63

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ОБРАЗНЫХ И ВЕРБАЛЬНЫХ КОМПОНЕНТОВ В ПРОЦЕССАХ ПОНИМАНИЯ

А. Д. МАЛАХОВА

Исследование процессов понимания, которые составляют неформальную основу мыслительной деятельности человека помимо теоретического значения для психологии имеет прямое отношение к многим областям практики: к организации процесса обучения, к проблемам управления и социального общения, к созданию диалоговых программ в системах человек-машина.

Проблема понимания являлась предметом специальных исследований в советской психологии. В работе П. П. Блонского, где автор предлагал испытуемым не совсем понятные картины и тексты, им обнаружено четыре основных стадии понимания [1]. Изучая процесс понимания текста, А. А. Смирнов вскрыл важную роль в этом процессе смысловой группировки материала, выделения смысловых опорных пунктов [6]. Н. Г. Морозова, исследуя зависимость понимания от уровня развития субъекта, нашла, что ограниченность значения слов, их номинативность затрудняют понимание [4]. Исходя из анализа понимания иностранного текста, А. Н. Соколов показал, что важным моментом при понимании является определение значений слов, выделение «опорных слов», построение гипотез [5]. В работе Н. И. Жинкина обнаружено, что осмысление поступающей информации происходит разными путями, один из них — путь эквивалентных замен, когда воспринимаемые на слух слова или словосочетания заменяются простым сигналом или наглядным образом, которые позволяют удерживать часть текста и которые при восстановлении текста декодируются в слова-эквиваленты [3]. Подход Н. И. Жинкина к проблеме понимания с точки зрения выделения в тексте предметных отношений позволил Г. Д. Чистяковой провести объективный анализ понимания испытуемыми содержания текста с использованием денотатной схемы этого текста, которая может быть представлена в виде графа [7].

Все исследователи, занимающиеся изучением процесса понимания, единогласно считают, что понимание является как бы подсистемой в структуре мышления, наследуя его основные качества и свойства. В процессах понимания мы имеем дело с восприятием и переработкой информации, поступившей к человеку по определенным каналам, в ходе которой происходит взаимодействие двух основных естественных кодов мышления — образного и вербального. В силу этого некоторые современные работы по психологии мышления содержат данные, имеющие непосредственное отношение к теме нашей работы. Сюда прежде всего относятся работы Л. Л. Гуровой. Анализируя механизмы решения задач, Л. Л. Гурова приходит к выводу, что естественные семантические коды мышления — вербальный и образный, взаимодействуя с абстрактно-символическими, выполняют особые функции в решении

задачи, позволяют человеку обнаруживать пункты «сгущения информации», быстрее улавливать в задаче наиболее существенное звено, открывающее путь решения, поскольку разрешают содержательную ориентировку в проблемной ситуации, т. е. лежат в основе понимания задачи [2].

Описанные выше психологические работы, составляя теоретические предпосылки нашего исследования, не дают нам, однако, ответа на многие вопросы о характере протекания процесса понимания, а именно, на что опирается понимание, какие компоненты — образные или вербальные — являются центральными для понимания. Очевидно, в процессах понимания мы имеем дело не только с восприятием и переработкой информации, поступившей к человеку по определенным каналам (образной или вербальной), но и с взаимодействием двух основных естественных кодов мышления — образного и вербального — в самом механизме процесса мышления без прямой связи с источником информации.

В своей работе мы используем материал, в котором присутствует как образная, так и вербальная информация. Изучение процессов понимания на материале, содержащем только какой-либо один вид информации, кажется нам неполным, так как при этом упускается из вида компонент мышления, не играющий при переработке данного вида информации основную роль и поэтому как бы теряющийся из поля зрения.

Мы предположили, что в разных формах акта понимания функции двух мыслительных кодов (образного и вербального) могут быть различными: в то время как один из них выполняет ведущую функцию, другой, не выявленный, не представленный в самонаблюдении, играет вспомогательную, но все же необходимую роль. Варьируя полноту образной и вербальной информации, дополняющей друг друга, мы поставили цель выяснить, от каких условий зависит однозначность понимания ситуации, несущей в себе как образную, так и вербальную информацию, и на какую информацию падает основная нагрузка в процессе понимания в разных вариантах экспериментальных ситуаций.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Выбранный нами экспериментальный материал представлял собой в первой части исследования юмористические сюжеты в картинках, сопровождаемые текстом, во второй части — научно-популярный и художественный фильм. В каждом ряду картинок было 14—16 изображений, объединенных одним сюжетом. Юмористические картинки были нами взяты из иллюстрированного иностранного журнала, что снижало вероятность того, что материал знаком испытуемым. Текст на картинках заклеивался. Переведенная на русский язык вербальная информация подклеивалась к соответствующей картинке с обратной стороны.

Ряды юмористических картинок с текстом и кинофильмы представляют собой материал как бы одного порядка: изобразительный, но требующий понимания внутреннего содержания сюжета с сопровождающей его вербальной информацией, несущей также некоторую семантическую нагрузку. С другой стороны, эти два вида материала разнятся между собой своей сложностью и полнотой информации, что позволяет проследить процесс понимания в его динамике и развитии, выявить различные уровни понимания. Использование рисунков и кинофильмов в качестве экспериментального материала могло предоставить данные, взаимно подтверждающие и углубляющие друг друга.

Взятая отдельно в наших задачах как образная, так и вербальная информация является объективно не полной и может быть воспринята неоднозначно. В каждой серии сюжетов юмористических картинок с текстом и в кинофильмах содержался известный ситуационный конфликт, который мог быть найден лишь при правильном понимании всего сюжета. Конфликт каждого сюжета носил довольно сложный характер, и его решение требовало более глубокого осмысления ситуации, нежели понимание внешней ситуации, изображенной на отдельных кадрах.

В качестве испытуемых были приглашены студенты, аспиранты, научные работники, архитекторы. Все испытуемые — люди с достаточно развитым интеллектом, но имеющие разный опыт работы с образным материалом. Таким образом, исследование процессов понимания приобретало в настоящей работе и некоторый личностный аспект.

Перед испытуемыми стояла задача, используя объективно неполную информацию образного и (или) вербального плана, в зависимости от условий опыта понять предлагаемый сюжет. Экспериментальная задача считалась решенной правильно или ошибочно в зависимости от степени соответствия понятного смыслу всего сюжета. Мы просили испытуемых, чтобы они при решении задачи «думали вслух», т. е. высказывали бы все свои мысли, возникающие при решении. Большинство испытуемых выполняло эту просьбу.

Основной принцип нашей методики состоял в варьировании полноты как образной, так и вербальной информации, имеющей значение для понимания, подача ее отдельными «порциями» с целью более детального выяснения того, какие компоненты в каждом отдельном случае определяют то или иное понимание сюжета. Это варьирование информации заключалось в том, что испытуемым предлагались в ряде случаев не все картинки и не весь текст к ним, а также отдельно видовая и звуковая части фильмов.

Всего в эксперименте участвовало 90 человек, было произведено 6 серий опытов, всего получено 260 протоколов.

РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКСПЕРИМЕНТОВ

В первой части опытов с юмористическими картинками было проведено 3 серии экспериментов, каждая из которых состояла из 2-х подсерий.

В I серии предполагалось выяснить, каким образом влияет на понимание сюжета в картинках дополнительная вербальная информация, каков ее требуемый объем (в случаях, когда она дополняет образный материал, представленный целиком). Экспериментальные условия этой серии состояли в демонстрации испытуемым сначала только картинок в правильном порядке. Все картинки, одна за одной, давались без сопровождающего их текста. Задача испытуемого состояла в том, чтобы правильно понять смысл происходящего действия, изображенного на данном ряде картинок. В случае, если одной образной информации было недостаточно для понимания всего сюжета, испытуемому по ходу эксперимента предлагались: в первой подсерий весь текст, соответствующий картинкам, по порядку и во второй подсерий лишь наиболее значимые, ключевые фразы.

В этой серии были проведены опыты с 30 испытуемыми, 15 человек участвовали в первой подсерий и 15 человек — во второй. В каждой подсерий испытуемый решал по 3 задачи. Всего было получено 90 протоколов. Решая поставленную перед ними задачу, испытуемые переводили данный им образный материал в вербальный план, словесно выстраивая выраженный в картинках сюжет, высказывая ряд

гипотез относительно возможного толкования тех или иных картинок.

В первой подсерий до добавления текста, на одном только образном материале, было решено 8 задач (из 45). В данных случаях одной образной информации оказалось достаточно, чтобы правильно построить сюжетную линию. В остальных случаях первой подсерий испытуемые решили задачу после добавления вербального материала правильно, но понимание наступило в разные моменты. Так, в 7 случаях понимание наступало после предъявления всего текста, испытуемым потребовалась для решения вся образная и вся вербальная информация. В остальных случаях испытуемым потребовалась вербальная информация не в полном объеме. Мы обратили внимание на то, что у большинства испытуемых (в 25 случаях) понимание наступало на одной и той же фразе: целостное понимание сюжета задачи № 1 происходило тогда, когда давался текст к 7-й картинке (где пес Пиф, один из действующих лиц, просит хозяйку дать ему снотворное, так как он не может сомкнуть глаз, а хозяйка отвечает ему отказом) — 5 случаев; понимание всего сюжета задачи № 2 наступило тогда, когда давался текст к 11-й картинке (где Пиф, обучающий хозяйку плавать, говорит, что ей для более быстрого овладения приемами плавания нужен дополнительный стимул) — 10 случаев; и наконец, понимание сюжета задачи № 3 произошло при чтении текста к 10-й картинке (где Пиф говорит коту Геркулесу, который смеется над ним, что у того самого лезет шерсть, лучше бы он занялся собой) — 10 случаев. Эти результаты свидетельствуют о том, что понимание данного материала может наступить до получения всей вербальной информации, после того, как испытуемый располагает ее основным минимумом.

Таким образом, для решения задач, содержащих как образную, так и вербальную информацию, которая взаимно дополняет друг друга, разным испытуемым требуется неодинаковый объем разноплановой информации. Одним испытуемым достаточно для понимания одной образной информации, другим требуется образная и вербальная информация в полном объеме, большинству же испытуемых для понимания достаточно было помимо образной информации небольшого объема дополнительной вербальной информации. Попутно выявились моменты, которые являются ключевыми в понимании сюжета для большинства испытуемых (тексты к 7, 11 и 10 картинкам соответственно в 1, во 2 и в 3 задачах). Они и несут основную информацию, снимающую неопределенность ситуации, т. е. являются самыми информативными. Эти фрагменты текста, которые, как мы полагаем, наиболее тесным образом связаны с пониманием сюжета, мы назвали ключевыми фразами и использовали во второй подсерий уже только эту вербальную информацию.

Во второй подсерий I серии до добавления ключевых фраз, на основании только образной информации испытуемыми было решено 9 задач. В большинстве случаев (28) понимание наступило после подачи добавочной вербальной информации в виде ключевой фразы. В 8 случаях этой информации оказалось недостаточно, задачи не были решены.

Таким образом, помимо того что существуют решения, основанные только на одной образной информации, а также решения, где помимо ключевых фраз потребовалось дополнить еще ряд картинок текстом, усиливающим и уточняющим ключевую фразу, создающим избыточность информации, для большинства решений характерно, что ключевая фраза является именно тем недостающим звеном, добавление которого ведет к пониманию, к связыванию сюжета в единое целое, к уточнению гипотез, выдвинутых на основании образного материала, к кристаллизации основной идеи юмористического рассказа в картинках.

Это недостающее звено позволяет вскрыть все смысловые отношения в самом образном материале.

Во II серии опытов была поставлена задача выяснить, каким образом происходит понимание всего сюжета, если он представлен объективно неполной вербальной информацией, в какой мере можно воссоздать сюжет на основе одного лишь текста, который служит комментарием к картинкам. Испытуемым предлагался отдельно текст, который соответствовал циклу картинок в правильном порядке. В тех случаях, когда испытуемым оставался неясным сюжет на основе одной вербальной информации, им порционно добавлялась образная информация: в первой подсерий испытуемые получали все картинки по порядку и таким образом выявлялась наиболее информативная, также названная ключевой, по аналогии с ключевой фразой, картинка; во второй подсерий испытуемым предъявлялись при непонимании сюжета по тексту ключевые картинки. В этой серии были проведены опыты с 20 испытуемыми. Десять человек принимали участие в первой подсерий и десять человек — во второй подсерий. Каждый испытуемый должен был решить 3 задачи. В общей сложности было получено 60 протоколов.

Результаты первой подсерий II серии таковы: без добавления образного материала, на основе текстов было получено 5 положительных результатов, в остальных 25 случаях задачи были решены после добавления того или иного количества картинок, причем понимание наступило в разные моменты. Таким образом, для понимания вербальной информации разным испытуемым требовалось неодинаковое количество добавочной обратной информации.

Во второй подсерий II серии, где добавочным материалом в случае непонимания испытуемыми одной только вербальной информации служили ключевые картинки, были получены следующие результаты; на основании лишь полученного текста до добавления ключевых картинок сюжет был понят в 4 случаях; после добавления образной информации положительный результат наблюдался в 24 случаях; в 2 случаях понимания не наступило вообще, даже после дополнения текста картинками. Результаты этой подсерий говорят о том, что информативная недостаточность текста преодолевается тем, что дается наглядное изображение того, о чем говорится в тексте, хотя в некоторых случаях в дополнительных картинках нет ничего нового, они изображают то, что уже было в тексте. Эти картинки при их восприятии как бы уточняют, выделяют основные объекты повествования, характеризуют их предметное содержание, четкое пространственное положение и соотношение. Это неосознанное восприятие сочетания различных признаков наглядного материала приводит к тому, что выявляются неизвестные, незамеченные детали, приводящие к пониманию всего сюжета.

Исходя из результатов этих двух серий опытов, мы предположили, что в процессах понимания играет роль не сама по себе полнота или неполнота образной или вербальной информации, а их взаимодействие, позволяющее выявить или акцентировать ключевые, узловые моменты в смысловых отношениях, независимо от того, представлены они первоначально в образной или вербальной форме.

Для выявления роли ключевых элементов как образного, так и вербального плана в процессе понимания была проведена III серия опытов. В этой серии мы сделали информацию и образную, и вербальную объективно неполной. Мы предлагали испытуемым весь материал сразу, но без ключевых элементов образного и вербального плана. Предлагались картинки с текстом, но ключевые картинки и ключевые фразы, которые могли и не совпадать, отсутствовали. В случае

непонимания сюжета испытуемым дополнительно в первой подсерий предъявлялись ключевые картинки, а во второй подсерий — ключевые фразы. В этой серии задачи на понимание решали 10 человек, 5 человек в каждой подсерий. Каждый испытуемый решал по 6 задач, было получено 60 протоколов. Результаты этой серии следующие. В первой подсерий III серии до подачи дополнительного материала было получено 9 положительных результатов; в 21 случае понимание наступило после добавления ключевого образного материала; и в 8 случаях сюжет не был понят совсем даже после добавления ключевых картинок. Во второй подсерий III серии в 7 случаях испытуемые поняли сюжет на основании информации, не содержащей ключевого образного и вербального материала; в 23 случаях получен положительный результат после дополнения уже имеющейся информации ключевыми фразами; и в 5 случаях сюжеты не были поняты вообще, несмотря на дополнения.

Данные III серии показали, что в ряде случаев, которые составляли больше четверти всех результатов, понимание может быть достигнуто на основе неполной информации, не содержащей объективных ключевых элементов как образного, так и вербального плана, без привлечения которых, однако, понимание не может быть достигнуто. Из сопоставления тех и других фактов мы делаем предположительный вывод, что высокий уровень понимания, видимо, обусловлен тесным взаимодействием и более тонкими взаимопереходами образного и вербального кодов в самом процессе мышления, их взаимной поддержкой, в результате которой субъектом экстраполируется недостающая информация.

Результаты решений первых трех серий представлены в табл. 1.

Вторая часть экспериментальных исследований была задумана нами на материале кинофильмов, чтобы на более сложном материале проверить предположительный вывод первых трех серий опытов. В случае положительного исхода опытов можно было бы считать, что взаимодействие образной и вербальной информации в «критических пунктах» выявления смысла является тем стимулом, который адекватен механизму понимания.

В этой части исследований также проведено 3 серии опытов. Задачей IV серии было выяснить, насколько полно и глубоко происходит понимание одной образной информации. Испытуемым демонстрировались

фильмы с выключенным звуковым сопровождением. Затем фильмы вторично показывались с включенной фонограммой. После первого просмотра испытуемые должны были кратко описать основную идею фильмов. После повторного просмотра — дополнить свои ответы.

В V серии была поставлена задача выяснить, каким образом влияет на понимание одной образной информации дополнение ее вербальной информацией в виде ключевых элементов текста. Испытуемым демонстрировались фильмы без звукового сопровождения, а затем давались фильмы с включенной в некоторых местах фонограммой. После первого просмотра испытуемым предлагалось ответить на ряд вопросов, выявляющих глубину понимания. После второго — изменить или дополнить ответы.

VI серия опытов ставила задачу проследить понимание сюжета, если он представлен только в вербальном плане, и каким образом изменяет это понимание образная информация. Испытуемым предлагалась для прослушивания одна фонограмма. Затем они должны были ответить на ряд контрольных вопросов. Далее фильмы демонстрировались в целом виде, а испытуемые должны были дополнить или изменить свои ответы.

Данные IV, V, VI серий экспериментов представлены в табл. 2.

Из полученных результатов можно сделать вывод, что сам по себе образный или вербальный материал, характеризующийся относительной полнотой связного сюжета, может быть понят человеком, однако вся глубина понимания заложена во взаимодействии образного и вербального материала. Обнаруженная способность к обобщению конкретно-образного или вербального материала на основании извлечения из него семантической информации, которая присуща далеко не всем испытуемым, позволяет довольно глубоко и тонко понимать происходящее в некоторых случаях без объективного дополнения информацией другого плана или с минимумом ее в виде ключевых элементов. С другой стороны, в более сложных ситуациях (в научно-популярных фильмах) даже объективно достаточная образная информация, сопровождаемая развернутым словесным текстом, не приводит к пониманию почти в половине случаев, ибо основной механизм понимания — взаимодействие образной и вербальной информации — субъективно не сформулирован.

АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ

Посмотрим как проходит процесс понимания по данным первых трех серий. Так, испытуемая Л. Б., получая в I серии одну картинку

за другой, сразу строит правильно сюжетную линию (задача № 1): «Пиф долго не может заснуть... Пришел к хозяйке... Она посоветовала ему считать баранов...» и т. д. Но такое правильное понимание с ходу довольно редкое явление. Другие испытуемые, решившие задачи без дополнения, не нащупывая основной линии сюжета, строят различные гипотезы и предположения и постепенно приходят к правильному пониманию.

Большинство же положительных результатов в понимании были достигнуты испытуемыми после дополнения исходного объективно неполного материала информацией другого рода. Хотя одновременное предъявление образной и вербальной информации, судя по описанным выше результатам, создает некоторую избыточность информации по сравнению с ее необходимым минимумом, именно эта избыточность, как установлено в наших опытах, обеспечивает надежность правильного понимания. Например, в I серии испытуемая О. Д., получив всю образную информацию, объективно достаточную для понимания сюжета юмористического рассказа в картинках, дает такую трактовку происходящего: «Пиф сидит и мечтает, что бы ему съесть. Пошел на поиски съестного... Пришел па кухню, где хозяйка готовит обед. А обед уже закончился, она вымыла посуду, и он расстроенный ушел. Опять думает, что бы съесть. Старается забыться, заснуть, считает белых барашков и т. д.». После дополнения образного материала вербальным понимание наступает уже на первой фразе, где Пиф жалуется хозяйке и просит у нее снотворного: «Да, у меня изменился сюжет, оказывается, Пиф пытается заснуть, а не мечтает о еде». Эта довольно информативная фраза о снотворном, которую мы назвали ключевой, многих испытуемых натолкнула на правильное решение, но не всех. Так, О. К. частично поняла, что Пиф просто хотел спать, но то, что он стал считать баранов по совету хозяйки, сообразила, лишь получив следующие фразы.

Аналогично, дубляж вербальной информации образной приводит к объективному избытку информации, и это способствует стабильности понимания.

Сходные результаты I и II серий позволяют предположить, что в понимании юмористического сюжета в наших задачах как образный, так и вербальный материал несут одинаковую информативную нагрузку, однако саму по себе недостаточную для выявления основного конфликта.

С другой стороны, если соотнести результаты I и II серии в случаях наступления понимания информации без дополнения с результатами III серии, когда понимание наступало до подачи дополнения, то можно заметить, что в I и во II сериях положительных результатов почти в два раза меньше, чем во III серии. Это говорит о том, что исходная информация, даже лишенная ключевых элементов, но состоящая из разнопланового материала, более способствует пониманию, чем одноплановый материал. Вероятно, второстепенная, избыточная неключевая информация одного вида создавала то дополнительное или дублирующее множество для другого вида, которое способствовало лучшему пониманию.

III серия дала также наибольшие результаты нерешенных задач после дополнения исходного материала в первой подсерий ключевыми фразами и во второй подсерий ключевыми картинками — 30% и 17%. Для некоторых испытуемых смысл происходящего остался скрытым и после дополнения исходного материала ключевой информацией одного из видов. Видимо, данной группе испытуемых для понимания материала без ключевых моментов образного и вербального плана, что лишило их способности свести в единый сюжет представленный материал,

оказалось мало добавочной ключевой информации одного вида. Исходная образная и вербальная информация, лишенная основного стержня в виде ключевых картинок и фраз, представилась им столь многозначной и далекой от основного содержания, что даже добавление к ней ключевых элементов не привело к положительным результатам.

Ключевые фразы и картинки, предлагаемые испытуемым в качестве дополнительного материала, хотя и несут основную смысловую нагрузку, однако, являясь довольно концентрированной информацией, не создают той избыточности информации, которая нужна для понимания некоторым испытуемым. Избыточность информации создает в мышлении испытуемого то «размытое множество» с различными степенями свободы в установлении смысловых отношений, в котором испытуемый, опираясь на свой прошлый опыт, личностные особенности и другие факторы, выбирает что-либо наиболее значимое для себя самого, что и приводит его к пониманию всего материала. Однако эта же семантическая неопределенность, являющаяся основой правильного понимания, может стать причиной неверного понимания в случае ее чрезмерно субъективной трактовки. Например, испытуемый В. Б., получив в I серии второй подсерий все картинки по порядку, пришел к версии, что Пиф хочет есть, а затем, чтобы забыться, пытается заснуть. После того как он получил дополнение в виде ключевой фразы, где Пиф просит у хозяйки снотворного, испытуемый говорит: «Нет, изменения в этом месте не произошло, так как до этого все было правильно... Ему хочется, видно, поесть, и он думает: хорошо бы заснуть, чтобы забыться. А этот хитрый вопрос у хозяйки — хотя он просит снотворного, но думает о еде и думает, что хозяйка ему скажет: «Да ты шутишь, лучше на тебе кусок телячьей печенки». Таким образом, понимания сюжета не наступило и после дополнения образного материала ключевой фразой. Это связано с тем, что испытуемый начинает приписывать определенным деталям особый, субъективный смысл, особым, субъективным образом оценивая их правдоподобность, возможность участвовать в ситуации. Испытуемый склонен давать ответы, которые ему самому более желательны. В данном случае неправильное понимание возникло в результате «подравнивания» новой информации к уже имеющейся, готовой гипотезе. Испытуемый понимает информацию не в соответствии с тем, что он воспринимает и должен воспринимать, а скорее в соответствии с тем, что он ожидает.

При исследовании процессов понимания выяснилось, что разные испытуемые проявляют понимание различной глубины, что выявилось в последующих сериях опытов на материале кинофильмов. Глубина понимания зависит от способности человека извлекать семантическую информацию из представленного материала, конкретизировать важные факты, а затем обобщать, тем самым постигнув основной смысл сообщения. Отсюда вытекает большое значение конкретных образов в понимании абстрактного материала. В случаях поверхностного понимания материала связь образных и вербальных компонентов чрезвычайно мала. Если понимание совсем не сформировалось при предъявлении информации, представленной в каком-то одном коде, то дополнения в другом коде не приводят к пониманию. При хорошем понимании первоначального материала, когда основная идея еще не сформулировалась полностью, но уже представлена в виде некоторой антиципирующей схемы, роль дополнительной информации другого вида весьма велика. В данном случае наблюдается тесная связь между образными и вербальными кодами мышления. Оба кода как бы взаимно проникают и дополняют друг друга.

Различные функции образного и вербального мыслительных кодов в процессе понимания — базальные и вспомогательные — обусловливаются

видом информации, которым представлена задача. Предъявление задачи определяет форму кодирования информации, несущей основную смысловую нагрузку. Однако даже при полноте основной информации понимания часто не достигается, требуется непременное участие в субъективном плане второго вспомогательного кода.

Образный материал может быть носителем смысла в той же мере, что и вербальный. Утвердившееся мнение, что понимание может базироваться только на абстрактном понятии, а образ не может нести этой функции, является не совсем верным. Чтобы понятие в своей абстрактной сущности было понято человеком, оно должно быть связано с образом, который человек сам себе создает. Абстрактное понятие не может быть выражено каким-то конкретным образом, не может быть связано с какими-то аналогиями, и от этой его «конкретизации» зависит понимание абстрактной идеи. Точно так же сумма образов в своей динамике может нести абстрактную идею, но не всегда эта идея может быть понята однозначно. Как показывают исследования, идея автора — это одно, а то, что понимает субъект, — может совсем не соответствовать этому.

ВЫВОДЫ

Получая информацию, человек воспринимает ее не всю, часто упуская самое существенное, а в ряде случаев она объективно является неполной, но для понимания очень важно, чтобы то, что воспринимается, воспринималось без искажения получаемой информации, ее семантических связей. Эти искажения могут возникать при обработке информации в результате влияния субъективных личностных факторов. К этим факторам можно отнести установки, субъективные склонности человека, неправильную акцентацию признаков и др.

Обработка информации с помощью одновременной работы вербального и образного мыслительных кодов в значительной мере снимает эту субъективность, особенно в трудные для понимания моменты, так как создает некоторую избыточность информации и затем устраняет ее в тех ее звеньях, которые придают определенное значение сообщению. Поэтому взаимодействие образного и вербального кодов даже в случае относительной полноты информации, представленной первоначально в одном из них, является условием надежности понимания.

Мы приходим к выводу, что основной, не исследованный ранее механизм понимания состоит в преодолении ситуации субъективной неопределенности в процессе конкретизации и обобщения получаемой информации с помощью второго, вспомогательного кода, в котором первоначально информация не представлена.

1. Блонский П. П. Развитие мышления школьника. — М., 1935. — 127 с.

2. Гурова Л. Л. Психологический анализ решения задач. — Воронеж, 1976. — 327 с.

3. Жинкин Н. И. Четыре языка и четыре коммуникативные системы. — В сб.: Теоретические проблемы прикладной лингвистики. — М., 1965. — 10 с.

4. Морозова Н. Г. О понимании текста. — Известия АПН РСФСР, вып. 7, 1949.—

10 с.

5. Соколов А. Н. Психологический анализ понимания иностранного текста. Известия АПН РСФСР, вып. 7, 1947. — 12 с.

6. Смирнов А. А. Проблемы психологии памяти. — М., I960. — 422 с.

7. Чистякова Г. Д. Применение графов к изучению понимания текста. — Новые исследования в психологии, 1973, № 1, с. 8.