127

 

К ВОПРОСУ О ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЯХ ДЕДУКТИВНО УМОЗАКЛЮЧАЮЩЕГО МЫШЛЕНИЯ

 

М. С. ЕРИЦЯН

Ереван

 

Дедукция, или умозаключение от общего к частному (менее общему), очень давно стала предметом психологического эксперимента (Штерринг, 1908). Несмотря на это, в научной литературе все еще нет ответа на главные, «а наш взгляд, вопросы: каковы способы умственного действия при дедуктивном мышлении индивида и как эти способы соотносятся с дедукцией в логике?

В направлении решения этой проблемы сделаны попытки как в советской психологии, так и за рубежом. Не входя в обсуждение этих работ, в данной статье попытаемся приблизиться к пониманию психологических особенностей дедуктивно умозаключающего мышления.

Мы исходим из развиваемого А. Н. Леонтьевым положения о том, что внутренняя психическая деятельность происходит «из практической деятельности, исторически сложившейся в результате образования человеческого, основанного на труде общества» [1; 97]. В онтогенезе психической деятельности одним из существенных фактов является усвоение индивидом общественно-исторического опыта познания. В процессе этого усвоения индивид учится также способам мышления, выработанным предшествующими поколениями. В познавательном опыте индивида формируются и те обобщенные интеллектуальные умения или способы умственного действия, пользуясь которыми он выводит одно знание из связи других знаний. Эти способы умственного действия выступают у индивида как свои, а не как предписывающиеся логикой (наукой). Люди намного раньше сделали способы мышления своими, чем в науке логики были сформулированы законы и правила мышления [1; 49].

Нам представляется, что ни одна психическая особенность (например, знания, опыт, эмоционально-волевые, возрастные и другие качества) не имеет значения для характеристики мышления, если неизвестно при этом, каким действием мысли индивид приходит к решению своей задачи.

Рассмотрим психологические особенности дедуктивно умозаключающего мышления, основываясь на данных мысленного эксперимента, который «на протяжении всей истории познания служил средством объяснения новых явлений материального мира, открытия законов, создания новых научных теорий» [1; 79]. При этом мы будем иметь в виду следующие три случая правильного умозаключения но дедукции: а) индивид или испытуемый, делая вывод из данных посылок, не знает никаких правил или общих положений, относящихся к силлогизму, и не пользуется пространными схемами выражения отношений терминов в посылках; б) испытуемый не знает и не применяет никаких правил и т. д., но пользуется для получения вывода пространственными схемами (в виде кругов, обычно применяющихся в курсах логики); в) делая вывод, испытуемый пользуется соответствующими правилами логики.

Условимся называть термин (средний), входящий в обе посылки, «повторяющимся», а термины (субъект и предикат), каждый из которых входит лишь в одну из посылок, — «неповторяющимися» терминами1. Будем анализировать умозаключения первых трех фигур категорического силлогизма, причем термины в посылках обозначены латинскими буквами.

 

128

 

Начнем с анализа случая, когда испытуемый анализирует посылки: «Ни одно А не есть В. Все С суть А» — и затем высказывает вывод: «Ни одно С/В/ не есть В/С/»2.

Возникает вопрос: каким образом испытуемый, не знающий правил силлогизма и не использующий пространственных схем, во всех подобных случаях безошибочно делает требуемый вывод? Очевидно, что началом должно являться осознание испытуемым необходимости сделать вывод, без чего едва ли возможны целенаправленные умственные действия (случайно высказанный вывод мы не имеем в виду).

Вместе с тем очевидно, что если испытуемый не вникает во внутренне необходимые связи — отношения терминов, то осознание цели само по себе не может привести к правильному выводу из посылок.

В рассматриваемых посылках обнаруживается: 1) взаимоотрицающее отношение между терминами А и В (в первой посылке) («Ни одно... не есть»), взаимоотрицающее утверждающее отношение между С и А (во второй). Несмотря на абстрактность терминов, наличие («...суть...») между ними определенного отношения делает их понятными для испытуемого. Не может быть, чтобы взрослый индивид-испытуемый не пользовался частицей «не» — для отрицания и «есть» (или каким-либо его эквивалентом)— для утверждения чего-либо. Оба эти способа умственного действия — отрицание или утверждение — формируются еще в дошкольном возрасте.

Указанные два вида отношения (связи) терминов выступают не отдельно одно от другого, а в определенной форме взаимосвязи — через повторяющийся А, и в данной ситуации эта взаимосвязь может быть понята по-разному, например как подведение отношения С—А под другое отношение, т. е. А—В.

О том, что это специальный логический прием подведения, испытуемый не знает и потому может не пользоваться им как логическим приемом, однако как способ умственного действия оно знакомо и доступно ему. Нет нужды доказывать здесь, что каждый раз, когда человек пользуется тем или иным общим положением (знанием, фактом, правилом, законом и т. п.), в процессах его мышления имеет место умственное действие подведения одного под другое.

Во всяком подведении одного под другое всегда имеется нечто общее, повторяющееся в одном и другом, и выводимое новое определяется по качественному и количественному характеру связи общего (повторяющегося) с необщим (неповторяющимся). При наличии отрицательного отношения (связи) результат подведения, как правило, — суждение отрицательного качества. Так, во взаимосвязи отношений (А—В, С—А) испытуемый, используя умственный прием подведения одного под другое, мог получить вывод «...В/С/ не есть С/В/».

Те же посылки: «Ни одно А не есть В, все С суть А» — испытуемый мог понять уже через посредство противопоставления одного отношения терминов другому. В реальных процессах мышления этот прием может иметь различные формулировки, как, например: в одном случае (имеется в виду первая посылка) «...А не есть...», а в другом (вторая посылка) —«... есть А», значит, В и С противоположны». Имея в виду отношения В и С к термину А, объективно данные в посылках, испытуемый делает тот же вывод, что и ранее. Или: «То, что отрицается в отношении В, утверждается в отношении С, значит, они (В и С) противоположны: В/С/ не есть С/В/» и т. д. В нашем опыте у испытуемого имеется еще одна возможность для выведения заключения из посылок. Это обобщенное умение сопоставлять, сравнивать одно с другим. В попытке во что бы то ни стало понять посылки он сопоставляет, например, отношение термина А к термину В в первой посылке с отношением того же А к термину С во второй посылке. Так же могут сопоставляться отношения терминов В и С к термину А. Эти сопоставляемые отношения даны в посылках, поэтому остается лишь определить получаемое различие или (и) сходство, на основе которого и выясняется новое, выводимое отношение. Возникает различие: «... А не есть...» и «...есть А» (в отношении терминов В и С), откуда и «...В/С/ не есть С/В/».

Ни одно из указанных обобщенных умений не актуализируется вне связи с другими. Так, при сопоставлении очевидно присутствие умственного действия противопоставления одного другому; противопоставляя, испытуемый одновременно и подводит одно под другое, и сопоставляет одно с другим и т. д. Какое из этих умений актуализируется в первую очередь, зависит от данной объектно-субъектной ситуации умозаключения: сами посылки, характер отношений терминов в них; отсутствие у испытуемого соответствующих логических знаний, но наличие у него опыта мыслительной деятельности и т. п.

Итак, при анализе в мысленном эксперименте случаев правильного умозаключения по дедукции обнаруживается, что в условиях, когда испытуемый не знает никаких логических правил, относящихся к силлогизму, и не пользуется пространственными схемами в реальных процессах мышления, направленного на понимание посылок, существенную роль играют обобщенные умения: утверждение или отрицание в отношении

 

129

 

чего-либо; подведение одного под другое; противопоставление одного другому; сопоставление, сравнение одного с другим.

Выделив именно эти умения, являющиеся обобщенными способами умственного действия в познавательной деятельности, мы далеки от мысли, что нет других. В ограниченных рамках данной статьи мы не можем остановиться на всех тех интеллектуальных умениях, которые актуализируются вместе с тем или иным из выделенных нами. Рассмотрим те случаи умозаключения, когда испытуемый для получения вывода пользуется пространственными схемами, не зная при этом, как и ранее, каких-либо правил силлогизма, в их числе и изображения отношений терминов посредством кругов. Вместе с тем будем считать, что способы умственного действия, отмеченные выше, в рассматриваемых случаях умозаключения не присутствуют. Конечно, маловероятно, чтобы испытуемый, применяя пространственные схемы, не пользовался бы этими способами, причем возможны разные их комбинации. Но в данной серии мысленного эксперимента будем иметь в виду своего рода «чистые» случаи оперирования схемами. В многообразии форм индивидуального мышления такие случаи не совсем уж не вероятны.

Возьмем наиболее часто встречающийся случай (модус Barbara первой фигуры): «Все М суть В, все А суть М».

Испытуемый вполне может представить себе, что в первой посылке М относится к В как часть к целому, и изобразить это схемой , а во второй посылке — такое же отношение между А и М:

Через общее в схемах М он наглядно видит связь А и В, изображая это так  Возможно, что до этого он составляет схему, отражающую обе посылки:

 откуда также видно искомое.

Очевидно, что в данной ситуации для понимания смысла посылок те же отношения терминов испытуемый представляет не только как часть—целое, но и как отнесенность или принадлежность одного другому: включенность одного в другое: совпадение одного с другим; равенство одного другому; тождественность, сходство и т. д. и т. п.

То, что в рассматриваемой нами ситуации испытуемый вкладывает в отношение абстрактных самих по себе терминов какое-то свое понимание, объясняется несколькими одновременно действующими причинами: 1) термины не имеют определенного содержания, в силу чего отношения между ними оказываются многозначными; воспринимаемая в посылках связь «...есть/суть/...» может быть понята как отнесенность, принадлежность одного другому, и как включенность одного в другое, и как одинаковость, тождественность одного с другим и т. д.; 2) эта многозначность возникает потому, что испытуемый не знаком с соответствующими логическими законами и правилами, и в этих условиях он хочет во что бы то ни стало понять посылки.

Анализ всех случаев умозаключения показывает также, что изображение отношений терминов посредством кругов (кстати, испытуемый может пользоваться квадратами или треугольниками) нетрудно для каждой отдельной посылки, всегда представляющей собой одну из четырех форм суждения. Однако при составлении схемы для выражения взаимосвязи посылок испытуемый иногда сталкивается с трудностями; выясняется, в частности, что если отношение между абстрактными по содержанию терминами испытуемый мыслит (представляет) как полное совпадение одного с другим, как тождественность одного с другим (связь типа «...есть, или суть...» дает основание для такого понимания утверждающего отношения), то выведение заключения по пространственной схеме — задача нелегкая (см. модусы Darii — первой фигуры, Darapti, Datisi, Felapton п др. — третьей). Если же многозначное, отношение «...есть, или суть...» мыслится как отнесенность, принадлежность одного другому, включенность одного в другое и т. д., то схему взаимосвязи посылок испытуемый составляет без особого труда, за исключением разве одного случая: умозаключений, в которых одна из посылок частное (утвердительное или отрицательное) суждение. В этом случае испытуемый склоняется к двум качественно разным выводам: один из них напрашивается соответственно посылкам, другой вытекает без учета требований посылок. По-другому составить схемы для этих случаев умозаключений невозможно.

 

130

 

Таким образом, можно сказать, что обобщенные интеллектуальные умения, с помощью которых испытуемый делает вывод о характере отношений между терминами, таких, как отнесенность (неотнесенность) или принадлежность (непринадлежность,) одного другому; включенность (невключенность) одного в другое; часть — целое; равенство (неравенство), сходство (несходство) одного с другим; одинаковость (неодинаковость), тождество (нетождество) одного с другим и т. д., позволяют изобразить эти отношения в пространственных схемах и на этой основе сделать правильный вывод во всех умозаключениях по дедукции.

Кратко рассмотрим умозаключения, в которых вывод из посылок испытуемым достигается с помощью применения правил силлогизма или других логических знаний. При этом применение правил означает не текстуальное их воспроизведение, а выполнение адекватного каждому из них действия, которое и требуется для выведения заключения.

Реальные процессы мышления испытуемого, конечно, включают в себя также те или иные уже указанные выше обобщенные способы умственного действия, интеллектуальные умения. Однако в данной серии эксперимента мы будем иметь в виду те случаи умозаключения, в которых важную роль играют правила и знания логики.

Не входя в подробности анализа, остановимся на случае: «Ни одно А не есть М, некоторые В суть М».

Правильный вывод «Некоторые В/А/ не есть А/В/» испытуемый делает на основе применения правил о частном и отрицательном выводе, субъекте и предикате, среднем термине и т. д.

Если испытуемый делает вывод, ссылаясь на правила и знания, как основания своим действиям, то это означает, что мышление его протекает как развернутое умозаключение, в котором в качестве первой посылки выступают воспринимающиеся посылки, второй — соответствующие правила, логические знания. При каждой ссылке на какое-либо из них в процессах мышления происходит полное умозаключение. Так, видя в посылках частное суждение, испытуемый воспроизводит (вслух, про себя) правило: «Когда одна из посылок частное суждение, то вывод тоже частный», после чего в ответ включает «Некоторые...». Аналогично определяется субъект вывода и т. д. Таким образом, вывод достигается в результате нескольких умозаключений, каждое из которых соответствует определенному логическому правилу или знанию.

Однако при условии, когда испытуемый вывод из посылок делает, пользуясь только правилами и другими логическими знаниями, ему незачем каждый раз ссылаться на них, так как есть кратчайший путь: актуализация обобщенных умений или навыков, адекватных правилам и знаниям, сформировавшимся в опыте мышления испытуемого. Так, для правила об отрицательном выводе это умение, или обобщенный способ умственного действия, выражается в том, что каждый раз, когда испытуемый видит в посылках отрицательное суждение, не задумываясь над соответствующим правилом или знанием, он определяет отрицательную связь для искомого вывода.

Мы не можем рассматривать здесь все случаи умозаключения, отметим лишь, что испытуемый иногда применяет и пространственные схемы, но в данных условиях, в отличие от условий предыдущей серии, они имеют лишь вспомогательное значение.

Мысленно допуская «чистые» случаи умозаключения, в которых испытуемый применяет только правила силлогизма или другие логические знания, следует помнить, что вывод из посылок может быть сделан и без этих знаний, а именно на основе тех обобщенных способов умственного действия, которые, как было показано в первых двух сериях мысленного эксперимента, имеются в мыслительном опыте всякого взрослого индивида. Обобщенные умения, адекватные логическим знаниям, отличаются от последних тем, что по природе своей они неотделимы от самих знаний, т. е. формируются преимущественно на их основе.

Таким образом, процесс дедуктивно умозаключающего мышления индивида основывается на определенном опыте мыслительной (познавательной) деятельности, позволяющей ему осмыслить характер отношений терминов и посылок, составляющих задачу на выведение заключения.

Отсутствие у испытуемого знаний о соответствующих правилах силлогизма не означает, что у него нет других возможностей осмысления и понимания абстрактного содержания посылок, предлагаемых ему для выведения из них заключения.

В интеллектуальном (познавательном, мыслительном) опыте индивида имеется ряд способов умственного действия, различающихся как по характеру своего содержания, так и по степени обобщенности.

 

1.         Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. — 302 с.

2.         Макаревичус К. Место мысленного эксперимента в познании. М., 1971.— 80 с

3.         Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957.— 327 с.