение теории — о взаимной дополнительности мотива достижения и мотива избегания — также страдает чрезмерной прямолинейностью. Оно основано на представлении успеха и неудачи как взаимоисключающих полюсов на шкале возможных результатов деятельности, из чего делается вывод, что если человек ориентирован на успех, он не испытывает страха перед неудачей, а если он ориентирован на избегание неудачи, то это автоматически сопровождается понижением стремления к успеху [15].

Такая точка зрения, будучи отчасти верна, игнорирует тем не менее тот факт, что отчетливо выраженное стремление к успеху вполне может сочетаться с не менее сильным страхом неудачи, особенно если последняя связана с какими-либо тяжелыми последствиями для субъекта. В деятельности это проявится во всевозможных мерах предосторожности, и только заведомо низкие шансы на успех могут привести к отказу от деятельности, особенно при нерасположенности человека идти на риск. В плане мотивации это действительно будет означать, что причиной отказа от деятельности в данном случае оказалось стремление избежать неудачу, но это еще не дает оснований утверждать, что мотив достижения был низким по «абсолютной величине». В подобном случае правильнее, по-видимому, говорить о мотивационном конфликте, порождаемом именно силой обоих мотивов.

Центральное утверждение Макклелланда и Аткинсона гласит, что модифицированный ими ТАТ (будем обозначать его «тест мотивации

 

61

 

достижения» — ТМД) является теоретически обоснованным, надежным и валидным методом, позволяющим измерять уровень потребности достижения как устойчивую личностную характеристику (диспозицию) индивида. Теоретическое обоснование теста базируется на предположении (отчасти опирающемся на исследования Меррея и Фрейда), что фантазия является той формой поведения, в которой наиболее явно проступают потребностные состояния и аффективно окрашенные мотивационные предрасположенности, доминирующие в повседневной жизни человека [37], [38], [39], [40].

Это предположение нашло экспериментальное подтверждение на примере потребности в пище [18]. Трем группам испытуемых не давали есть в течение 1, 4 и 16 ч, после чего им предъявляли восемь картинок из ТАТ и просили написать короткие содержательные рассказы по одному на каждую картинку, руководствуясь четырьмя вопросами: «Что происходит в данный момент?», «Что привело к этой ситуации?», «О чем думают персонажи?», «Что произойдет дальше?» Полученные протоколы содержали в среднем по 90 слов и анализировались на предмет наличия в них высказываний, связанных с темой голодания, добывания и приготовления пищи, удовлетворением от еды и т. д.2, причем каждая категория высказываний получала балльную оценку. В конечном итоге для каждого испытуемого по всем восьми протоколам выставлялась общая сумма баллов, которая служила индексом, указывавшим на уровень активированности, или «напряженности» потребности в пище. Сопоставление среднегрупповых данных показало, что более длительному голоданию соответствует и более высокий индекс, т. е. разработанный метод оказался адекватен задаче измерения потребности.

Следующим шагом было апробирование проективной методики для выявления уровня потребности достижения [40]. В этой работе Макклелланд и его сотрудники, стремясь экспериментально возбудить мотив достижения, использовали специальную инструкцию, ориентирующую испытуемых на достижение личного успеха в предстоящей лабораторной деятельности, а контролем служили нейтральные условия, когда цель эксперимента представлялась испытуемым как выявление средних норм исполнения предложенных заданий. В обоих условиях испытуемым (разным группам) предъявляли ТМД, и сопоставление средних по группам индексов достижения показало статистически значимое повышение индекса в условиях ориентации на достижение.

Принципиальное значение этих данных заключалось в том, что они расценивались Макклелландом и Аткинсоном как «чистое» эмпирическое доказательство понятийной валидности ТМД, неуязвимое для теоретической критики данного метода, которая в отдельных случаях была достаточно серьезной [32], [33], [36]. В связи с этим представляется необходимым обратить внимание на некоторые методические погрешности, которые имели место в данном исследовании3. В описании процедуры эксперимента авторы сообщают, что в нейтральных условиях ТМД предъявлялся испытуемым до начала работы над заданиями, тогда как в условиях ориентации на достижение — по завершении лабораторной деятельности. Это значит, что во втором случае в протоколах-рассказах вполне могла отразиться не только потребностная диспозиция испытуемых, но и их переживания по поводу предполагаемого успеха или неудачи в выполненных заданиях. А поскольку аффективные переживания относятся, согласно методу оценивания протоколов, к категориям, связанным с потребностью достижения, постольку и суммарный индекс достижения при

 

62

 

таком порядке предъявления ТМД обязательно должен был повыситься.

Кроме этого, увеличению разницы в индексах по двум сериям способствовало также и то, что в нейтральных условиях экспериментатор стремился создать атмосферу сотрудничества испытуемых с ним, т. е. активизировал мотив аффилиации4. Но, как было показано в исследованиях Клингера [33] и Бирни [23], этот мотив конкурирует с мотивом достижения, т. е. в условиях сотрудничества может происходить понижение индекса достижения в серии с нейтральной инструкцией.

Конечно, эти замечания ни в коей мере не оспаривают возможности влияния инструкций или каких-либо других воздействий на уровень потребности достижения (см., например, [6]), что и отражается в возрастании индекса в серии с ориентацией на достижение, однако единообразие методик проведения экспериментов в таком исследовании все же весьма желательно, и особенно с точки зрения надежности сделанных авторами выводов.

Дальнейшие исследования группы Макклелланда были направлены на изучение практической валидности ТМД, а также его надежности и устойчивости к возрастным, этническим и социо-культурным различиям обследуемых. В отношении последнего свойства убедительные данные были получены в двух исследованиях, проведенных со школьниками и с индейцами племени Навахо [39] — в обоих случаях результаты применения теста оказались сходными с первоначальными данными для студентов колледжа. Несколько позднее тест был успешно использован для обследования японских студентов [30] и индийских школьников [41].

Не столь благополучно обстояло дело в отношении надежности. В испытании тест-ретест, проведенном с интервалом в одну неделю, коэффициент корреляции для группы в 40 испытуемых составил всего 0,22, и только более грубое сопоставление верхних и нижних половин обоих распределений испытуемых по индексу достижения дало совпадение 72,5 % [37]. Многочисленные данные других исследователей, приводимые в обзоре Бирни [23], показывают, что корреляция между повторными испытаниями варьирует в пределах от 0,20 до 0,59, но, как правило, не превышает значения 0,4.

Довольно слабым оказалось у ТМД и свойство гомогенности, которое состоит, как известно, в том, что каждая часть теста должна измерять диагносцируемый параметр не хуже, чем весь тест в целом. Как было показано Дорис Энтвисл [26], внутренняя надежность ТМД низка (а=0,22—0,43) и имеются даже отрицательно коррелирующие картинки, т. е. тест крайне неоднороден.

Низкая гомогенность ТМД как измерительного инструмента приводит на практике к тому, что при обычном тестовом наборе из четырех картинок один и тот же индекс достижения (с точностью до одного балла) может у различных испытуемых порождаться совершенно по-разному: у испытуемого № 145 суммой оценок по каждой картинке +5, +5, —1, —1, а у испытуемого № 19 суммой +1, +1, +5, 0. Как видно, у первого испытуемого в половине протоколов вообще не было найдено продукции воображения, связанной с достижением, тогда как у второго три четверти протоколов содержали требуемую продукцию, т. е. он демонстрировал большую готовность видеть в любой ситуации повод для реализации достижения, что, однако, не отразилось в его индексе как итоговой сумме.

 

63

 

Нетрудно видеть, что идеальным материалом для ТМД был бы набор таких картинок, на которые испытуемые обязательно давали бы положительные мотивационные «отклики», и дальше оставалось бы только измерять их выраженность в продукции воображения, но этот случай практически недостижим по причине влияния, на восприятие картинок профессиональных интересов и личных склонностей испытуемых6.

Обсуждая этот вопрос, Аткинсон [34] указывал, что, используя набор заведомо по-разному воспринимаемых картинок, экспериментатор может с большей уверенностью рассчитывать на то, что хотя бы одна из них «затронет» мотивационно-аффективную сферу испытуемого, оказавшись достаточно близкой по содержанию его личностным интересам. При таком подходе частота «отклика» не должна приниматься во внимание как мотивационный показатель, так как она характеризует только широту интересов, но вместе с тем очевидно, что у испытуемых с одинаковой силой мотива, но разной широтой интересов найденные по одному и тому же набору картинок индексы достижения будут различными. (И Наоборот, разная широта интересов может уравнять индексы у испытуемых с разницей в силе мотива.)

Вообще говоря, отсутствие «отклика» на картинку со стороны мотивации достижения еще не означает, что данный сюжет действительно безразличен для испытуемого, так как вполне возможно, что его рассказ насыщен каким-то иным мотивационным содержанием. В этой связи определенный интерес представляет экспериментальное исследование Джекобса [34], в котором он приходит к выводу, что если исследователь ставит цель проверить, насколько у испытуемого активирован тот или другой мотив, то нужно предъявлять много картинок неопределенного содержания и вычислять относительные количества рассказов-протоколов, в которых отразился каждый мотив. Если же нужно измерить силу ведущего мотива, то, убедившись, что он действительно доминирует, необходимо использовать изображения, заведомо направляющие фантазию испытуемого в требуемое русло, и тогда представленность в протоколах мотивационно содержательных категорий может оцениваться для получения количественного суммарного индекса мотива.

Теперь рассмотрим чрезвычайно важный, с точки зрения регуляции деятельности, вопрос о том, в какой степени тестовое разделение испытуемых по уровню мотивации достижения соответствует их деятельностным показателям.

Согласно данным Лоуэлла [35], группы с более высокой мотивацией оказываются в целом более продуктивными при решении простых, арифметических примеров и демонстрируют большую обучаемость в задании с разгадыванием анаграмм. Физер [27], [28] обнаружил, что высокая мотивация достижения сочетается с повышенной настойчивостью, когда вероятность успеха превышает 0,5, а если задания имеют для испытуемого личностное значение, то возвращение к прерванной работе отмечается чаще у лиц с высокой мотивацией, чем с низкой [13].

Эти и некоторые другие данные были интерпретированы Макклелландом и Аткинсоном как подтверждение конкретной (практической) валидности ТМД, но здесь необходимо уточнить, что в большинстве: своем они относятся к лабораторным видам деятельности, тогда как целый ряд попыток связать диагностику по ТМД с жизненными показателями или профессиональной успешностью оказался безрезультатным [25], [33]. Броверман [25], например, объясняет это тем, что если вслед

 

64

 

за Фрейдом толковать фантазию как замещающий канал для проявления потребностей испытуемого, блокированных в жизни, то и лабораторная деятельность может выполнять ту же самую замещающую роль по отношению к неудающейся реальной деятельности.

Однако даже в лабораторных условиях связь диагностики по ТМД с показателями деятельности обнаруживается далеко не всегда [20], [42], [43], [47]. По-видимому, в ее возникновении большую роль играет поведение экспериментатора, а также отношение испытуемого к нему, к ТМД и к предлагаемым для выполнения заданиям. Так, например, Бирни [22] было установлено, что величина индекса ТМД существенно различается, когда экспериментатор представляется группе испытуемых как студент-старшекурсник или же как преподаватель-исследователь. Важную роль играет также поведение экспериментатора при инструктировании испытуемых перед предъявлением ТМД. Согласно данным Клингера [33], одно лишь наблюдение на телеэкране с выключенным звуком за эмоционально активным или пассивным инструктированием посторонней группы провоцирует появление в протоколах наблюдателей соответственно большего или меньшего количества категорий, связанных с достижением. Этим же автором показано, что предварительная демонстрация на немом экране различных жизненных ситуаций заметно влияет на величину индекса достижения, т. е. содержание рассказов по картинкам ТМД в определенной степени отражает ближайший прошлый опыт испытуемых (см. также [21]).

В конечном счете по вопросу о возможности предсказания успешности деятельности по ТМД сами авторы теста пришли к выводу, что поскольку деятельность человека, как правило, полимотивирована, а интенсивность мотивации зачастую подвержена ситуативным влияниям, то не следует ожидать очень высоких и надежных связей индекса потребности достижения с показателями деятельности [20], [38].

 

II. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ МОТИВАЦИОННЫХ ТЕНДЕНЦИИ ДОСТИЖЕНИЯ — ИЗБЕГАНИЯ

 

Как уже говорилось выше, согласно точке зрения Макклелланда и Аткинсона, потребность достижения проявляется в деятельности как совокупность двух мотивов — достигать успех и избегать неудачу, но сам по себе ТМД измеряет только один из них —мотив достижения. В связи с этим Аткйнсон [17] предложил параллельно с предъявлением ТМД проводить испытуемых через какой-либо опросник по тревожности, например шкалу Тейлор или тест Мандлера — Сарасона. Гипотеза Аткинсона состояла в том, что в основе тенденции избегания лежит страх испытуемого перед возможной неудачей в предстоящей деятельности, и это переживание порождает определенный уровень тревожности, прямо коррелирующий с силой мотива избегания, а если испытуемый вообще склонен к тревоге, то мотив избегания является для него привычным и преобладающим над мотивом достижения.

Данные, получаемые при параллельном измерении мотивов, позволяют делить испытуемых уже не на две, а на четыре мотивационные группы: с высоким мотивом достижения и низким — избегания, с обратным соотношением мотивов, с обоими высокими мотивами и, наконец, с низким уровнем одного и другого мотива. Такая классификация, безусловно, ближе к реальности, чем первоначально применявшаяся дихотомия, однако правомерность измерения мотива избегания через уровень тревожности вызывает определенные сомнения. Действительно, если речь идет о тревожности как устойчивой личностной черте, то очевидно, что, во-первых, она проявляется отнюдь не во всех видах деятельности, а только в тех, где человек заведомо неуверен в своих силах при высокой

 

65

 

личностной или социальной значимости успеха (по замечанию Сарасона [45] поведение высоко- и низкотревожных лиц различается только при угрозе), и, во-вторых, переживание тревоги может оказывать не только дезорганизующее, но также и стимулирующее влияние на деятельность, что во многом определяется опытом человека и свойствами его личности [42].

В связи с этим заслуживает внимания попытка американских и немецких исследователей, не обращаясь к измерению тревожности, выявлять силу мотивов достижения и избегания, по-новому анализируя содержание протоколов ТМД. Подтверждением возможности такого подхода служат данные факторно-аналитических исследований, которые показывают, что продукция воображения, получаемая от испытуемых в проективном ТМД, содержит отдельные факторы «надежда на успех» и «страх неудачи» [48], и именно эти факторы были связаны Хекхаузеном [31] и Бирни [24] с мотивами достижения и избегания.

Не вдаваясь в подробный анализ методик этих авторов, отметим лишь, что, по данным самого Бирни, разработанные тесты не обладают устойчивостью к кросс-культуральному переносу, т. е. на любой новой популяции они должны быть обязательно рестандартизованы. Кроме того, будучи по своей сути проективными, новые методы измерения мотивации в своем диагностическом аспекте остаются уязвимы для всей той критики, которая (далеко не исчерпывающе) была приведена выше по отношению к ТМД Макклелланда — Аткинсона и к которой необходимо добавить еще одно существенное замечание. Приступая к выполнению деятельности, любой человек руководствуется как объективными, так и своими собственными критериями успешности исполнения, не всегда совпадающими друг с другом. Отсюда следует, что успех, оцениваемый объективно и субъективно, — это не одно и то же; исходный уровень субъективных критериев зависит не только от силы потребности достижения, но и от конкретной компетентности исполнителя, предвидимой им трудности, личностной значимости целей деятельности, степени огласки результатов; субъективные критерии могут по ходу деятельности изменяться под влиянием научения, достигаемых результатов, стремления сохранить или повысить самооценку и т. д.

Все это можно коротко резюмировать высказыванием Фогеля и совт. [47], которые пишут, что «проявление потребности достижения во всех видах активности опосредствовано регулятивными процессами личности» и в связи с этим анализ закономерностей процессов регуляции является, с нашей точки зрения, единственным надежным путем изучения роли мотивации в организации и исполнении деятельности.

 

МЕТОДИКА

 

В любом экспериментальном исследовании, реализующем регуляторный аспект в изучении мотивации, прежде всего возникает задача выбора такой лабораторной деятельности, которая была бы достаточно проста по операционному составу и вместе с тем создавала условия для отчетливого проявления исследуемого мотивационного феномена. Применительно к мотивации достижения эти условия, согласно Макклелланду (цит. по [15]), состоят в том, что: 1) успех или неудача в деятельности зависят от действий испытуемого, а не от неконтролируемых им обстоятельств; 2) испытуемый знает о достигаемых результатах и степени их успешности; 3) имеется неопределенность исхода деятельности, т. е. трудность задания такова, что успех не гарантирован. Кроме этого, как вытекает из изложенного ранее, деятельность должна быть значима для испытуемого и в некоторой степени знакома ему либо не трудна для овладения.

 

66

 

Руководствуясь этими требованиями, мы выбрали в качестве деятельности слежение за движущимся объектом, причем задачей испытуемого была точная остановка объекта в заранее заданной позиции. Конкретно это реализовалось следующим образом. Испытуемый находился перед вертикальной панелью, расположенной на расстоянии 1,5 м от него. Объект слежения (тест-объект) представлял собой хорошо видимое световое пятно, перемещающееся по окружности диаметром 250 мм со скоростью 1,1 об/с. Вся окружность была равномерно разделена на 60 позиций, причем одна из них — самая верхняя — являлась одновременно и стартовой, и финишной, т. е. испытуемый должен был останавливать тест-объект на первом же витке в той позиции, из которой начиналось движение. Эта позиция была отмечена на панели светящимся указателем, а в протоколах результатов она обозначалась как позиция «0». Все позиции справа от нее («перелеты») записывались в протокол со знаком «плюс», например: +1, +2, +3 и т. д., а слева («недолеты) — со знаком «минус», например: —1, —2, —3 и т. д.

Для остановки тест-объекта испытуемый пользовался кнопкой «стоп», расположенной на небольшом выносном пульте, который он держал в руках. После остановки световое пятно в течение 1,5 с оставалось в соответствующей позиции, затем оно гасло, и еще через 1,5 с движением пятна из позиции «0» начиналась следующая попытка. В одном опыте испытуемый выполнял 50 попыток, а показателем успешности деятельности служило количество остановок тест-объекта в позиции «0».

Покажем, что данная методика действительно реализует все перечисленные выше условия. Соблюдение первого гарантировано тем, что момент нажима на кнопку «стоп» определяется самим испытуемым, причем, по данным ряда работ, испытуемый вполне способен произвольно останавливать тест-объект левее или правее заранее заданной позиции, если это почему-либо входит в его намерения [4], [9], [11]. Второе условие обеспечивается наличием точной и оперативной визуальной информации о результате каждой попытки, при этом мерой успешности служит расстояние между позицией реальной остановки и позицией «0». Для выполнения третьего условия скорость движения тест-объекта была эмпирически подобрана таким образом, чтобы разброс остановок вокруг позиции «0» был примерно ±3 позиции, т. е. задача точной остановки даже для тренированного испытуемого оказывалась достаточно трудной.

Два дополнительных условия обеспечивались специальным подбором испытуемых. Поскольку данный вид деятельности слежения является по своему характеру довольно специфичным, мы привлекли в качестве испытуемых группу спортсменов (17 человек), специализирующихся в области пулевой стрельбы. Для этого вида спорта характерно высокое зрительное сосредоточение спортсмена на мишени, хорошая управляемость исполнительным движением при нажиме на спуск оружия, тонкая зрительно-двигательная координация в процессе прицеливания и, наконец, привычность выполнения многих попыток (выстрелов) подряд. Все это давало основания полагать, что после небольшой практики испытуемые-стрелки будут чувствовать себя вполне компетентными в предлагаемой лабораторной деятельности, так как она во многом воспроизводит их реальную спортивную деятельность. Личностная заинтересованность испытуемых создавалась тем, что эксперимент проводился во время тренировочных сборов перед ответственными соревнованиями и официально считался частью программы углубленного медицинского обследования7.

Для того чтобы создать наиболее благоприятные возможности проявлению в данной деятельности исследуемых мотивационных факторов,

 

67

 

мы применили дифференцированное оценивание результатов, введя шкалу штрафов и наград: за каждую остановку в позиции «О» испытуемому начисляли 10 очков, за остановку в любой позиции справа вычитали 10 очков, а остановки слева были «нейтральными». Как было показано ранее [9], если цель испытуемого состоит в наборе как можно большей суммы очков, то он неизбежно оказывается в ситуации конфликта «приближение—избегание», так как, стремясь приблизить остановки тест-объекта к позиции «0», он одновременно приближается и к «опасно» правой области, что противоречит стремлению избежать штрафов, которое, в свою очередь, подразумевает уход от «0» в нейтральную область слева. Таким образом, главными детерминантами поведения испытуемого в таких условиях становятся мотивация достижения и мотивация избегания, а задача исследователя состоит в применении такой процедуры анализа экспериментальных данных, которая дала бы возможность выявлять соотношение этих мотиваций, опираясь на объективные показатели регуляции испытуемыми своей деятельности.

 

РЕЗУЛЬТАТЫ

 

Наиболее характерное свойство данного варианта слежения, отличающее его от других видов, например компенсаторного, состоит в том, что результат каждого отдельного сенсомоторного действия (попытки) испытуемого фиксируется в течение некоторого времени, достаточного для оценки успешности и принятия решения о желательности воспроизведения или улучшения этого результата в следующей попытке. Таким образом, отношение испытуемого к достигнутому результату оказывает непосредственное влияние на выполнение следующей попытки, т. е. вся совокупность позиций остановок тест-объекта представляет собой не случайное распределение независимых данных, а коррелированный ряд последовательно связанных результатов.

Тесноту внутренних связей в этом ряде легко оценить, если построить точечное поле корреляции [12] в координатах «предшествующая позиция остановки тест-объекта — последующая коррекция» и измерить наклон главной оси полученного эллиптического распределения. Содержательный анализ выявляемых данным методом корреляций показывает, что после остановок тест-объекта в позициях, сильно удаленных от позиции «0», в следующей попытке обязательно имеет место коррекция результата, тогда как при остановках в позициях, близких к «0», и в самой этой позиции, направленные коррекции отсутствуют [10]. В контексте регуляции деятельности это означает, что одни результаты испытуемый оценивает, как приемлемые и пытается их воспроизводить, а в отношении других он всякий раз принимает решение о необходимости корректирования.

В ряде ранее проведенных экспериментов было обнаружено, что при небольших скоростях движения тест-объекта корректируемыми позициями являются все, кроме «0», т. е. объективный и субъективный критерии успешности деятельности совпадают, однако по мере повышения скорости и увеличения вследствие этого разброса результатов субъективный критерий успешности может снижаться, что выражается в появлении зоны субъективно приемлемого разброса, включающей в себя от одной до трех позиций в окрестностях «0». Ширина этой зоны была интерпретирована как количественный показатель строгости принятого испытуемым (субъективного) критерия успешности, причем оказалось, что в целом соотношение субъективных и объективных критериев существенно влияет на результативность деятельности [5], [11].

Дальнейшее развитие корреляционного способа обработки результатов привело к созданию специального корреляционно-матричного метода

 

68

 

анализа совокупности позиций остановок тест-объекта, который, во-первых, позволил повысить надежность выявления индивидуальных субъективных критериев успешности и, во-вторых, предоставил возможность для вычисления ряда количественных показателей, отражающих некоторые функциональные характеристики процесса регуляции данного вида сенсомоторной деятельности [9]. Не рассматривая подробно все эти показатели, коснемся в настоящей статье лишь тех из них, которые наиболее тесно связаны с мотивацией достижения и избегания.

В психологических исследованиях проявление мотивации достижения в деятельности обычно оценивается через количество продукции,

 

ПОКАЗАТЕЛИ РЕГУЛЯЦИИ И РЕЗУЛЬТАТИВНОСТИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

 

 

произведенной испытуемым за время эксперимента. Это может быть общее число решенных арифметических задач, выполненный объем буквенно-цифровых перестановок, количество правильно разгаданных анаграмм и т. д. Нетрудно, однако, заметить, что, например, меньшее количество решенных задач может быть связано не с низкой мотивацией достижения, а с дополнительными затратами времени на проверку правильности ответов; выполнение корректурной пробы может затянуться из-за стремления испытуемого к абсолютной безошибочности; проставляя крестики в круги, испытуемый может делать это с чрезмерной аккуратностью, одним словом, продуктивность зависит от самых разных факторов и далеко не все они испытывают на себе влияние мотивации достижения. В выбранной нами деятельности слежения вполне возможен даже такой случай, когда высокая мотивация мешает испытуемому показать хороший результат из-за чрезмерного вегетативного возбуждения, т. е. и здесь суммарный продукт — количество остановок в позиции «О» — отражает лишь то, что испытуемому удалось сделать, но отнюдь не силу его стремления выполнить деятельность наилучшим образом.

В связи с этим в нашем исследовании суммарная результативность интерпретировалась как обобщенный показатель эффективности общего процесса управления деятельностью, а мотивационное состояние испытуемого оценивалось через позиционный состав зоны субъективно

 

69

 

приемлемых результатов. По этому показателю все испытуемые четко разделяются на три группы: в первую попадают те из них, у кого зона состоит из одной позиции «О», во вторую — испытуемые с зоной из двух позиций: «0» и «—1», в третью — испытуемые с зоной, не содержащей «0» (см. табл.). Характер зоны субъективной приемлемости прежде всего указывает на отношение испытуемых к конфликту «приближение — избегание» — первая группа идет на риск получения штрафных очков ради выполнения основной задачи деятельности, вторая группа выбирает компромисс между основной задачей и очковым результатом, третья уклоняется от конфликта, предпочитая не получать штрафные очки ценой отказа и от решения основной задачи, и от надежды на достижение высокой итоговой суммы очков.

Поясним, на каком основании выдвинуты эти интерпретации. Как было показано ранее [10], в обычных условиях осуществления данной деятельности область разброса результатов располагается более или менее симметрично относительно зоны субъективной приемлемости, причем если зона сдвигается в какую-либо сторону от позиции «0», то и разброс оказывается смещен в ту же сторону. Таким образом, сдвигая в конфликтных условиях свою зону влево, испытуемый тем самым уменьшает вероятность случайных попаданий в штрафную правую область, и действительно, у испытуемых второй и особенно третьей группы количество штрафных очков в среднем меньше, чем у испытуемых первой группы (—124 и —90 очков против —144 очков)8. Вместе с тем при левостороннем расположении зоны наряду со штрафами уменьшается и количество положительных очков, так как приемлемым, а значит и намеренно воспроизводимым результатом теперь становится не только остановка в положительно оцениваемой позиции «0», но и в нейтральной позиции «—1». Особенно сильно положительная сумма уменьшается у испытуемых третьей группы, которые фактически отказываются от задачи останавливать тест-объект точно в позиции «0» и набирают в среднем 86 положительных очков (против 148 очков в группе 1). При этом необходимо отметить, что, согласно данным предварительного безоценочного опыта, у большинства испытуемых второй и третьей групп зоны субъективной приемлемости состояли из позиций «0» и «+1», т. е. были смещены вправо, следовательно, наблюдаемый в основном опыте сдвиг зоны влево действительно обусловлен отношением испытуемых к конфликту «приближение—избегание», так как все остальные условия деятельности оставались неизменными. Аналогичным образом у испытуемых первой группы в предварительном опыте также выявляется общая тенденция к правосторонней асимметрии зоны субъективной приемлемости, но в условиях конфликта эти испытуемые, в отличие от испытуемых групп 2 и 3, отказались лишь от субъективной приемлемости позиции «+1», но не включили в свои зоны позицию «—1».

Опираясь на эти данные, можно сделать вывод о том, что мотивация избегания штрафов у испытуемых первой группы была относительно низкой, у испытуемых второй группы несколько большей, а у испытуемых третьей группы она была настолько высока, что заставила их отказаться от выполнения основной задачи деятельности — останавливать тест-объект точно в позиции «0». Таким образом, про испытуемых третьей группы можно с уверенностью сказать, что в психологически напряженных условиях конфликтной ситуации мотивация избегания у них существенно превосходила мотивацию достижения (МИ>>МД), и это непосредственно проявлялось в регуляции ими своей деятельности: подавляющее большинство остановок тест-объекта выполнялось в нейтральной левой области (от 60 до 68%); позиция «—1» фактически замещала собой

 

70

 

позицию «0» — останавливая тест-объект в этой позиции, испытуемый в следующей попытке не старался воспроизвести полученный результат, но, напротив, вносил направленные влево коррекции; субъективные критерии успешности деятельности были низкими, так как даже явно недостаточное количество остановок в позиции «0» (от 16 до 20%) не побуждало испытуемых перестраивать стратегию деятельности. Закономерным следствием всего этого явились и результаты в данной группе: испытуемый № 15 и испытуемый № 16 набрали 0 очков, а испытуемый № 17 получил в итоге — 10 очков, что обеспечило им ранговые места соответственно 10, 10 и 14.

Как видно из общего распределения рангов (табл.), испытуемые с преобладанием мотивации избегания над мотивацией достижения заняли по итоговым суммам очков не самые худшие места, что хорошо соответствует предположению об отсутствии прямой связи между мотивацией достижения и итоговыми результатами деятельности. Такие же места занимали и некоторые испытуемые из первой и второй группы, а кроме того, необходимо отметить, что ранги первой группы распределились вообще в очень широком диапазоне — от 3-го до 17-го места. Однако если в третьей группе лучшее ранговое место было 10, то в первой группе более половины испытуемых поднялись выше этого уровня, и это означает, что перевес соотношения мотиваций в сторону достижения в отличие от обратного открывает потенциальные возможности для получения хороших результатов, но их реальное достижение определяется уже факторами не мотивационной природы.

В качестве одного из них можно указать уровень управления достижением субъективно приемлемых результатов, который определяется как функция двух рассчитываемых переменных: результативности корректирования и результативности воспроизведения (в табл. показатель Куд.). Ранжирование испытуемых первой группы по этому показателю почти полностью совпадает с их внутригрупповым распределением по очковому результату, т. е. при одинаковом мотивационном соотношении решающее значение приобретает эффективность регуляции деятельности — в данном случае способность к удержанию (фиксированию) успешных результатов и корректированию отклонений, выходящих за пределы зоны субъективной приемлемости.

Анализ уровня управления достижением совместно с результатами по суммам очков, набранных испытуемыми первой группы, ясно показывает, что очень высокая мотивация достижения, не подкрепленная столь же высоким качеством регуляции деятельности, фактически оказывает на ряд испытуемых отрицательное влияние, побуждая их к неоправданному принятию стратегии риска. О параметре оправданности—неоправданности риска можно судить по данным предварительного безоценочного опыта: если управление достижением позиции «0» в этом опыте было высоким, то испытуемый вполне мог рассчитывать на успешность стратегии риска в опыте с оценками, в противном случае риск следует считать неоправданным. Сопоставление индивидуальных значений Куд по обоим опытам показало следующее. (В табл. Куд для предварительного опыта обозначен звездочкой.) Наиболее успешные испытуемые первой группы (исп. № 1 и исп. № 2) в предварительном опыте хорошо управляли своей деятельностью (даже несколько лучше, чем в основном), т. е. для них стратегия риска была оправдана, а некоторое снижение управляемости связано, по-видимому, с влиянием психологической напряженности условий. Среди остальных испытуемых четверо имели в предварительном опыте такую же низкую, как и во втором, или еще худшую управляемость, а трое вообще не включали позицию «0» в зону субъективной приемлемости, т. е. практически не могли справиться с поставленной задачей. Естественно, что в основном опыте исходные шансы

 

71

 

этих испытуемых на успех были невелики и стратегию риска они принимали неоправданно.

Более реалистичное отношение к риску продемонстрировали испытуемые второй группы, для которых, было характерно умеренное преобладание мотивации достижения над мотивацией избегания (субъективно приемлемые позиции «0» и «—1»). В предварительном опыте управляемость достижением у большинства из них была довольно низкой, поэтому в основном опыте они имели все основания опасаться неудачи, и именно стремление уменьшить риск получения штрафных очков привело к появлению в их зонах субъективной приемлемости дополнительной позиции «—1». Подобная компромиссная стратегия разрешения конфликта «приближение—избегание» обеспечила высокий результат испытуемым № 11 и № 10, которые относились к позиции «—1» как к чисто вспомогательной и акцентировали в компромиссе достижение позиции «0». (Последнее непосредственно вытекает из преобладания коэффициента управления достижением для позиции «0» над коэффициентом для позиции «—1».) Другой вариант компромисса состоит в равном отношении к обеим позициям зоны (исп. № 12) или в акцентировании избегания (исп. № 13), что и по способу регуляции, и по результативности деятельности приближает этих испытуемых к третьей группе.

Таким образом, компромиссная стратегия в такой же мере открывает возможности для высокого успеха в деятельности, как и стратегия риска, но если в первой группе реальность достижения успеха определяется оправданностью принятия риска, то во второй успешность зависит от большего или меньшего акцентирования в компромиссе момента достижения или избегания.

 

ОБСУЖДЕНИЕ

 

Измерение мотивации достижения и избегания с помощью личностных тестов, будь то проективная тематическая апперцепция или опросники типа самоописания [29], неизбежно оставляет открытым вопрос о психологических механизмах, опосредующих связь между мотивацией и итоговой результативностью деятельности. Причина этого кроется в том, что многими психологами мотивы понимаются как некие самодостаточные, регуляторы деятельности, а собственно механизмы регуляции отодвигаются при этом в область физиологии и тем самым выносятся за пределы психологического анализа. Вместе с тем в настоящее время накоплен обширный экспериментальный и теоретический материал, убедительно свидетельствующий о наличии в деятельности сугубо психологических функциональных механизмов саморегуляции (см., напр., [2]), которые реализуют на уровне психики некоторые универсальные регуляторные принципы, присущие любым самоорганизующимся системам.

Одним из важнейших звеньев психического процесса саморегуляции деятельности является, в частности, субъективный критерий успешности, с помощью которого человек оценивает получаемые результаты, учитывая при этом как объективные требования, предъявляемые извне, так и свои собственные притязания наряду с психическими и физическими возможностями реализации поставленных целей [2], [3]. Регуляторная функция субъективного критерия успешности заключается в установлении границ, допустимых с точки зрения субъекта деятельности, расхождений между реальными и запланированными результатами в отношении любых конкретных параметров, признаваемых им существенными. Если результаты не выходят за эти границы, то деятельность считается исполнителем успешной, тогда как в противоположном случае либо принимается решение о коррекциях, направленных на устранение чрезмерного рассогласования, либо пересматриваются сами критерии, либо деятельность прекращается, а цель считается нереализованной.

 

72

 

Исходя из данного понимания субъективного критерия успешности, мы пришли к выводу о необходимости существования тесной связи между ним и такими ситуационно-личностными детерминантами деятельности, как мотивация достижения успеха и мотивация избегания неудачи. Конкретным показателем соотношения этих мотиваций является уровень формируемого субъектом критерия успешности: высокий, когда преобладает мотивация достижения, — в этом случае границы допустимых отклонений от эталонного результата предельно сужены, и низкий, если по каким-то причинам преобладает мотивация избегания, под влиянием которой субъект начинает считать приемлемыми для себя даже значительно расходящиеся с эталоном результаты.

Оказывая влияние на строгость субъективного критерия, мотивация тем не менее не детерминирует однозначно реальную успешность деятельности, так как сам критерий — это лишь одно функциональное звено, принимающее участие в оценивании уже достигнутых результатов, тогда как уровень достижения во многом определяется качеством всего процесса регуляции в целом. Однако было бы в корне неверно делать отсюда вывод, что мотивация совсем не влияет на уровень исполнения или же имеет к нему какое-то отдаленное отношение. Результаты описанных в настоящей статье экспериментов убедительно свидетельствуют о том, что при хорошей регуляции деятельности ее итоговая результативность действительно зависит от соотношения мотиваций достижения и избегания, например, испытуемые № 2 и № 15, обладая примерно одинаковыми коэффициентами управления достижением и близкими значениями общего разброса результатов, относятся к диаметрально противоположным по мотивации группам и по успешности занимают места соответственно в лучшем и худшем квартилях рангового распределения.

Несколько иначе дело обстоит при исходно пониженной регуляции деятельности. В этом случае лучших результатов добиваются испытуемые, стратегия которых формируется под влиянием уменьшенной мотивации достижения и умеренной мотивации избегания. Такое сочетание мотиваций приводит к некоторому ослаблению строгости субъективного критерия успешности, что позволяет испытуемым спокойнее относиться к ряду объективно неудачных результатов (остановки в позиции «—1») и, как следствие, снижает психологическую напряженность, создаваемую конфликтом «приближение — избегание». Можно предположить, что именно благодаря этому управление достижением в условиях конфликтного опыта у некоторых из них значительно возрастает и уже на фоне хорошей регуляции решающее значение приобретает акцентирование компромисса в сторону достижения или избегания. Наряду с этим во второй группе, также как и в первой, при одинаковой мотивации большего успеха добивается тот, у кого управление достижением выше, а общий разброс результатов меньше (ср. исп. № 10 и № 11).

Наконец, при очень сниженном уровне регуляции деятельности (Куд от 0,01 до 0,20) характер мотивации испытуемых практически не оказывает влияния на их результативность — она низка как при сильной мотивации достижения, так и при преобладании мотивации избегания. С точки зрения плохих регуляторных возможностей, доминирующее стремление избегать штрафов в этом случае кажется наиболее естественным, поскольку принятие такими испытуемыми стратегии риска объективно не оправдано, однако в моральном аспекте отказ от выполнения основной задачи деятельности выглядит хуже, чем пусть безуспешные, но все же настойчивые попытки реализовать поставленную цель.

В своих последних работах Аткинсон [16], [19], ссылаясь на известный закон Йеркса — Додсона, приходит к выводу о том, что связь результативности деятельности с мотивацией достижения имеет нелинейную образную форму, причем оптимум лежит при средней мотивированности,

 

73

 

а низкая и высокая мотивация соответствуют двум пессимумам. Проведенное нами исследование показывает, что на самом деле детерминация результативности оказывается сложнее:

если Мди, то результат в широких пределах определяется уровнем регуляции деятельности, т. е. психофизиологическими возможностями испытуемого по реализации стратегии риска, принятой в связи с предельной жесткостью субъективных критериев успешности;

если Мид, то при любом уровне регуляции результативность деятельности будет низкой, так как стратегия испытуемого нацелена не на достижение высокого успеха, а лишь на избегание грубых ошибок;

если регуляция деятельности находится на высоком уровне, то обязательным условием успеха является преобладание мотивации достижения над избеганием, тогда как при плохой регуляции соотношение мотиваций на результативность не влияет.

В.целом полученные данные позволяют прийти к заключению, что сильное несоответствие между качеством психофизиологической регуляции и характером мотивации сказывается на результатах деятельности неблагоприятно: в одном случае — из-за принятия риска при отсутствии возможностей для хорошего исполнения, в другом — по причине ослабления строгости субъективного критерия успешности. Оптимум исполнения деятельности наблюдается при сочетании хорошей регуляции и мотивационном соотношении в пользу мотивации достижения, при этом мотивация побуждает испытуемого устанавливать высокий критерий успешности, а уровень регуляции обеспечивает реальность достижения успеха.

 

1.       Божович Л. И. Проблема развития мотивационной сферы ребенка.—В кн.: Изучение мотивации детей и подростков / Под ред. Л. И. Божович и Л. В. Благонадежиной. М., 1972, с. 7—44.

2.       Конопкин О. А. Психологические механизмы регуляции деятельности. — М., 1980, —279 с.

3.       Конопкин О. А., Степанский В. И. Обратная связь и критерий успеха как факторы саморегуляции скорости реагирования. — В сб.: Всесоюзная научная сессия НТОРЭС. М., 1973, с. 12—13.

4.       Ломов Б. Ф., Сурков Е. Н. Антиципация в структуре деятельности. — М., 1980. — 279 с.

5.       Моросанова В. И. К вопросу об осознаваемости субъективных критериев точности действий слежения за движущимся объектом. — Новые исследования в психологии, 1980, № 2, с. 3—8.

6.       Немов Р. С. Экспериментальное исследование психологического климата в коллективе.— В сб.: Социально-психологический климат коллектива / Под ред. Е. В. Шороховой, О. И. Зотовой. М., 1979, с. 155—162.

7.       Орлов А. Б. Две ориентации в исследованиях мотивации за рубежом. — Вестник МГУ. Серия 14. Психология, 1979, № 2, с. 65—78.

8.       Соколова Е. Т. Проективные методы исследования личности. — М., 1980. — 174 с.

9.       Степанский В. И. Корреляционно-матричный метод анализа результатов слежения за движущимся объектом. — Новые исследования в психологии, 1980, № 2, с. 8—13.

10.    Степанский В. И., Моросанова В. И., Осницкий А. К., Редя Г. П. Психологическая детерминация точности реакций на движущийся объект: Сообщение 1. — Новые исследования в психологии, 1980, № 1, с. 82—87.

11.    Степанский В. И., Моросанова В. И., Осницкий А. К., Стефанцова И. С. Индивидуальные особенности программирования действий. — Новые исследования в психологии, 1980, № 1, с. 87—91.

12.    Урбах В. Ю. Математическая статистика для биологов и медиков. — М., 1963.— 311 с.

13.    Atkinson J. W. The achievement motive and recall of interrupted and completed tasks. — J. Exp. Psychology, 1953, 46, p. 381—390.

14.    Atkinson J. W. Thematic apperceptive Measurement of Motives within the context of a Theory of Motivation. — In: Motives in fantasy, action and society / Ed. Atkinson J. W. N. Y., 1958, p. 396—616.

15.    Atkinson J. W. An Introduction to Motivation. — N. Y., 1965, p. 350.

16. Atkinson J. W. Strength of motivation and efficiency of performance. — In: Motivation

 

74

 

and Achievement / Eds. Atkinson J. W. and Raynor 1.0. Wash., 1974, p. 193—218.

17.    Atkinson J. W., Litwin G. H. Achievement motive and test anxiety conceived as motive to approach success and motive to avoid failure. — J. abn. Soc. psychology, 1960, 60, 52—63.

18.    Atkinson J. W., McClelland D. C. The effect of different intensities of the hunger drive on thematic apperception. — In: Motives in fantasy, action and society / Ed. Atkinson J. W. N. Y., 1958, p. 46—63.

19.    Atkinson J. W. Resistance and overmotivation in achievement oriented activity. — In: Psychopathology of human adaptation. Proc. 3-rd Int. Symp. Sci. Found. N. Y., 1976, p. 193—209.

20.    Atkinson J. W., Reitman W. R. Performance as a function of motive strength and expectancy of goal attainment. — J. abn. Soc. Psychology, 1956, 53, N 3, p. 361—366.

21.    Birney R. S. The reliability of the achievement motive. — J. abn. Soc. Psychology, 1959, 58, N 2, p. 266—267.

22.    Birney R. S. The achievement motive and task performance: a replication. — J. abn. Soc. Psychology, 1958, 56, N 1, p. 133—135.

23.    Birney R. S. Research on the Achievement motive. — In: Handbook of Personality theory and research / Eds. Borgotta E. F., Lambert W. W. N. Y., 1968, p. 857—887.

24.    Birney R. C., Burdick H., Teevan R. С. Fear of failure. — N. Y., 1969, p. 640.

25.    Broverman D. M., Jordan S. Y., Phillips L. Achievement motivation in fantasy and behaviour. — J. abn. Soc. psychology, I960, 60, p. 374—378.

26.    Entwlsle D. R. To dispel fantasies about fantasy based measures of achievement motivation. — Psychological Bulletin, 1972, 77, p. 377—391.

27.    Feather N. T. The relationship of persistence at a task to expectation of success and achievement related motives. — J. abn. Soc. Psychology, 1961, 63, N 3, p. 552—561.

28.    Feather N. T. The study of persistence. — Psychological Bulletin, 1962, v. 59, N2, p. 94—115.

29.    French E. G. Development of complex motivation. — In: Motives in Fantasy, action and society / Ed. Atkinson J.W.N Y.); 1958, p. 242—248.

30.    Hayashi Т., Habu K. A research on achievement motive. — Japanese Psychological Research, 1962, 4, N 1, p. 30—42.

31.    Heckhausen H., The anatomy of Achievement motivation. — N. Y., 1967, p. 515.

32.    Kagan I., Moss A. H. Stability and validity of Achievement fantasy. — J. abn. Soc. psychology, 1959, 58, p. 357—364.

33.    Klinger E. Fantasy and achievement as a motivational construct. — Psycologi-cal Bulletin, 1966, 66, N 4, p. 291—308.

34.    Jacobs B. A method for investigating the cue characteristics of pictures. — In: Motives in fantasy, action and society / Ed. Atkinson J. W. N. Y. 1958, p. 617—629.

35.    Lowell E. L. The effect of need for achievement on Learning and speed of performance. — J. of Psychology, 1952, 33, p. 31—40.

36.    Marlowe D. Progress and Puzzles. — Contemporary Psychology, 1967, 12, N 12, p. 577—578.

37.    McClelland D. С. Measuring motivation in fatasy. The Achievement Motive. — In: Groups, leadership and men/ Ed. H. Guetzkow. N. Y., 1951, p. 191—205.

38.  McClelland D. C. The Achievement Motive. — In : Current perspective in Social - Psychology. — 3-d ed. — Ox., 1971, p. 166—174.

39.    McClelland D. C., Atkinson J. W., Clark R. A., Lowell E. L. The Achievement Motive. —N. Y., 1953, p. 384.

40.    McClelland D. C, Clark R. A., Roby Т. В., Atkinson J. W. The effect of the need for achievement on Thematic Apperception. — J. Exp. Psychology, 1949, 39, p. 242—255.

41.    Mehta P. The achievement motive in high school boys. — New Dehli, 1969, p. 202.

42.    Nygard R. A reconsideration of the achievement motivation' theory. — European Journal of Social Psychology, 1975, 51 (1), p. 61—92.

43.    Reitman W. R. Motivational induction and the behavior correlates of the achievement and affiliation motives. — J. abn. Soc. Psychology, 1963, N 1, p. 813.

44.    Rosen В. С. The achievement syndrome. — Amer. Social. Review, 1956, 21, p. 203—211.

45.    Sader M., Keil W. Faktorenanalytische Untersuchungen zur Projaktion der Leistun gsmottivation.— Archiv fur die gesamte Psychologie, 1968, vol. 120 (1), p. 25—53.

46.    Sarason J. Y. Empirical findings and theoretical problems in the use of anxiety scales. — Psychological Bulletin, 1960, 57, p. 403—415.

47.    Vogel W., Baker R. W., Lasarus R. S. The role of motivation in psychological stress. — J. abn. Soc. Psychology, 1958, 50, N 1, p. 105—113.

48.    Yamauchi H., Doi K. Factorial study of achievement related motives. — Psychol. Reports, 1977, v. 41, N 3, p. 1, 795—801.



1 Развернутый анализ теоретических основ концепции Макклелланда — Аткинсона содержится в работе А. Б. Орлова [7].

2 Здесь и далее подробные описания методик опускаются.

3 Это особенно важно в связи с тем, что изменение индекса наблюдалось не всеми исследователями [23], [42].

4 Affiliate — быть заодно с кем-либо (англ.).

5 Данные взяты из книги Макклелланда и соавт. [39].

6 Следует учесть, что на картинках нельзя изображать непосредственно сам момент достижения, награждения и т. п. сюжеты, так как это приведет к искусственной актуализации мотива достижения, тогда как достаточно неопределенная картинка интерпретируется испытуемым под влиянием естественной для него мотивационной диспозиции.

7 Автор приносит глубокую благодарность Т. П. Даниловой — за помощь в организации эксперимента и В. И. Моросановой — за участие в разработке методики и сборе материала.

8 Здесь и далее все приводимые разницы статистически значимы при р<0,05.